Зорька это восход солнца
Заря — свечение неба перед восходом и после заката Солнца, вызываемое отражением солнечных лучей от верхних слоёв атмосферы.
На закате, когда солнце находится уже совсем близко к горизонту, приобретая сначала желтоватый, а затем оранжевый и, наконец, красный цвет, небо вокруг него также окрашивается в золотистые тона. Ближе к горизонту золотисто-жёлтые краски сменяются розово-оранжевыми и затем, у самого горизонта, красными. Наиболее ярко заря сияет сразу после захода солнца.
По мере погружения солнца под горизонт заря приобретает вид сегмента, а небо над ней быстро темнеет. Над центром зари, на высоте около 25˚, появляется овальное пурпурно-розовое пятно — «пурпуровый свет». Пурпуровый свет быстро увеличивается в размерах, как бы спускаясь за золотистую зарю. Через некоторое время он превращается в узкую полоску, ограничивающую сверху жёлтый сегмент зари.
Однако заря окрашивает не только западную часть неба. Сразу после того, как солнце скроется за горизонтом, на восточной, противосолнечной стороне появляется сегмент голубовато-пепельного цвета, похожий на дымку. Это тень Земли на атмосфере. Над этим сегментом тянется розовая полоса — пояс Венеры. По мере погружения солнца под горизонт пепельный сегмент увеличивается, пока не сольётся с темнеющим небом.
К концу гражданских сумерек тень земли закрывает большую часть небосвода. Пурпуровый свет гаснет, пояс Венеры бледнеет и исчезает. Заря бледнеет, темно-красные тона у горизонта видны более отчётливо. На небе загораются первые звезды. Считается, что гражданские сумерки заканчиваются при достижении Солнцем высоты −6°.
Навигационные (или морские) сумерки — время, когда становятся доступны для морской и авиационной навигации наиболее яркие звезды неба. (высота Солнца от −6 до -12°)
Астрономические сумерки — фон ночного неба перестаёт меняться и достигает значения 21 звёздной величины с квадратной секунды. Становится возможно выполнение точных фотометрических и спектрометрических наблюдений.
На утренней заре смена её красок происходит в обратном порядке.
Источник
Зорька
Зо́рька, уменьшительно-ласкательное от заря́ — цветное свечение неба перед восходом (утренняя заря) и после заката солнца (вечерняя заря), вызываемое преломлением и отражением солнечных лучей от верхних слоёв атмосферы. Слово заря, в конечном счёте, образовано от старославянского зара, в свою очередь произошедшего от зьрѣти «смотреть, видеть». Перед закатом или восходом, когда солнце находится уже совсем близко к горизонту, приобретая сначала желтоватый, а затем оранжевый и, наконец, красный цвет, небо вокруг него также окрашивается в золотистые тона. Ближе к горизонту золотисто-жёлтые краски сменяются розово-оранжевыми и затем, у самого горизонта, красными. Наиболее ярко заря сияет сразу после захода или непосредственно перед восходом солнца.
Словом «зорька» выражаются, отчасти, те положительные эмоции, которые вызывает у человека любование нежными красками тихого неба в начале или конце хорошего ясного дня. Особенно часто это слово встречается в поэтических и художественных текстах, а также в жанрах, близких к фольклорному стилю.
Содержание
Зорька в мемуарах и публицистической прозе [ править ]
Тем не менее так как народный характер слагается не из одной только стихии, так как, напротив того, элементы, его составляющие, чрезвычайно сложны и разнообразны, то они необходимо должны были отразиться во всей полноте и в поэзии Кольцова, возращенной на почве народной. Прочтите его «Песню пахаря», и вы убедитесь, что русскому человеку доступно не только отрицательное и ироническое, но и прямое и плодотворное отношение к жизни. Не можем себе отказать в удовольствии выписать вполне эту чудную «Песню».
Ну, тащися, сивка,
Пашней, десятиной,
Выбелим железо
О сырую землю.
Красавица зорька
В небе загорелась,
Из большого леса
Солнышко выходит
Весело на пашне;
Ну, тащися, сивка!
Я сам-друг с тобою,
Слуга и хозяин. [1]
Сад был ему дорог лишь плодами. Степь ― своим богатым девственным чернозёмом. Лес ― годностью на ту или другую хозяйственную поделку. Эта черствая черта (если она черствая) особенно выдавалась в нем, когда ему приходилось быть вместе с Семеном.
«Эка зорька-то благодатная!» ― умиленно скажет тот.
«Это что толковать, ― подхватит дед Наум, ― заря ничего: теплая, в одной рубахе, к примеру, и то хоть куда, и для яровых ежели, то хорошо». [2]
Целая неделя стояла холодная, снег выпадал по ночам и к полдню растаивал. Холодною зорькой вышли мы на соломе посидеть и далеко слышали голоса: идет компания мужчин, и голос женский истерично-металлический: «Россия… вспомните 18-й год и теперь ― каким гигантом шагает Россия…» Бархатные голоса ей отвечают: «Ну, что ж, ведь это сделала буржуазия». ― «А кто управляет буржуазией?» [3]
Съездил на охоту, которая открылась четырнадцатого августа. В этом году охота началась утренней, а не вечерней зорькой, как прежде. К моменту выезда на охоту, в половину третьего ночи, все егеря и большинство охотников были в дым пьяны. Какой-то сильно учёный человек ― профессор, заведующий лабораторией, лауреат, свалился с мостков и чуть не утонул. [4]
Ветер притих с вечера, а к утру сосны на току совершенно застыли. Оранжевая зорька была чиста, но вечернего большого тепла хватило на всю ночь, и под ногами не хрустело. Глухарь пел без умолку, словно хотел допеть все, пока не состарилась весна, не растаяли последние блинки снега, не отцвели подснежники, пока не заурчал шумливый козодой. [5]
Зорька в беллетристике и художественной литературе [ править ]
А дни шли за днями и становились все длиннее и длиннее. Только что смеркнется и не погаснет еще вечерняя зорька, а с другой стороны неба занимается уже новая зорька, и снова всходит красное солнышко. И жарче, и ярче светит и греет оно, светлое солнце. Вся земля точно принарядилась и убралась зеленью и цветами. Идет и час и два, идет целую ночь. К утру зорька загорелася. Белый свет по низам ползет, по лугам расстилается. Подошла Альмара-душа к круче-горе крутой и пошла по дорожкам змеиным. [6]
Кругом него возвышались мраморные памятники и часовенки. Шумели деревья над одинокими покойниками. Это было царство застывших слёз. И опять, как и год тому назад, у красного домика цвела молодая яблоня белыми, душистыми цветами. Это были цветы забвения болезней и печалей, это были Цветы нового дня. И опять, и опять под яблоней сидела монашка, судорожно сжимая чётки. И опять, и опять хохотала красная зорька, посылая ветерок на яблоньку. [7]
Хотя сам Дрожжиковский не был доволен ни собой, ни умственным движением XIX столетия. Он сравнивал его с мерцанием болотных огоньков: он спрашивал, стуча по столу: «Где они?» А ему кивали белые сирени из окна знакомыми сердцу взмахами; это было цветочное забвение. Синий купол сползал с зорьки. Из-под купола смеялась зорька задушевным, ребяческим смехом. Дрожжиковский стучал по столу, а в глазах Дрожжиковского отражалась розовая зорька… И казался Дрожжиковский большим, добрым ребёнком. Нашла полоса грусти.
Соловьёв то взывал к спящей Москве зычным рогом, то выкрикивал свое стихотворение: «Зло позабытое Тонет в крови. Всходит омытое Солнце любви. » Хохотала красавица зорька, красная и безумная, прожигая яшмовую тучку. В комнате горела красненькая лампадка. Проснулся ребёнок. И был ветерок… И не знали, был ли он от вздыхающих, сладких сиреней или от белых слов отца Иоанна. А безумная зорька растопила яшмовую тучку и теперь хохотала, разгораясь, украсившись серебряной утренницей. Немного сказал отец Иоанн. Потом он сидел у окна заревой, майскою ночью, склонив седую голову на грудь… [7]
И мешались в душе неприязнь и раздражение со странным чувством глухого и смутного удивления перед этим человеком. По-прежнему каждый день загоралась зорька над лесом, загорались кресты в монастыре, а вечером за поворотом, отражаясь, потухал красный закат, но долго в сумерках белели стены монастыря. Уютно чувствовалось Афиногенычу на его пустом, безлюдном берегу.
Лето было сухое и жаркое, и, должно быть, от суши по ночам стояли зарева.
С вечера небо бывало бархатно-черное, а к полуночи начинало заниматься, сначала смутно и неясно, а потом разрасталось, и из-за леса глядело зарево, багровое и колеблющееся. Было молчаливо-зловещее в его мертвом шевелящемся взгляде. [8]
Сам же я сижу над осколками прошлого, прикидываю их в несостоявшихся сочетаниях, размышляю на запретные темы, и кислая старческая слеза время от времени холодит мне губы и щёки… Потому что старею, Николаша, становлюсь чувствительным на обиду, ласку, всякую мелочь, умиляюсь уличным птичкам на потеху прохожих скалозубов, вечерочками выхожу проститься с зимней зорькой, называя ее многими ласкательными прозвищами, потом всползаю на свой этаж, задыхаясь на каждой ступеньке. [9]
Первый охотничий вечер не принес мне удачи. Уток было видимо-невидимо, но высоко в небе. Они проносились во всех направлениях, поодиночке, стайками и стаями. Крупные кряквы и маленькие чирки, шилохвостки с приметной закорючкой хвостика, «шушканы». Но все они были далеко за пределами выстрела. Наверное, их распугали на утренней зорьке. До боли в глазах глядел я из своего шалаша на темную, холодную, рябистую воду, на которой мерно покачивалась моя подсадная и подпрыгивали чучела. [10]
— Сень, давай махнём на рыбалку, а? Поедем на Чёрные Камни, возьмём лодку, с ночёвкой, отсидим вечернюю зорьку, Сень. Ну?!
— Нет. С ночёвкой не поеду, боюсь застудить. Давай с утра?
— Всё! Давай с утра. Как тебе угодно. Значит, с утра?
— С утра.
Засучив рукава, в три дня изготовил он Блаженный Созерцатель Бытия, машину, которая сознанием, раскалённым в катодах, сливалась с любой увиденной вещью, и не было на свете предмета, который не привел бы её в восхищение. Уселся Трурль перед нею, чтобы исследовать, то ли получилось, чего он хотел. Блаженный, раскорячившись на трёх железных ногах, водил вокруг себя телескопическими глазищами, а наткнувшись на доску забора, на булыжник или старый башмак, в безмерный восторг приходил и даже постанывал от сладостных чувств, что его распирали. Когда же Солнце зашло и небо вечернею зорькой зарозовело, Блаженный в экстазе пал на колени.
Можно было, конечно, остаться еще и на вечернюю зорьку, подождать того часа, когда земля подернется густеющей дрёмой, а небо еще полно прежнего озарения. В эту пору утка, прокоротав светлое время на хлебных верхах, откуда заведомо зрим и слышим любой конный и пеший, всякий пёс и лис, покидает дневную кормежку и тянет к воде. [11]
Зорька в стихах [ править ]
Вот он идет, поет:
«Где ты, зорька моя?»
Вот он руку берет,
Вот целует меня! [12]
Видно, скоро на востоке
Кровью зорька занялась.
Я бульвар, а ты бульварник,
Между нами тоже связь.
Я кошмар, а ты кошмарник,
Ты татарин, я ― татарник,
Это ― скоро не пройдёт:
Значит, кто́ кого возьмёт? [13]