Запретили белое солнце пустыни

Sorry. No data so far.

Запрещенный фильм «Белое солнце пустыни»

04.12.2013 Все 1990-е по ТВ крутили советскую киноклассику – от «Кавказской пленницы» до «Берегись автомобиля». Потом отдельные фильмы пропали из телеротации – например, «Белое солнце пустыни». Может быть, и не случайно – фильм слишком актуален и опасен для нынешних властей.

Смотреть «Белое солнце пустыни» лучше всего в компании молодых россиян (так в РФ официально называются наши дети – ЖЛОБ). Мне на выходные достались два чужих мальчика – родители уехали в Стамбул – Москвич и Воронежец (12 и 8 лет соответственно). За ними я должен был присматривать, чтобы они не поломали себе чего и выучили уроки. Дети – белый лист бумаги. Интересный материал для антропологических исследований. Тратить время на уроки было глупо. Не зубрить же неправильные английские глаголы? Поэтому дети были призваны к ответу:

– Что делать будем?

– Смотреть кино, – сказал Воронежец.

– Курить, – сказал Москвич. Но, помявшись, добавил, что компьютерные игры и кино «тоже ничего так себе».

И мы, закурив, поставили «Белое солнце пустыни» – один из лучших советских истернов. Жанр придумали кинокритики из СССР. Вестерн, видите ли, – это так, сказка о добре и зле. А вот истерн – содержит идеологическую подоснову. В данном случае, коммунистическую. Дети, воспитанные на буржуазном Гарри Поттере, фильм приняли на ура. А то как же – стреляли!

Владимир Мотыль, режиссер, начало фильма, конечно, смазал. Письма «вот этой вот жене» – лишнее. Кто бы сомневался! Интересное началось потом. Детей фильм зацепил за живое. Особенно Москвича. Но первым начал Воронежец.

Кадры: Банда Абдуллы крупным планом. Среди бандитов – русский подпоручик, которого потом Верещагин выкинет из окна своего дома. А подпоручик скажет крылатую фразу: «Гранаты у него не той системы».

– Смотри, в банде Абдуллы есть русские! – удивился юный житель Воронежа.

Я детям начал объяснять о корнях басмаческого движения и Гражданской войне. Но им это было не нужно.

– С чурками нам не по пути, – отрезал Москвич. Потом он объяснил, что чурки хотят нас «резать», а те русские – предатели, раз они с чурками.

Далее Москвич объяснил, что чурки «невоспитанные», мусульмане. В горах ничего не видели. А теперь пришли к нам в Москву хулиганить.

Так фильм 1970 года выпуска приобрел новый смысл противостояния двух культур (христианской и мусульманской).

Кадры: Таможенник Верещагин поднимается на баркас и спрашивает, что везет Абдулла? Абдулла предлагает ему золото. Верещагин говорит фразу фильма: «Абдулла, я мзду не беру, мне за державу обидно!»

Признаться, на этот момент я специально обратил внимание детей.

– За страну переживает, – объяснил воронежец. – Против бандитов не испугался выступить. И Петруху убили. Обиделся он.

Москвич был более конкретен:

– Зарезали Петруху, терпеть больше нельзя! Что ж ему и жену с детьми чуркам отдать – так они и их зарежут.

– А взятки? – подначивал я.

– Всю Москву чуркам чиновники продали. Рынки и магазины – все нерусские. Сами на эти деньги дачи себе строят, а нам цены на квартиры поднимают, – Москвич был конкретен.

Конец фильма. Наши победили. Дети были довольны. Хотя им до слез было жалко Петруху и Верещагина.

– Так и будет, – убежденно ответил Москвич. Что именно «так и будет» объяснять, думаю, излишне.

НОВЫЕ СМЫСЛЫ (прочтение фильма «Белое солнце пустыни» юным россиянином 8-12 лет)

Сухов, русский былинный солдат, идет в пустыню воевать с «турками, чурками и кавказом». Федор Иванович – типичный солдат империи. Несущий цивилизацию варварам огнем и мечом. Восстанавливает справедливость и собирает империю. Защищает ее интересы.

Кто враги? Дети объяснят:

– Дикие люди, которые охамели и режут нас. Добра нам не желают.

Русский солдат в сознании детей несет цивилизацию. Почему?

– Потому, что те «неправы», живут неправильно и дико: зачем Саида закопали? Он хороший. И вообще, зачем закапывать? Мы так не делаем.

– А гарем? Десять жен! Ха-ха-ха! Это ненормально. Жениться на десяти женах сразу – ненормально.

Не знают они, почему ненормально, но так быть не должно, потому что у нас так нельзя – и это главное. Пришлое нам чуждо. Зачатки изоляционизма?

В общем, не «Белое солнце пустыни», а фильм про белого имперского воина несущего цивилизацию дикарям. И никакой коммунистической идеологии. Скорее «Звездные войны» – плохие против хороших. Акценты расставлены актуально. И конкретно. Менять ничего не надо.

Чего бояться чиновникам

Верещагина. Верещагин – это русский Робин Гуд, народный герой и главный враг режима. «Я мзду не беру, мне за державу обидно», – так сейчас должен жить любой здравомыслящий гражданин России, понимающий, что наступают непростые, переломные времена (и Украина – тому пример).

А фильм, если напомнить, может стать настольным для русских националистов, патриотов, коммунистов и даже либералов. По разным причинам (коммунисты, националисты и патриоты) состряпают отличные ролики про справедливую войну имперца – пусть или тем более красного – Сухова, а либералы организуют красивый ролик о вреде взяток). Но не в этом суть. Да и не мое дело.

И еще

Ну и это, поаккуратней там, господа-товарищи родители, с разговорами на кухнях – а то вон оно что выходит. Хотя Верещагин – молодец (в президенты бы такого), и за державу, действительно, обидно, дети – вне политики.

Лука Мытищев, рантье из ЦАО г. Москвы

Источник

Караул усталых: почему «Белое солнце пустыни» любимо зрителями и сегодня

50 лет назад, 14 декабря 1969 года, зрители (пока, впрочем, избранные — в широкий прокат картина вышла лишь в марте 1970-го) впервые увидели «Белое солнце пустыни», едва ли не самый популярный и любимый фильм, когда-либо снятый на русском языке. Журналист Алексей Королев для «Известий» попробовал разобраться в тайной механике, с помощью которой режиссеру Владимиру Мотылю удалось добиться столь ошеломляющего успеха.

На фронтире

«Первый советский вестерн, или, точнее, истерн» — формулировка, утвержденная еще советскими киноведами, столь же неполна, как и почти любое безапелляционное жанровое определение. Вестерн — конечно, не только остросюжетное кино с лошадьми, кольтами и бескрайними просторами. Вестерн — это в первую очередь кино о фронтире, о границе обитаемого мира и выживании на этой границе.

У Советского Союза тоже был свой фронтир — вся огромная имперская Азия от Прикаспия до Чукотки, — и, разумеется, боевики о советском фронтире снимали задолго до «Белого солнца пустыни». В том числе и вполне выдающиеся вроде «Дороги» (1955) Александра Столпера, действие которой происходит в условном Горном Бадахшане, или снятые в том же году «Следы на снегу» Адольфа Бергункера, где герои гоняют бандитов по заснеженной якутской тундре. Да и басмачей на экраны привел, разумеется, не Мотыль: достаточно вспомнить «Джульбарса» (1935) или «Тринадцать» (1936). Однако отчего-то именно безыскусной до неправдоподобия истории про спасение уставшим от бесконечной войны дембелем брошенного в пустыне бандитского гарема выпало стать эталоном жанра, его непокоренной вершиной и просто очень хорошим, да что там — великим фильмом.

Тому есть несколько объяснений — но самые поверхностные, типичные для кинематографа тут не работают. Владимир Мотыль — крепкий профи, что впоследствии доказал «Звездой пленительного счастья», но вовсе не столп кинорежиссуры. Да, почти все актеры сыграли тут свои лучшие роли — но положа руку на сердце единственным настоящим виртуозом в этой компании был Луспекаев. Фабула и драматические ходы вроде бы тоже не производят сногсшибательного впечатления, диалоги балансируют на грани анекдота: это сейчас «Мне за державу обидно» высекают в граните, а фраза-то, если вдуматься, таким пафосом отдает, что ей едва не перестаешь верить. Отчего же получилось то, что получилось?

Утомленные солнцем

Начать придется все-таки со сценария. Его переписывали многократно, выкидывали целые эпизоды, правили и вставляли вновь. Известно, что писем к Катерине Матвеевне ни в одном из вариантов не было, их придумал Мотыль, чтобы разбавить революционную героику (он же снимал не истерн, а «приключенческий историко-революционный фильм») фольклорным элементом, а сочинил — Марк Захаров.

Но, честное слово, не в фольклоре дело. Давайте просто вспомним персонажей фильма и зададим себе простой вопрос: а где злодей? Где главный движитель любого вестерна, антагонист, на фоне которого так выигрышно смотрится главный герой? Абдулла? Полноте — ну какой он злодей. Так, что называется, не сошлись во взглядах — с Суховым по вопросу эмансипации, с Верещагиным — о границах дозволенного в период всеобщей анархии. Спрятанный в броню подаренного англичанами френча и собственной едкой иронии человек, который, конечно, преступник — но где нам найти ангелов в том времени и месте? Разве Абдулла бессмысленно жесток? Патологически лжив? Разве он предатель? Он ведь, в сущности, даже не басмач, не идейный враг новой власти — просто контрабандист, решающий извлечь свой небольшой гешефт от царящего вокруг бардака.

Вестерн без антигероя? Да разве такое бывает? Бывает — и, что удивительно, в лучших образцах жанра вроде фильма «Хороший, плохой, злой» Серджио Леоне, где, как известно, Хороший вовсе не так уж хорош, Плохой вызывает не меньше сочувствия, чем Хороший, а Злой вообще самый симпатичный персонаж. Неизвестно, видел ли Мотыль фильм Леоне, но совпадение получилось просто поразительным. (Разумеется, настоящий злодей в «Белом солнце» есть — это Джавдет, да вот только он на экране не появляется).

Кахи Кавсадзе в роли Абдуллы (справа)

Вторая важная вещь, которая сделала фильм Мотыля шедевром, — фантастически точная интонация нарратива, в первую очередь — нарратива актерского. Действие происходит в 1920 или 1921 году. Окончена тяжелейшая, кровавая война, которая, в общем, шла не с 1918-го даже, а с 1914 года. И единственное чувство, которое объединяет всех героев фильма, — нечеловеческая усталость. Устал от бесконечного сражения Сухов, устал от хаоса и падения государственных институтов Верещагин, невероятно, до обморока устала его жена. Утомлен своей нескончаемой и даже ему самому кажущейся бессмысленной вендеттой Саид. Да и Абдулле уже, в общем, ничего не нужно, ни контрабанды, ни гарема, ни свободы. Среди желтой песчаной пыли несколько смертельно усталых мужчин устраивают свои довольно-таки частные разборки — идеальный, классический ход вестерна, куда более важная его составляющая, нежели все кольты и кони.

Выдержанное, крепкое

Известно, что «Белое солнце пустыни» задумывалось как чисто коммерческая история, финансировалось по остаточному принципу (в тот год все силы советской киноиндустрии были брошены на киноэпопею «Освобождение») и снималось с тем особым разгильдяйством, которое присуще всем проектам, осуществляемым по принципу «с бору по сосенке». На площадке царила анархия, сопровождавшаяся эксцессами алкогольного характера, не только в массовке, но и в эпизодах снималась толпа любителей (например, почти все жены Абдуллы и его нукеры — непрофессиональные актеры), погиб один из каскадеров. Фильм едва не закрыли из-за перерасхода бюджета, и он категорически не понравился в Госкино. Дальше начинаются легенды про Брежнева, который пришел в восторг (а вслед за ним и остальные зрители), но не в Брежневе суть. Знаете, какое место фильм Мотыля занял в советском кинопрокате в 1970 году? Десятое. Уступив не только монструозному «Освобождению» и задорному «Черному тюльпану», но и унылейшему «Послу Советского Союза» и таким произведениям искусства, как «Мазандаранский тигр» иранского производства и пакистанская «Сайха». Более того, в ежегодном опросе журнала «Советский экран» только 4% зрителей назвали «Солнце» лучшим фильмом года — и столько же. худшим.

Источник

«Белое солнце пустыни»: почему не хотели выпускать этот фильм

50 лет назад фильм «Белое солнце пустыни» режиссера Владимира Мотыля вышел в широкий прокат и сразу же стал культовым.

Но сколько препятствий пришлось пройти ее создателям, чтобы картина дошла-таки до зрителей. Смотрите программу «Большое кино» о создании легендарного фильма в воскресенье, 26 апреля, в 08:20 на канале «ТВ Центр».