Андрей Белый
БЕЛЫЙ Андрей (настоящие имя и фамилия Бугаев Борис Николаевич) [14 (26) октября 1880, Москва — 8 января 1934, там же; похоронен на Новодевичьем кладбище], русский поэт, прозаик, критик, мемуарист. Один из ведущих деятелей символизма.
Россия — Ты. Смеюсь и умираю,
И ясный взор ловлю.
Невероятная, Тебя — (я знаю) —
В невероятности люблю.
Опять в твои незнаемые муки
Слетает разум мой:
Пролейся свет в мои немые руки,
Глаголющие тьмой.
Как веющие, тающие маки,
Мелькающие мне, —
Как бабочки, сияющие знаки
Летят на грудь ко мне.
Судьбой — (Собой) — ты чашу дней наполни
И чащу дней испей.
Волною молний душу преисполни,
Мечами глаз добей.
Я — знаю всё. Я ничего не знаю.
Люблю, люблю, люблю.
Со мною — Ты. Смеюсь и умираю.
И ясный взор ловлю.
Май 1918, Москва
Рыдай, буревая стихия,
В столбах громового огня!
Россия, Россия, Россия, —
Безумствуй, сжигая меня!
В твои роковые разрухи,
В глухие твои глубины, —
Струят крылорукие духи
Свои светозарные сны.
Не плачьте: склоните колени
Туда — в ураганы огней,
В грома серафических пений,
В потоки космических дней!
Сухие пустыни позора,
Моря неизливные слёз —
Лучом безглагольного взора
Согреет сошедший Христос.
Пусть в небе — и кольца Сатурна,
И млечных путей серебро, —
Кипи фосфорически бурно,
Земли огневое ядро!
И ты, огневая стихия,
Безумствуй, сжигая меня,
Россия, Россия, Россия —
Мессия грядущего дня!
Август 1917, Поворовка
Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.
Летая, стая
Ночных сычей —
Рыдает в дали
Пустых ночей.
Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди.
Стою — один.
Здесь сонный леший
Трясётся в прах.
Здесь — конный, пеший
Несётся в снах.
Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.
Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!
Декабрь 1916, Москва
В годины праздных испытаний,
В годины мёртвой суеты —
Затверденей алмазом брани
В перегоревших углях — Ты.
Восстань в сердцах, сердца исполни!
Произрастай, наш край родной,
Неопалимой блеском молний,
Неодолимой купиной.
Из моря слёз, из моря муки
Судьба твоя — видна, ясна:
Ты простираешь ввысь, как руки,
Свои святые пламена —
Туда, — в развалы грозной эры
И в визг космических стихий, —
Туда, — в светлеющие сферы,
В грома летящих иерархий.
Октябрь 1916, Москва
В. П. Свентицкому
Свентицкий Владимир Павлович (1879-1931) — религиозный философ и публицист, впоследствии священник. В 1905 совместно с В. Ф. Эрном возглавил «Христианское братство борьбы».
Те же росы, откосы, туманы,
Над бурьянами рдяный восход,
Холодеющий шелест поляны,
Голодающий, бедный народ;
И в раздолье, на воле — неволя;
И суровый свинцовый наш край
Нам бросает с холодного поля —
Посылает нам крик: «Умирай —
Как и все умирают. » Не дышишь,
Смертоносных не слышишь угроз: —
Безысходные возгласы слышишь
И рыданий, и жалоб, и слёз.
Те же возгласы ветер доносит;
Те же стаи несытых смертей
Над откосами косами косят,
Над откосами косят людей.
Роковая страна, ледяная,
Проклятая железной судьбой —
Мать Россия, о родина злая,
Кто же так подшутил над тобой?
1908, Москва
Паренёк плетётся в волость
На исходе дня.
На лице его весёлость.
Перед ним — поля.
Он надвинул разудало
Шапку набекрень,
На дорогу тень упала —
Встал корявый пень.
Паренёк, сверни с дороги, —
Паренёк, сверни!
Ближе чёрные отроги,
Буераки, пни.
Где-то там тоскливый чибис
Пролетает ввысь.
Миловались вы, любились
С девкою надысь —
В колокольчиках в лиловых,
Грудь к груди прижав,
Средь медвяных, средь медовых,
Средь шелковых трав.
Что ж ты вдруг поник тоскливо,
Будто чуя смерть?
Одиноко плещет ива
В голубую твердь.
Вечер ближе. Солнце ниже.
В облаках — огни.
Паренёк, сверни — сверни же,
Паренёк, сверни!
1908, Суйда
Эллис — псевдоним Льва Львовича Кобылинского (1879-1947), поэта, переводчика, публициста и критика, одного из «аргонавтов», близкого друга Белого.
Поезд плачется. В дали родные
Телеграфная тянется сеть.
Пролетают поля росяные.
Пролетаю в поля: умереть.
Пролетаю: так пусто, так голо.
Пролетают — вон там и вон здесь —
Пролетают — за сёлами сёла,
Пролетает — за весями весь; —
И кабак, и погост, и ребёнок,
Засыпающий там у грудей: —
Там — убогие стаи избёнок,
Там — убогие стаи людей.
Мать Россия! Тебе мои песни, —
О немая, суровая мать! —
Здесь и глуше мне дай, и безвестней
Непутёвую жизнь отрыдать.
Поезд плачется. Дали родные.
Телеграфная тянется сеть —
Там — в пространства твои ледяные
С буреломом осенним гудеть.
Август 1908, Суйда
З. Н. Гиппиус
Довольно: не жди, не надейся —
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год!
Века нищеты и безволья.
Позволь же, о родина-мать,
В сырое, в пустое раздолье,
В раздолье твоё прорыдать: —
Туда, на равнине горбатой, —
Где стая зелёных дубов
Волнуется купой подъятой
В косматый свинец облаков,
Где по полю Оторопь рыщет,
Восстав сухоруким кустом,
И в ветер пронзительно свищет
Ветвистым своим лоскутом,
Где в душу мне смотрят из ночи.
Поднявшись над сетью бугров,
Жестокие, жёлтые очи
Безумных твоих кабаков, —
Туда, — где смертей и болезней
Лихая прошла колея, —
Исчезни в пространстве, исчезни,
Россия, Россия моя!
Июль 1908, Серебряный Колодезь
С. Н. Величкин — друг С. М. Соловьёва, знакомый Белого.
Окрестность леденеет
Туманным октябрём.
Прокружится, провеет
И ляжет под окном, —
И вновь взметнуться хочет
Большой кленовый лист.
Депешами стрекочет
В окне телеграфист.
Служебный лист исчертит.
Руками колесо
Докучливое вертит,
А в мыслях — то и сё.
Жена болеет боком,
А тут — не спишь, не ешь,
Прикованный потоком
Летающих депеш.
В окне кустарник малый.
Окинет беглый взгляд —
Протянутые шпалы
В один тоскливый ряд,
Вагон, тюки, брезенты
Да гаснущий закат.
Выкидывает ленты,
Стрекочет аппарат.
В лесу сыром, далёком
Теряются пески,
И еле видным оком
Мерцают огоньки.
Там путь пространства чертит.
Руками колесо
Докучливое вертит;
А в мыслях — то и сё.
Детишки бьются в школе
Без книжек (где их взять!):
С семьёй прожить легко ли
Рублей на двадцать пять: —
На двадцать пять целковых —
Одежа, стол, жильё.
В краях сырых, суровых
Тянись, житьё моё! —
Вновь дали мерит взором: —
Сырой, осенний дым
Над гаснущим простором
Пылит дождём седым.
У рельс лениво всхлипнул
Дугою коренник,
И что-то в ветер крикнул
Испуганный ямщик.
Поставил в ночь над склоном
Шлагбаум пёстрый шест:
Ямщик ударил звоном
В простор окрестных мест.
Багрянцем клён промоет —
Промоет у окна.
Домой бы! Дома ноет,
Без дел сидит жена, —
В который раз, в который,
С надутым животом.
Домой бы! Поезд скорый
В полях вопит свистком;
Клокочут светом окна —
И искр мгновенный сноп
Сквозь дымные волокна
Ударил блеском в лоб.
Гремя, прошли вагоны.
И им пропел рожок.
Зелёный там, зелёный,
На рельсах огонёк. —
Стоит он на платформе,
Склонясь во мрак ночной, —
Один, в потёртой форме,
Под стужей ледяной.
Слезою взор туманит.
В костях озябших — лом.
А дождик барабанит
Над мокрым козырьком.
Идёт (приподнял ворот)
К дежурству — изнемочь.
Вдали уездный город
Кидает светом в ночь.
Всю ночь над аппаратом
Он пальцем в клавиш бьёт.
Картонным циферблатом
Стенник ему кивнёт.
С речного косогора
В густой, в холодный мрак
Он видит — семафора
Взлетает красный знак.
Вздыхая, спину клонит;
Зевая над листом,
В небытие утонет,
Затянет вечным сном
Пространство, время, бога,
И жизнь, и жизни цель —
Железная дорога,
Холодная постель.
Бессмыслица дневная
Сменяется иной —
Бессмыслица дневная
Бессмыслицей ночной.
Листвою жёлтой, блёклой,
Слезливой, мёртвой мглой
Постукивает в стёкла
Октябрьский дождик злой.
Лишь там на водокачке
Моргает фонарёк.
Лишь там в сосновой дачке
Рыдает голосок.
В кисейно нежной шали
Девица средних лет
Выводит на рояли
Чувствительный куплет.
1906 — 1908, Серебряный Колодезь
Источник
Россия
Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.Летая, стая
Ночных сычей —
Рыдает в дали
Пустых ночей.Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди…
Стою — один.Здесь сонный леший
Трясется в прах.
Здесь — конный, пеший
Несется в снах.Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!
Статьи раздела литература
- Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
- Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
- Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
- Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
- Как предложить событие в «Афишу» портала?
- Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Источник
Стихотворение «Он — инок. Он — Божий» Иванов Георгий Владимирович
Он — инок. Он — Божий. И буквы устава
Все мысли, все чувства, все сказки связали.
В душе его травы, осенние травы,
Печальные лики увядших азалий.
Он изредка грезит о днях, что уплыли.
Но грезит устало, уже не жалея,
Не видя сквозь золото ангельских крылий,
Как в танце любви замерла Саломея.
И стынет луна в бледно-синей эмали,
Немеют души умирающей струны…
А буквы устава все чувства связали,-
И блекнет он, Божий, и вянет он, юный.
Еще стихотворения:
Чудная картина! Чудная картина! Грезы всюду льнут: Грезит кустик тмина, Грезит сонный пруд, Грезит георгина, Даже, как поэт, Грезит у камина Афанасий Фет. Грезит он, что в руки Звук поймал, — и.
Ты — божий день. Мои мечты Ты — божий день. Мои мечты — Орлы, кричащие в лазури. Под гневом светлой красоты Они всечасно в вихре бури. Стрела пронзает их сердца, Они летят в паденьи диком… Но.
Божий Ангел, зимним утром Божий Ангел, зимним утром Тайно обручивший нас, С нашей жизни беспечальной Глаз не сводит потемневших. Оттого мы любим небо, Тонкий воздух, свежий ветер И чернеющие ветки За оградою чугунной. Оттого.
И я слыхал, что Божий свет И я слыхал, что Божий свет Единой дружбою прекрасен, Что без нее отрады нет, Что жизни б путь нам был ужасен, Когда б не тихой дружбы свет. Но слушай —.
Божий Дом От слов пустых устала голова, Глазам в тумане ничего не видно… Ах, неужели празныя слова Произносились не странно и не стыдно? Ведь, вся земля: такой-же Божий Дом, Как небеса, планеты.
И в Божий рай пришедшие с земли И в Божий рай пришедшие с земли устали, в тихом доме прилегли… Летают на качелях серафимы под яблонями белыми. Скрипят веревки золотые. Серафимы кричат взволнованно… А в доме спят,- в.
Россия Луна двурога. Блестит ковыль. Бела дорога. Летает пыль. Летая, стая Ночных сычей — Рыдает в дали Пустых ночей. Темнеют жерди Сухих осин; Немеют тверди… Стою — один. Здесь сонный леший.
В легко подбрасывающем автомобиле В легко подбрасывающем автомобиле Губы его изредка закрывали мои глаза. «Для любви, для любви этот шелест несущих крылий»,- Быстро летящим шепотом он сказал. Пробегали над нами смеясь деревья, Но строгая.
Инок Никто не скажет: я безумен. Поклон мой низок, лик мой строг. Не позовет меня игумен В ночи на строгий свой порог. Я грустным братьям — брат примерный, И рясу черную.
Асе (Те же — приречные мрежи…) Те же — приречные мрежи, Серые сосны и пни; Те же песчаники; те же — Сирые, тихие дни; Те же немеют с отвеса Крыши поникнувших хат; Синие линии леса Немо.
Луне Луна, моя луна! Который раз Любуюсь я тобой в заветный час! Но в эту ночь мы встретились с тобой В стране чужой, прекрасной, но чужой. Над усмиренным морем ты всплыла.
Месяц Зачем из облака выходишь, Уединенная луна, И на подушки, сквозь окна, Сиянье тусклое наводишь? Явленьем пасмурным своим Ты будишь грустные мечтанья, Любви напрасные страданья И строгим разумом моим Чуть усыпленные.
Веет грустью ласковой, осенней Веет грустью ласковой, осенней. Как светло-прозрачна синева. Листья клена — золотые кружева. Грустью веет ласковой, осенней. Город тонет в утреннем тумане. Нежно золотятся купола. Речка неподвижна… замерла… Серебрится в утреннем.
Пляска Сердце вьется, как снежная птица, Над твоею ночной красотой, Заснежает метелью ресницы И покой ослепляет мечтой. И в твоем заблиставшем румянце, Золотая любовь, я открыл, Что ты хочешь в мучительном.
Божий сад Мой дух в томленье изнемог, но сладок был последний вздох, И все иным предстало вдруг, и ярче свет, и внятней звук… Чей ласковый, знакомый лик над изголовием поник? Чья тень.
Суд божий над епископом Были и лето и осень дождливы; Были потоплены пажити, нивы; Хлеб на полях не созрел и пропал; Сделался голод, народ умирал. Но у епископа, милостью неба, Полны амбары огромные хлеба;.
Вездесущность и промысл Божий Псалом 138 Творец миров и человека! Ты испытал меня, узнал; И сокровенны издалека Мои ты мысли угадал. Все подвиги мои Ты знаешь, Пути мои все видишь Ты; И каждый шаг.
Анемоны, анемоны Анемоны, анемоны, Полупризрачные стоны. В бледно-алых лепестках Я заснула, как в шелках. Лес качался полутемный, Мне приснился князь влюбленный, Так меня он целовал, Словно молча убивал… Я проснулась в лунном.
Путь к любви Все чувства могут привести к любви, к страсти, все: ненависть, сожаление, равнодушие, благоговение, дружба, страх,- даже презрение. Да, все чувства… исключая одного: благодарности. Благодарность — долг; всякий честной человек плотит.
Когда тревогою бесплодной Когда тревогою бесплодной Моя душа утомлена, И я брожу в тоске холодной, И жизнь мне кажется скучна, И мне случится ненарочно Увидеть, как в беспечном сне Лежит младенец непорочный, Как.
Ты не думай уйти от меня никуда! Ты не думай уйти от меня никуда. Нас связали страданья и счастья года; Иль напрасно любовью горели сердца, И лобзанья, и клятвы лились без конца? Если жить тяжело, можно страх.
День прошел с суетой беспощадною День прошел с суетой беспощадною. Вкруг меня благодатная тишь, А в душе ты одна, ненаглядная, Ты одна нераздельно царишь. Все порывы и чувства мятежные, Злую жизнь, что кипела в крови.
Есть грустная поэзия молчанья Есть грустная поэзия молчанья Покинутых старинных городов. В них смутныи бред забытого преданья, Безмолвие кварталов и дворцов. Сон площадей. Седые изваянья В тени аркад. Забвение садов. А дни идут без.
На излете Вот и день прибавился немного Нынче, на излете декабря. Но как прежде, неотступно строго Стынет протяженная заря. Крепнет свет едва не до обеда, Полдень вздрогнет — и опять заря: Сколько.
Станция Серпухов Твои глаза давно уже не снятся И никогда не будут сниться мне, Но буквы «Серпухов» все так же золотятся, Как в те года, на каменной стене. Пусть наше чувство стало.
Трое Ее факел был огнен и ал, Он был талый и сумрачный снег: Он глядел на нее и сгорал, И сгорал от непознанных нег. Лоно смерти открылось черно — Он не.
Ангел скрипки Ее безумный крик извилистый и гибкий вдруг срезал серп смычка… Мне ветерок донес издалека твое дыханье, Ангел скрипки, и расцвела в твоей улыбке моя тоска. Она, как женщина, со мной.
Вагонам уходить направо Вагонам уходить направо, А мне налево — за лесок. Горячий дым летит на травы, На мокрый с вечера песок. Дым задевает нынче звезды На бледно-синих небесах. Какой сегодня чистый воздух.
Норд-ост гнул пальмы, мушмулу, маслины Норд-ост гнул пальмы, мушмулу, маслины И веллингтонию, как деву, колебал. Ступеньки лестниц, словно пелерины, К плечам пришиты были скал. По берегу подземному блуждая, Я встретил соловья, он подражал И статую.
Мягко, лоно, будь постельное Мягко, лоно, будь постельное, Глубь глубокая — земля. Колыханье колыбельное, Лейся, поле шевеля. Травы, заведите шепоты, Вечер, росы расплесни, Над могилой одиноко ты, Божий глаз — звезда, блесни. Утиши шаги.
Буква Маринетти Я. Алфавит, мои поэзы — буквы. И люди — мои буквы. (К. Олимпов) Мозги черепа — улицы города. Идеи — трамваи с публикой — грезы — Мчатся по рельсам извилистых.
К *** (Мой друг, в тебе пойму я много…) Мой друг, в тебе пойму я много, Чего другие не поймут, За что тебя так судит строго Неугомонный мира суд… Передо мною из-за дали Минувших лет черты твои В часы.
Луна плывет высоко над землею Луна плывет высоко над землею Меж бледных туч; Но движет с вышины волной морскою Волшебный луч. Моей души тебя признало море Своей луной… И движется и в радости и в.
Летучая мышь Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш,- А там, на ее занавеске, Повисла Летучая Мышь. Мерцает неслышно лампада, Белеет открытая грудь… Все небо мне шепчет: «Не надо», Но Мышь.
Баллада о шефе жандармов Я представляю страх и обалденье, когда попало в Третье отделенье «На смерть Поэта»… Представляю я, как начали все эти гады бегать, на вицмундиры осыпая перхоть, в носы табак спасительный суя.
Шуточка Не помню, как вино шипело, лишь помню, что вино шипело, и очень круглая луна была не синей и не белой, а бледно — розовой, она висело нагло над забором, —.
Бессонница Что мечты мои волнует На привычном ложе сна? На лицо и грудь мне дует Свежим воздухом весна, Тихо очи мне целует Полуночная луна. Ты ль, приют восторгам нежным, Радость юности.
Озорные зеленые синицы Озорные зеленые синицы заглядывают в окна на раскрытые страницы Блока. За окном в голубом березы почти золотые, легкая луна лбом к стеклу прислонилась, стынет. Мне легко, мне почти легко, мне.
«Полночные очи твои…» Хлынул вечер в прибрежные травы, А оттуда — пушистым зверьком В обещании лунной отрады К сердцу буйному льнет холодком. Как люблю я преддверие ночи, Что баюкает, счастье суля, И никто.
Луне проклятье Да будет проклята Луна! Для нас, безумных и влюбленных, В наш кубок снов неутоленных Вливает мертвого вина… Да будет проклята Луна! Томлений лунных не зови! Для тех, кто в страсти.
Источник