Письмо — дело тонкое.
Переписка героев кинофильма «Белое солнце пустыни»
Добрый день и Вам, разлюбезный Фёдор Иванович!
Эк Вас занесло — аж в Среднюю Азию. Но раз уж Вы там, привезите мне оттуда ваты для моего большого хозяйства да нефти в чайнике, ворота смазывать.
Остаюсь любезной, ваша Екатерина Матвеевна
Разлюбезная моя Фирюза!
Пишет тебе твой Саид, беспощадный боец за счастье моё с Джавдетом у Сухого ручья. Извини за неровный почерк, пишу зубами, так как руки временно заняты бескрайними песками нашей прекрасной родины.
Твой Карлсон (шучу!) Саид
Ассалям алейкум, невесёлая минутка, разлюбезные наши Гульнара Галимзяновна, Фиргюза Мирзоевна и Гюрза Бахрамовна.
Сидим мы сейчас на песочке возле самого зелёного ящика, куда посадил нас революционный режиссер Мотыль, и ни о чём беспокойства не испытываем.
Давно здесь сидим. Солнышко здесь такое, что аж динамит в ящике сам собой шипит, как кот Васька на змею, коих здесь предостаточно. Тому остаёмся свидетели, сидельцы за несчастье нетрудового туркестанского народа.
Мехмет, Мухмуд, Матмех и Физтех, все — Оглы
Добрый день, весёлая минутка!
Пишу я Вам, любезная моя Катерина Матвеевна, поскольку выдалась свободная бумажка. Да только вот незадача — только разнежился я на белом песочке возле самого синего моря, как вдруг из окна прилетает мне под нос шашка из самого что ни на есть распрекрасного динамита. И шипит, зараза, что наш самовар, когда его пометит кот Васька.
На этом письмо кончаю, дела.
Дорогой товарищ Сухов!
Дошли до меня слухи, что ты видел моего Джавдета. Скажи честно — ты трогал его? И если да, то где?
Уважаемый товарищ Сухов!
На Ваше исходящее б/н от 19.05.21 сообщаю, что Вы уже год под различными предлогами уклоняетесь от выполнения взятых на себя устных обязательств по возвращению домой из Туркестана. Убедительно прошу Вас подтвердить Вашу готовность пролонгировать неисполненный Вашей стороной договор. В противном случае, буду вынуждена искать другую сторону в договоре, пусть и на временных условиях.
С уважением и надеждой на взаимовыгодное сотрудничество и сожительство,
пока ещё ваша Екатерина Матвевна.
P. S.
О какой весёлой минутке Вы мне пишете, развесёлый Фёдор Иваныч, я в толк взять не могу. И как зовут Вашу заминку туркестанскую — тоже. Вот брошу я своё хозяйство и к вам прилечу на крыльях, али на бронепоезде, и глаза всем Вашим заминкам, отсрочкам и задержкам повыцарапываю.
Разлюбезная моя Екатерина Матвеевна, как захотите увидеть меня, а не Сухова — стрельните разок из дробовика, и я сразу окажусь подле вас.
Ваш Саид Мишулин
Уважаемый г. Сухов!
На Ваш запрос от 22.05.21, о предоставлении во временное пользование пулемёта модели «Максим» в исправном состоянии хочу сообщить следующее: «Пулемёта я Вам не дам!»
А в остальном у меня всё хорошо, только за державу немного обидно.
С уважением, ВРИО нач-ка Туркестанского таможенного поста П. А. Верещагин.
Пишет тебе Петруха по поводу твоего запланированного на среду торжественного открытия личика. Как ты думаешь, приходить мне на презентацию личика, али лучше, как говорят, «уколоться и забыться»?
Добрый день, дражайшая Прасковья Филипповна.
Пишет Вам подпоручик Блошкин. Встать, когда читаете письмо подпоручика.
О, бескрайняя моя Фатима.
Извини, некогда — зовут поджигать!
Разлюли-любезный Фёдор Иванович!
Добрый день, информационная минутка. Пока Вы там в горячих песках прохлаждаетесь, я в дом наш совместно нажитый пустила отряд революционно настроенных цыган. Народ это, в основном, душевный, даже деликатный, делают ремонт коммунизма в отдельно взятой конюшне.
А ещё, душа моя Фёдор Иванович, спешу Вам сообщить, что сосед наш, Никанор Ефремович, вернулись с войны третьего дни. А потому извиняйте, Фёдор Иванович, писать Вам более не могу, потому как занята я теперь до крайности. Вы же, Фёдор Иваныч, пишите мне почаще, поскольку Никанору моему Ефремовичу бумага для курева страсть как нужна.
Остаюсь, незабвенная Екатерина Матвеевна
Источник
Белое солнце пустыни. Письма Сухова
Белое солнце пустыни. Воспоминания о Ливии и России
Я опубликовал эту статью 12 февраля 2017 года
Почему вспомнил?
Потому что сегодня , Первого мая 2020 года, телеканал НТВ снова покажет фильм «Белое солнце пустыни».
Солнце пустыни. Воспоминание о Ливии и России
Мы, российские военные репортеры, перечитывали эти письма, которые нашли в Интернете, в Триполи в апреле и мае 2011 года, когда авиация НАТО каждый день бомбила город.
Спасибо Марку Захарову. Именно он сочинил текст этих писем для фильма всех времен и народов «Белое солнце пустыни».
Спасибо еще раз ему, Мотылю, Кузнецов, Мишулину, Луспекаеву и все актерам и актрисам!
А особенно красноармейца Сухова…
Разлюбезной, ненаглядной, бесценной…
Письма бойца за счастье трудового народа всей земли,
Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля, красноармейца Сухова Федора Ивановича
…А еще скажу вам, разлюбезная Катерина Матвевна, что являетесь вы мне, будто чистая лебедь, будто плывете себе, куда вам требуется, или по делу какому, даже сказать затрудняюсь. только дыхание у меня сдавливает от радости, будто из пушки кто в упор саданул.
Только знайте, любезная Катерина Матвевна, что классовые сражения на сегодняшний день в общем и целом завершены, и час всемирного освобождения настает.
И пришел мне черед домой возвратиться, чтобы с вами вместе строить новую жизнь в милой сердцу родной стороне…
…Душа моя рвется к вам, ненаглядная Екатерина Матвевна, как журавль в небо. Однако случилась у нас небольшая заминка. Полагаю, суток на трое, не более.
А именно, мне как сознательному бойцу, поручили сопроводить группу товарищей с братского Востока.
Отметить надобно — народ подобрался покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком, так что ноги мои бегут теперь по горячим пескам в обратную сторону, потому как долг революционный к тому нас обязывает…
…Обратно пишу вам, любезная Катерина Матвевна, поскольку выдалась свободная минутка.
И разнежился я на горячем солнышке, будто наш кот Васька на завалинке.
Сидим на песочке возле самого синего моря, ни в чем беспокойства не испытываем.
Солнышко здесь такое, аж в глазах бело.
Еще хочу сообщить вам — дислокация наша протекает гладко, в обстановке братской общности и согласия. Идем себе по пескам и ни о чем не вздыхаем, кроме, как об вас, единственная и незабвенная Катерина Матвевна.
Так что вам зазря убиваться не советуем. Напрасное это занятие…
— А еще хочу приписать для вас, Катерина Матвевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берет.
Думаешь, как-то вы там сейчас?
Какие нынче заботы?
С покосом управились или как?
Должно быть, травы в этом году богатые.
Ну да недолго разлуке нашей тянуться. Еще маленько подсоблю группе товарищей, кое-какие делишки улажу и к вам подамся, бесценная Катерина Матвевна.
Простите великодушно, небольшая заминка.
Докончу в следующий раз…
…А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвеевна, то знайте, что был я и есть, до последнего вздоха, преданный единственно вам одной.
И поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с непривычки вроде бы даже грустно.
А может, от того это, что встречались мне люди, в последнее время, душевные, можно сказать, деликатные.
Тому остаюсь свидетелем, боец за счастье трудового народа всей земли,
Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля, красноармеец Сухов Федор Иванович.
Здравствуйте, бесценная Катерина Матвевна.
За прошедшую отсрочку не обессудьте, видно, судьба моя такая.
Однако ничего этого больше не предвидится, а потому спешу сообщить вам, что я жив, здоров, чего и вам желаю.
От публикатора:
…. Тогда, вдали от России, еще не зная, что судьба нас перебросит с ливийского фронта на сирийский, мы читали и перечитывали эти письма, и каждый из нас думал о своей Возлюбленной…
И сегодня я готов подписаться под каждым словом Сухова-Захарова.
Потому что лучше не напишешь:
«Спешу сообщить вам, что я жив, здоров, чего и вам желаю!
Боец за счастье трудового народа всей земли…»
Мы в Ливии смотрели фильм «Белое солнце пустыни», и фильм давал нам силы…
Запомнилось лицо Луспекаева-Верещагина после разговора с ублюдком Абдуллой который бросил ему насмешливое, убивающее: «Давай-давай, хороший дом, хорошая жена, что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?»
И сегодня вспоминаю его лицо, когда мне говорят пренебрежительно то же самое:
«Что тебе нужно, чтобы прожить старость!»
12 февраля 2017 года.
Юг Туниса,
Опять пески и опять пустыня…
Источник
Письмо красноармейца Сухова из Лондона
Здравствуйте, ненаглядная моя, Екатерина Матвеевна!
Первым делом, спешу сообщить, что безмерно преданный революционному делу летописец ваш жив, здоров и многие лета Вам, дорогая матушка, здравствовать желает.
Дислокация моя на сей раз необычная и далекая.
И вздыхаю я от такой оказии, приключившейся со мной, да всем своим сердцем израненным болею за события происходящие и за Вас, незабвенная и единственная моя.
Сей раз откомандирован я для определения сущности положений в империю британскую, в самое ее логово — город Лондон.
Задание у меня совсем не простое — развеять туманы англицкие, да оценку дать жизни капиталистической, чтобы весь наш трудовой народ образованием повысился.
Расходных средств для поддержания бодрости энтузиазма духа и стойкости жизнедеятельности организма у меня с избытком, но памятуя о запущенности хозяйства нашего московского, обещаю Вам, дражайшая моя, что буду осмотрителен и разумен в своих тратах на чужбине.
По прибытии был я всецело охвачен желанием весточку вам отправить на открытке с пейзажностью городской, только стоят такие почтовые карточки по 30 пенсов.
А 30 пенсов, разлюбезная Екатерина Матвеевна — это стоимость пользования общественным нужником.
Потому как нужда — дело серьезное и значимое, на сим решил сэкономить и в меру умелости своей, самостоятельно запечатлеть для Вас места знаковые.
Еще хочу сообщить Вам, что начал я познание столицы этой далекой с подъема в небо на колесе чертовом.
Думается мне, что подход такой к осознанию масштабности пространства — самый благоприятный, ну, за исключением шара воздушного.
Сидишь себе в стеклянной клетке, чипсы замест наших семечек грызешь, да вдаль вглядываешься.
Колесо крутится тихо и бесшумно, и душа моя рвется к Вам, ненаглядная Катерина Матвеевна, как тауэрский ворон в небо.
Также припишу для Вас, Катерина Матвеевна, что иной раз от взгляда на чужеземные города такая тоска к сердцу подступает, аж в глазах рябит и аллюзии цветовые происходят.
Всматриваюсь в Биг Бен и чудится мне гроза над нашей Волгой, да отсыревшие от влаги мои часы командирские.
Каждый раз, спускаясь в лондонскую подземку, прозванную «Труба», я мучаю себя, бесценная моя Катерина Матвеевна, одним вопросом.
Почему же мы себя всегда помещаем в сложные геометрические пространства?
Ведь душа наша — как глупый варан в пустыне. Бежит в тень без всяческой траектории, как пуля из моей винтовки.
Ну, а в целом, дражайшая Катерина Матвеевна, отмечу, что иноземный городской народ, в основном, живет мирный, и в большинстве своем душевные люди меня окружают.
Оказалось, далекая моя Катерина Матвеевна, что Лондонское метро – первое метро в мире.
И было запущено оно в 1861 году.
А в Россее нашей как раз в этот год отменили крепостное право, не до метро нам было.
Простите великодушно, Катерина Матвеевна, за крайнюю скупость и сухость моего к Вам писательства…
Вот нонче прохожий местный обозвал меня «сэром».
И возмутиться был я должен, да ответить ему со всей своей пролетарской ненавистью по существу мирового положения.
Ан, удержался и задумался крепко…
И вдруг тепло по всем моим жилкам разлилось.
Есть в этой «сэровости» обращения доселе непонятная мне составляющая человечности…
Весь вечер размышлял я в одиночестве о законах построения существования нашего и о законах, положенных в суть города Лондона.
Вот, к примеру, матушка моя, все отели местные в правилах своих обязаны и по сей день накормить лошадь постояльца совершенно бесплатно. Или, к слову, если женщина на сносях, то она может сходить до ветру везде, где только ей захочется, даже если это будет шлем местного полицейского.
А полицейский тутошний – это как наш околоточный, только одет в лапсердак из чистого кашемиру и каска на нем, как у фрицев.
.
От, вроде и смешные уставы, а полезные.
К слову, о лошадях. Скучаю я по коню моему, со-товарищу верному. Эх, как бы он тут мне пригодился.
А то почти весь центр позакрывали для личных машин населения зажиточного, и только автобусы своим красным цветом пешеходов распугивают.
А автобусы лондонцы любят, уважают и хранят их бережливо, как символ столичный. Ну, почти так, как мы с вами храним память о первом сеновале нашем, промокшем от дождя нежданного.
Название только мудреное у этого транспорта – даблдекер «Routemasters».
Аж язык набекрень.
Но мне, с усталости пешей, довелось и на нем покататься.
И с этого года такие старинные алые повозки, вместе с новыми двухэтажными, будут вновь обслуживать гостей города в приближении Олимпиады знаковой.
Одним словом, испытывая тут удовлетворение личной жизни, удивляюсь я всему, словно чайка перелетная, случайно в чужую даль залетевшая.
И лицо мое покрывается удивительностью и радость материализуется.
И поселившееся во мне недоумение подталкивает понимание близости светлого и красивого вселенского мира.
Нам бы только время догнать, краса моя, Катерина Матвеевна, и мощностью созидания кропотливого быт наш изменить.
Ежели он подвластен и супротив этого ничего не имеет.
Однажды, в минуту своей задумчивости, среди общего городского течения дня, я, Катерина Матвеевна, потерял путь возвратный к месту своего обиталища.
Квартальная похожесть старинного градостроительства повергла разум мой в озабоченность предстоящего ночлега.
И хоть и таблички всякие указательные присутствуют на каждом перекрестке в избытке, увы, я, в силу топографической слабосильности, вконец отчаялся.
Подумав, что это знак мне свыше, я расточительно решил расстаться с парой десяткой фунтов, припасенных на завтрашнюю сытость желудка.
Я поднял руку, Катерина Матвеевна.
Поднял руку, как и положено красному боевому командиру перед битвой.
Я остановил «кэб».
А «кэб» – это легендарное лондонское такси. И традиционно черное. Хотя в угоду капиталистической наживе их нонче стали раскрашивать под заказ рекламных артелей.
Кэбы — повозки не в пол алтына, дорогие. И дороговизна эта кроется в шибко умных и знающих водителях. Обучают ремеслу таксистскому по три, четыре года. И каждый водитель должон знать наизусть, как устав партии, расположение нескольких тысяч улиц городских. В знании таком нет мысли, зато есть ликование от правильности маршрута и точности перевозки.
Так и со мной получилось. Не проехал я и десятой части версты, как очутился у ворот своего постоялого двора.
И, к удивлению моему, чувство совести таксиста пристыдило меня в излишней бережливости средств. Плату с меня взял этот странный человек только за посадку — всего два с половиной фунта.
Солнце мое рассветное, Екатерина Матвеевна, люба моя, как же сильно поизносилось то, в чем меня матушка родила.
Масштабность происходящего дух мой сумяшийся выедает и склоняет ослабший организм мой к вечернему винному постою.
Надо отметить, что с этим делом у них заведений в избытке и разнообразие питейного промыслу на редкость удивительное.
Отведал я тут эля народного. Хмель благостный и елейность во всех членах вызывает.
А апасля приему спиртового вокруг такое все тлеющее, прямо как уголек, изображение становится.
Уж недолго мне маяться осталось. Скоро и Вас обниму, необъятная голуба моя.
А пока гуляю я по траве, чисто выкошенной газонокосилками в Гринвиче.
Положение нулевого меридиана все под ноль выкашивает и даже мысли мои о торжественности любого начала и неизбежности печальности конца.
.
Чужое и дальнее счастье вызывает во мне тревогу, и город этот своим умиротворенным розовым светом и теплом сырости прошедшего дождя, все-таки, наполняет меня надеждой.
А ежели и вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвеевна, то знайте, что душой я преданный Вам одной без остатка.
И был и есть я до последнего вздоха своего наполненный только Вами одной.
И, поскольку может статься, что пропаду я на просторах британских, с осознания такого даже грустно.
Но я не падаю духом и, что бы со мной ни происходило, в какие бы погоды и ситуации меня чужбина не заковывала, я с Вами.
Всегда рядом с Вами.
Источник