Утомлённые солнцем 2: Предстояние (2010)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Если вы уже зарегистрированы — Войдите.
Вы хотите зарегистрироваться?
новое сообщение
отзывы
Анатолий Павлович Черкасов пошел на войну, не будучи в местах заключения. Даже если и была судимость, то он вором в войну считаться по тем временам никак не мог, поскольку пошел на службу государству. «Правильный вор» в 30-х не мог работать или служить. После войны действительно сидел, часть фронтовиков в то время по разным причинам стала уголовниками.
Так что Родину защищал не вор, а товарищ Черкасов. То, что дальше у него жизнь так пошла, уже другой разговор.
№602 Константин и точка
.
Запомните, наконец-то. В штрафбат шли только провинившиеся офицеры. И не на убой, а именно на исправление. Чтобы сознательно быть офицерским спецназом, который больше рискует, после отличия-ранения вернуться в часть.
Штрафбатами командовали лучшие офицеры-кадровики.
Провинившиеся солдаты шли в штрафроты. Это уже посерьезнее, там шансов вернуться было меньше.
Уголовники никуда не шли.
С оккупированных территорий — шли в военкомат.
Источник
Обзор фильма «Утомленные солнцем 2: Предстояние»
«Здравствуй, Кролик, — что тебе сказать. » — вспоминается старый пассаж из Камеди Клаба. И неслучайно я его вспомнил. Ведь Камеди Клаб когда-то тоже был смешным, а Михалков – снимал хорошее кино. Как все изменилось? Отчего и почему? Не знаю, как ответить на эти сложные и пафосные вопросы. Но все же попытаюсь, хотя бы частично, дать на них ответ.
Вообще довольно сложно обозревать фильм, который настолько эпично провалился в прокате. Собрать 18 млн. рублей за уикенд при затратах под 55 млн. зеленых — это надо постараться. Но об этом я еще напомню, а пока.
Начнем, пожалуй, издалека. «Утомленные Солнцем» — был хорошим фильмом про плохого Сталина и плохой Советский Союз. Хотя подспудно, конечно, речь шла о личной мести в рамках этой системы, но ведь именно система позволяла расправляться с людьми именно таким образом – то есть, фактически, руками бывших товарищей. С другой стороны, фильм был просто о жизни одной семьи одного комдива в столь любимой Михалковым обстановке «русской усадьбы», которая у него проходит через все фильмы — будь то «Неоконченная пьеса…» или «Несколько дней из жизни…», или даже «Свой среди чужих…». Кстати, я не просто так ставлю многоточия в конце названий – это я привел краткие. А вообще все названия у Михалкова болеют гигантоманией. Ну почти все. Шутка несмешная.
Вторая часть «УСов» — «Предстояние» — на самом деле, я бы ее таковой не стал называть, однако сам Михалков решил снимать фильм о войне именно как продолжение своей оскароносной картины. Снималось все это (а именно, две части и еще будет телевизионная версия) за уже указанные выше 55 млн. долларов, снималось долго, снималось трудно — даже мигалку потребовалось прицепить, чтобы успевать на съемки. Провал в прокате «Предстояния» был-таки совершен, невзирая на показ в «нужном месте» и в «нужное время». Говорят, ветераны плевались.
И вот в целях пиара третьей части Михалков создает собственный ЖЖ с уклоном в видеоблог, именуя себя «именем своего небесного покровителя» Никиты Бесогона, и, под видом «изгнания бесов», старательно пытается рекламировать «Цитадель». Попытки эти были настолько смешны и бесполезны. Хотя — фильм собрал хотя бы столько, сколько собрал — а если бы не было видеоблога и тысяч ненавидящих хомяков, то он бы вообще ничего не собрал, наверное. Однако, отдельного описания стоят диферамбы различных известных личностей в адрес «Цитадели», а также встреча Михалкова с блоггерами после премьеры, на которой также слова дурного никто не сказал. Ну или все это было вырезано в целях рекламы. Словом, что-то вступление затянулось. Переходим к фильму.
Фильм повествует нам о дальнейших приключениях комдива Котова в ВОВе, и о его нелегком пути от штрафбата до Берлина и генеральского чина. На пути этом ждут Котова расставания и встречи, победы и поражения, благородные поступки и различные другие мелочи. Вообще если хотите почитать обзор того, что происходит в фильме — то это дело было прекрасно сделано товарищем Гоблином, который все-таки иногда еще умело обкладывает.
В этой заметке я пропущу раздел «достоинства» по понятным причинам. Их правда нет. Если в «Предстоянии» было несколько сцен, достойных того, чтобы посмотреть, то в «Цитадели» смотреть реально не на что. Ругать можно каждую сцену, но я лично для себя выделил несколько серьезных вещей, которые меня раздражали на протяжении просмотра.
В фильме постоянно орут. Орут все — солдаты, женщины, дети. Орет и сам Котов. Только товарищ Сталин говорит тихо, вдумчиво. Но это никак не отменяет того, какую чушь он несет. А вот все остальные — как с цепи сорвались. Вошел Котов в дом бывшей жены — все глаза выпучили, и орут. Плачут, орут, ругаются. Дождались.
В фильме нет войны. Точнее, она есть, но она представлена короткой первой сценой — в которой солдаты сидят в окопах, а потом наступают на Цитадель. В основном мы видим двух человек — Котова и дядю Митяя, так что особой войны нет. Потом еще есть сцена бомбежки грузовиков с раненными и сцена родов под этой самой бомбежкой. Но опять-таки — мы видим в основном страшную бабу, корчащуюся в родовых муках и орущие перекошенные рыла окружающих. Пара заходов самолетов — и все. Ну и заключительная сцена, когда тысячи идут с черенками на Цитадель, а она сама по себе взрывается. И все.
Это я все к тому, что «где деньги, Зин?» 55 лимонов за сиськи Михалковой? Бесценно! Для всего остального есть МастерКард!
В фильме все в грязи и все страшные. Тут просто само по себе как-то неприятно. Высшие чины армии — бухие скоты с рябыми рожами, все солдаты — грязные, как свиньи. Все остальные — либо вопят, либо тоже грязные и оборванные. Я понимаю, что это война, но не до такой же степени.
Фильм просто уныл. Я могу показаться субъективным, но поверьте — тут я достаточно объективен. Я слабо себе представляю человека, который высидит целиком два с половиной часа вот этого и не захочет хотя бы сходить в туалет на полчасика и почитать там газету.
Тут можно сказать двояко. С одной стороны, фильм не стоит смотреть ни в коем случае. С другой же стороны, его обязательно нужно посмотреть, чтобы понимать, как не следует снимать кино.
Источник
Утомленные солнцем 2: Предстояние
Режиссер — Никита Михалков
В ролях: Никита Михалков, Олег Меньшиков, Надежда Михалкова, Дмитрий Дюжев, Сергей Маковецкий, Виктория Толстоганова, Евгений Миронов, Андрей Мерзликин, Евгений Стычкин, Артур Смольянинов, Максим Суханов, Сергей Гармаш, Андрей Панин, Валентин Гафт
Продолжительность — 180 мин
Похоже, в своей башне кинематографического всевластия Никита Сергеевич Михалков мало смотрел современное российское кино. А то бы он, конечно, знал, что разделять фильм на две части, выходящие в прокат с некоторым временным разрывом — плохая примета. Возможно, с этим знанием он сумел бы как-то изменить судьбу своего эпического военного полотна, однако вышло как вышло — «Утомленные солнцем 2» с грохотом ухнули в ту же яму, что и их прочие двухчастные предшественники.
Со всеми картинами в двух частях, снятыми на территории России в нулевых, происходила более менее одна и та же история: первая часть настолько отутюживала зрителя, что сохранять хоть какой-то интерес ко второй можно было только чисто теоретически. Отечественные авторы добивались этого разными способами — Михаил Хлебородов зомбировал зрителей полным отсутствием действия, Федор Сергеевич Бондарчук жестко выбивал из зрителя интерес железобетонно грохочущими звуковыми эффектами. Понятно, Михалков — режиссер немного иного уровня, чем Хлебородов и Бондарчук; поэтому «Предстояние» приходит к этому же результату куда более сложносочиненным и навороченным способом.
В «Предстоянии» разворачиваются сразу три истории. В одной осужденный комдив Котов (Михалков), которому в последний момент перед расстрелом загадочным образом заменили политическую статью на уголовную, воюет в штрафбате. В другой сквозь войну движется дочь Котова Надя (дочь Михалкова Надя, чье представление об актёрской игре в принципе исчерпывается довольно отточенным копированием фирменных папиных интонаций), которую военное время заставляет на ходу переквалифицироваться из пионервожатой в медсестру. В третьей по личному поручению Сталина бывшего комдива Котова ищет в военном хаосе подполковник НКВД Арсентьев (Меньшиков), тайно ото всех занявший место Котова в его семье. И вот в течение трёх часов эти три линии переплетаются по каким-то совершенно бешеным траекториям.
Война Котова и Нади начинается в 41-м году; поиски Котова Арсентьевым только в 43-м. Причем вместо того, чтобы пойти логичным путем — поставить поиски Котова центральной историей фильма и оформить всё остальное флэшбеками — Михалков хаотично тасует своих трёх героев. В результате голова натурально идёт кругом — истории героев совершенно не соотносятся по времени между собой (в какой-то момент Котов выходит на след Нади до того, как её экранная история привела её в то место, где он вышел на её след), август 41-го начинается в фильме через полчаса после октября 41-го, разговор, состоявшийся (и вроде бы закончившийся) на пятнадцатой минуте фильма, вдруг продолжается через полтора часа, и так далее.
Впрочем, перекорёженной структурой проблемы «Предстояния» не исчерпываются. Михалков много говорил в интервью о том, что его намерением было показать всем, что такое настоящая война — то есть, перекрыть, перещеголять, перечего-нибудь ещё все прочие фильмы, снятые на эту тему. В результате в «Предстоянии» чувствуется настолько могучее усилие (даже воплощенное в кадре — Михалков руками поднимает за дуло оторванную танковую башню), что фильм не столько надрывается, сколько натурально рвётся на несколько совершено неравнозначных кусков.
Один кусок — дико мощный военный фильм минут на сорок с совершенно замечательным Мироновым (здесь же Артур Смольянинов одной-единственной фразой переигрывает все свои прежние актерские достижения, вместе взятые). В другом летают плохо нарисованные на компьютере самолёты и действуют почти анекдотичные немцы.
Третий снят режиссером, чьё стремление к живописным деталям переходит всякие разумные границы — скажем, бьющаяся в стекло бабочка, символизирующая Надю Котову, здесь пихается прямо в нос зрителю так настойчиво, что, кажется, символизм уже дошёл сквозь стены кинозала до людей, топчущихся в фойе. Или вот рука убитого на поле боя бойца с тикающими на ней часами — вполне убедительный символ, да; только камера едет по полю дальше и фиксирует вторую, третью, четвертую, пятую такую же.
В четвертом расцветают вдруг довольно специфические религиозные мотивы: морская мина, приютившая в воде после расстрела плавучего госпиталя Надю и священника отца Александра, двух хороших (и крещеных) людей, выдерживает авиационный налёт, но через минуту после расставания с Надей она же подрывает пароход, на котором безбожные мещане спасают партийные архивы и собственный скарб. (Снова живописная деталь — на берегу рядом с Надей, отпустившей и перекрестившей спасшую её мину, приземляются бюст товарища Сталина и дорогая хрустальная люстра).
В пятом прорезается ещё более специфический взгляд на войну — большая часть проблем тут даже не от немцев, а от глупости, жадности, дурости и прочих нелестных качеств собственных соотечественников. Ещё один, про психологическую дуэль умных особистов, разыгрывают на двоих Меньшиков и Маковецкий — он не очень интересный, но Маковецкий почти блистательно вытягивает его на собственном горбу. В разных кусках произвольным способом включается вдруг кровавая мясорубка — солдат давят танками (ещё деталь — на гусенице фашистского танка болтаются ключики от квартиры в Минске, недавно полученной семьёй молодого курсанта), капитану плавучего госпиталя сносят голову, и так далее.
А самое смешное (не очень, впрочем, уместное в случае данного фильма слово), что история Котова и Нади, призванная быть той нитью, что связывает на живую все эти разрозненные куски, парадоксальным образом им только мешает. Натурально, кажется, что выкинь этих непонятно как и зачем зашедших из стародавнего фильма (и к тому же частично в нём погибших) людей, и «Предстояние» станет мощной, страшной, правильной картиной, этакой энциклопедией на тему Великой Отечественной войны.
Видимо, дело тут вот в чём — Михалков очень хотел показать, что война была чем-то намного большим, чем мы сейчас привыкли об этом думать, и в этом стремлении отхватил столько войны, что она в результате подмяла под себя абсолютно всё. И весь его фильм, и его творческие и тематические амбиции, которые он пытается как-то в «Предстоянии» обозначить, и его самого. И что в этой ситуации он планирует делать ещё три часа в «Цитадели», кроме как ходить кругами — решительно непонятно.
Вердикт Кочерыжкина — захватывающее по-своему зрелище — три часа заведомо проигрышной битвы дико амбициозного автора с абсолютно титанической темой; с продолжением
Источник