Летнее солнцестояние: традиции, обряды и ритуалы
Что такое летнее солнцестояние? Это время самой короткой ночи и самого длинного дня. Наши предки жили в согласии с природными циклами, поэтому их жизнь подчинялась естественным биоритмам. Они не знали биологии и природоведения, но прекрасно разбирались в окружающей природе и умели жить с ней в полной гармонии.
О празднике Ивана Купала знают все: это символ лета, поиск волшебного папоротника, встреча с лешими. В прошлом году мы ездили отмечать Купала на Аркаим, получили море удовольствия. А как празднуют солнцестояние в Европе? Об этом я расскажу вам в статье.
Традиции праздника
В день летнего солнцестояния светило достигает своего апогея, а после этого начинает постепенно удаляться от земли — и день будет постепенно укорачиваться, а ночь становиться длиннее. В астрологическом календаре этот период знаменует начало лета: Солнце переходит в созвездие Рака. Астрономическое лето отличается от привычного нам календарного: оно длится все время прохождения Солнцем трех знаков зодиака — Рака, Льва и Девы. То есть, астрономическое лето начинается 21 июня, а заканчивается 21 сентября.
По многочисленным просьбам подписчиков мы подготовили точный гороскоп-приложение для мобильного телефона. Прогнозы будут приходить для вашего знака зодиака каждое утро — пропустить невозможно!
Скачайте бесплатно: Гороскоп на каждый день 2020 (доступно на Android)
На рисунке ниже видно положение Солнца над горизонтом в дни зимнего и летнего солнцестояния, а также в дни равноденствия:
Наши предки рассматривали переходные точки года (солнцестояния и равноденствия) как время для проведения магических обрядов по изменению судьбы и исполнения желаний. До христианства на Руси праздновали Ивана Купалу. В это время было принято купаться в природных источниках, чтобы смыть с себя болезни и негатив. В народе верили, что начиная с Купалы водяная нечисть теряла свою силу вплоть до Ильина дня (2 августа).
Также в купальские дни зажигали костры и перепрыгивали через них. Этот обряд тоже был очищающим, так как люди верили, что огонь обладает в эти дни священной силой. Центральное место на празднике занимало колесо, которое устанавливали на шесте, а вокруг шеста разжигали костер. Когда шест прогорал, огненное колесо скатывалось с пригорка. Это символизировало солнцеворот. Иногда вместо колеса насаживали на шест смоляную бочку.
После замены календаря дата праздника переместилась с 21 июня на 7 июля.
Для многих купальские дни ассоциируются с венками из трав и цветов. Девушки плели венки, по венкам гадали на суженого. Если венок прибивало к берегу реки, то выйти замуж в этом году не суждено. Если венок уплывал по реке, значит, девушку возьмут замуж в скором времени. Но в каждой местности были свои толкования и приметы о венках на реке. А вот с папоротником бытовало общее поверье: кто найдет в купальскую ночь расцветший папоротник, то получит необычные способности:
- сможет видеть под землей клады:
- станет понимать язык животных и птиц;
- сможет проходить через закрытые двери;
- сможет становиться невидимым.
История умалчивает о том, смог ли кто-то отыскать заветный цветок. Но и в наши дни существуют люди, которые верят, что цветок папоротника сможет сделать их сказочно богатыми.
Что нельзя делать на Купалу:
- давать деньги в долг — счастье свое отдать;
- думать о плохом — мысли в этот день материализуются;
- ругаться — это к расставанию с любимым;
- грустить и тосковать;
- сидеть весь день в доме.
Что можно было делать на праздник:
- разжигать костры по берегам рек и озер;
- перепрыгивать через огонь;
- проводить между костров домашний скот для исцеления и очищения;
- сжигать старую одежду, а вместе с ней болезни и порчи;
- вступать в брак — он будет крепким и счастливым;
- ворожить на будущее.
Чтобы весь год быть здоровым, нужно было обязательно встретить Купальский рассвет. Почему именно на Купалу старились пожениться? Потому что он был богом любви и семейного счастья, а значит, покровителем влюбленных.
Праздник в кельтской культуре
Как праздновали летнее солнцестояние кельты? Этот день входил в Колесо Года, поэтому отмечался с размахом — ярко и празднично. В кельтской культуре он именуется Лита. В середине прошлого столетия началось возрождение кельтской культуры, поэтому возродились и праздники Колеса Года. Литу отмечают во многих странах западной Европы и в Прибалтике. В прибалтийских странах 23 и 24 июня являются официальными выходными.
Кельты верили, что в эти дни феи и духи леса бродят по земле и навевают волшебные сны. Это время считается волшебным, так как духи 4-х стихий объединяются. Это праздник радости и любви, торжества света над тьмой. Впереди еще много теплых и светлых дней, поэтому есть повод для бурной радости. Также это праздник плодородия и изобилия.
На Литу принято было прыгать через костер, взявшись за руки. Если парень с девушкой сумеют трижды перелететь через пламя, их ожидает счастливый и прочный брак. Дома украшали зеленью и цветами, а вечером устраивали факельное шествие.
Кельты, как и славяне, собирали в эти благословенные дни целебные травы. Считалось, что они наливаются волшебной силой именно в это время. Травами, сорванными на Литу, можно было вылечить самые тяжкие недуги, если правильно срезать. Растения собирали при свете луны и срезали их не ножом, а серпом.
На рассвете, с первыми лучами солнца, кельты сжигали соломенное чучело. Это была жертва богам, чтобы они смиловались и наградили землю плодородием.
Солнечная магия
В этот день принято надевать украшения из золота, одежды желтого и оранжевого цвета, радоваться и веселиться. Также для счастья и благополучия нужно обязательно встретить рассвет в день летнего солнцестояния и протянуть ладони к первым лучам восходящего солнышка.
Также в этот день непременно нужно искупаться в природном источнике воды. Если это сделать невозможно, тогда в ванной. Еще лучше, если предварительно зарядить воду под звездным светом. Поставьте небольшую емкость с обычной водой на балкон или на окно, чтобы на воду падал свет далеких звезд. Потом эту воду нужно добавить в ванную или просто облиться ею.
Чтобы привлечь финансовый поток в свою жизнь, нужно обязательно зарядить монетку желтого цвета солнечной энергией. Для этого налейте в глиняную или керамическую миску воду, положите на дно монетку и поставьте под солнечные лучи на час или полтора. При этом нужно обратиться к Солнцу с просьбой благословить богатством и достатком. После этого выньте монетку, водой умойтесь. На монетку нужно капнуть одну капельку эфирного денежного масла (сосна, бергамот, апельсин) и положить в кошелек. Она будет притягивать деньги. Тратить ее нельзя.
Также можно провести еще один незатейливый ритуал на привлечение денежного потока. Выньте несколько монет из кошелька и прогрейте их под прямыми лучами солнца. После этого нужно засунуть монетки в дверные щели, под порог. Это укажет направление денежному потоку.
На летнее солнцестояние традиционно плели талисман ведьмину лестницу. Это кельтская традиция, но она прижилась в современной России. Нужно заранее приобрести атласную или шелковую ленту золотистого либо желтого цвета и 9 бусинок. Бусинки могут быть из дерева или стеклянные, пластиковые не желательно покупать. Сначала завяжите на одном конце ленты узелок, затем проденьте бусину и загадайте желание. Снова завяжите узелок: и так 9 раз. В конце ленты тоже завяжите узелок. Вы можете повторять одно и то же желание 9 раз, а можете загадать 9 разных. Этот талисман нужно повесить у двери или просто на стене.
Источник
С.В. Жарникова. Солнечная и Лунная Традиции
Говоря об основах общеиндоевропейского мировоззрения, о древнейших нравственных устоях предков практически всех современных народов Европы и многих народов Азии, мы не можем не вспомнить слова выдающегося мыслителя конца ХIХ – начала ХХ вв. Сент-Ив Д’Альвейдра, который писал о создателях этих мировоззренческих и нравственных основ – «допотопных патриархах белой расы Северного полюса» следующее: «Эти восстановители рек, морей, затопленных земель, укротители животного мира и дикой природы были мудрыми жрецами, военными инженерами, землепашцами и основателями городов, каких больше не видели. О Севере Европы, как прародине человечества писали: в ХVIII в.академик Жан Сильвен Байи, в ХIХ в. первый ректор Бостонского Университета Уильям Ф.Уоррен, в начале ХХ в. Бал Гангадхар Тилак и русский ученый Е.Елачач.
Доказательная база того, что современные северно-русские являются в значительной мере потомками того древнейшего населения Севера Восточной Европы, которое греки называли «гиперборейцами», а Сент-Ив Д’Альвейдр «патриархами Северного Полюса», огромна.
И среди прочего — те мировоззренческие и нравственные основы, которые были зафиксированы в т.
Так в чем же заключались основы древнеарийского или, используя древнегреческий термин, гиперборейского мировоззрения. Структура Вселенной в нем представлена следующим образом: по мысли или слову «являющемуся озвученной мыслью) Творца появилось «огромное яйцо, вечное, как семя всех существ… В нем подлинным светом был вечный Брахма, чудесный и непредставимый, вездесущий, тот, кто есть скрытая и неуловимая причина реального и нереального». Век Брахмы, согласно первой книге эпоса «Адипарве» равен 5,795х1070 лет. В другой книге «Ашвамедхикапарве» Брахма (а точнее, Брахмо) назван «эфиром». Текст гласит: «Эфир – высший из элементов… У него есть лишь одно свойство и называется оно звуком». Эфир порождает «семь звуков и аккорд» Затем волны эфира или «небесного океана» порождают «ветер» (движение или дыхание), у которого уже два свойства – «звук и касание», причем свойством движения (ветра) является именно «касание». И наконец, из звука и движения рождается Свет, у которого уже три свойства – звучание, касание и образ. Причем свойством собственно Света является Образ. Именно Свет находится на пограничье, относясь одновременно как Свет к миру божественному и как Образ к миру Проявленного. Именно Свет, в своей тройственности и создает всё проявленное, т.е. имеющее образ, во Вселенной, трансформируясь в различные формы и будучи единым по существу.
Кстати, в «Слове о твари и днии рекомом неделе» (ХII-ХIII) говорится, что русские язычники поклоняются в первый день семидневной недели «воскресенье» не солнцу, («вещь бо слнце свету»), а Белому Свету, т.е.е Свету Вселенскому. Как писал Б.А.Рыбаков: «Вот этот свет, не имеющий видимого источника «неосяжаемый и неисповедимый», как эманация божества, творящего мир и был предметом поклонения средневековых язычников, а следовательно и объектом обличений церковников».
В древнеарийской традиции вычленяются три мира – « Трилока». Это мир божественных идей мир Проявленного, т.е. мир нашей реальности, а точнее реальности, а точнее реальности, отраженной нашим сознанием; и, наконец, мир ушедших, зеркальный нашему.
Заметим, что в русской традиции им соответсвуют также три мира – Правь, Явь, Навь. Мир Прави – это мир идеальных образов, который управляет миром проявления этих образов, идей – Явью. Есть ещё третий мир – Навь. Обычно его называют миром мертвых и считают страшным, мрачным и мучительным. Но мы забываем факт, озвученный ещё в 1964 г. ведущим санскритологом Индии Д.П.Шастри, который сказал: «Если бы меня спросили, какие два языка мира более всего похожи друг на друга, я ответил бы без всяких колебаний: «Русский и санскрит». Пользуясь санскритом, мы можем уяснить для себя, что «навья» это «новый, свежий, молодой», а «навин» — лодочник, так как «навья» это ещё и «лодка, корабль». Отсюда, кстати, и «карма», которую мы загружаем своими делами во время жизни в мире Яви. Отметим также, что в русской традиции мы уходим не в мир мрака, теней и ужасов, а «на тот Свет». Не во тьму, а в Свет, причем в другой Свет, в котором мы дожны очиститься и обрести нову. Жизнь. Ведь «навья», повторяем – «новый, свежий, молодой». Дифференциация «проявленного» света на свет Яви и свет Нави относится к глубокой древности. Так в одном из древнейших гимнов Ригведы – гимне Пуруше, тому, из кого была создана Вселенная, говорится, что «дух его Луной обернулся, солнце оком его сияет».
Но если мы вспомним русскую апокрифическую «Голубиную (а точнее, «Глубинную») книгу (список Кирши Данилова), то там «солнце праведно произошло «от очей божьих», а «светел месяц от темячка». В индийской традиции до настоящего времени темя считается местом выхода или исхода души и тела. В отмеченной выше дифференциации света и светил (Солнца и Луны), одинаковой в Ригведе и средневековом русском тексте, солнце это «око», «глаз», а луна – «дух», «душа». И это очень значимо в мировоззренческом аспекте. Ведь смотреть и видеть отнюдь не одно и то же. Смотрим мы глазами на проявленный мир, а видим мир отраженный в нашем сознании. То есть свет – это множественность возможных вариантов, а отражение – один осуществленный вариант. Это очень хорошо понимали наши далекие предки. И оставили нам свои знания, свои размышления о смысле бытия, о Вселенском Законе в форме мифов, обрядов, традиций, связанных с Солнцем и Луной.
Сент-Ив Д’Альвейдр писал: «Древние в качестве универсального ключа принимали схему неба. Таким образом, если бы все земные архивы исчезли, всегда можно было бы восстановить инструмент, являющийся основой всех искусств и наук, путем воспроизведения на папирусе или доске схемы неба». Для того, чтобы понять собственно мировоззренческий аспект, закодированный в солнечно-лунной традиции, нам необходимо будет обратиться к русским народным календарным обрядам, а точнее к важнейшим из них, фиксирующим т.н. «крест года».
И здесь бесценными являются свидетельства «Велесовой Книги», подтверждающие ещё раз ее подлинность. Так «Велесова Книга» утверждает, что главными праздниками года являлись «Коляда, Яро, Красная Горка и Овсень». Крест года это зимнее и летнее солнцестояния (22 декабря и 22 июня) – вертикаль креста и весеннее и осеннее равноденствия (22 марта и 22 сентября) – горизонталь креста. Таким образом, «Коляда» Велесовой Книги – Зимние Святки, начинающиеся с Николиных дней (19 декабря) и завершающиеся Крещением (19 января), т.е. длящиеся один солнечный месяц. Именно в это время ходят «колядовщики» и поются ими «колядки» — обрядовые песни. Колядовщики носят из дома в дом звезду – символ солнца и небесного звездного света. Этот период включает в себя дни зимнего солнцестояни и поворота Солнца на Север.
Летнее солнцестояние (22 июня) и поворот солнца на юг – Купало или Яро (Ярилин день), со всеми предваряющими его обрядами (Троица, Празник Росы и т.д.).
Праздники «горизонтали» креста года должны отмечать весеннее (22 марта) и осеннее (22 сентября) равнодествие. В «Велесовой Книге» они названы «Красной Горкой» и «Овсенем». В настоящее время праздника, отмечающего весеннее равноденствие в русской традиции нет. Правда, незадолго до этой даты мы отмечаем (в феврале) Масленицу )а точнее «Масляницу»), которая длится всего одну неделю. Заметим, что Масленица – «единственный крупный дохристианский праздник, не приуроченный к христианскому празднику и не получивший нового истолкования. Уже одно это заставляет задуматься. Что же это был за праздник, что даже тысячелетие христианства не смогло его уничтожить и стереть из памяти народа?
Древность обрядов Масленицы подтверждается тем, что они (в том или ином виде) сохранились у многих индоевропейских народов. Есть письменные свидетельства о том, что еще в конце ХVII в. на Руси Масленица праздновалась две недели, а ранее – целый лунный месяц, с конца февраля до 22 марта (21 февраля – 21-22 марта) или 28 дней.
В традициях Индии, принесенных арьями со своей Приполярной прародины, самый яркий праздник порубежья зимы и весны – Холи, который отмечается в феврале-марте. Н.Р.Гусева подчеркивает, что:”все ритуальные действия праздника неотделимы от магии плодородия и исторически восходят к доиндийскому периоду жизни арьев. Обрядово-магические проявления, связанные с весенним равноденствием, носят характер, чрезвычайно близкий пасхальным, восходящим непосредственно к язычеству, что и перешло в пасхальную обрядность славянских народов».
«Велесова Книга» называет один из главных годовых праздников «Красной Горкой», но в наше время «Красная Горка» — послепасхальный праздник, отмечающийся в первое после Пасхи воскресенье – «Фомино», либо всю Фомину неделю», либо три дня «Фоминой недели», включая воскресенье. Здесь же заметим, что название «Масленица, Масляница, Масленица жирная» свидетельствует лишь о том, что это обряды, сопровождающиеся поеданием жирной (блины) и молочной (масло, сметана, творог) пищи. Вряд ли праздник такого ранга не имел другое название, забытое или запрещенное. Особо отметим обилие на Масленице блинов – ритуальной обрядовой пищи похорон, поминок, свадьбы, и к тому же, являвшихся символом Луны, которую древние называли «Солнцем мертвых». На Масленицу молодожены, вступившие в брак в прошедшем году, ездили к «теще на блины» в санях, которые мчали разукрашенные бубенцами, лентами, бумажными цветами кони. Обратим внимание на тот немаловажный факт, что ездили они не «к теще и тестю», а именно «к теще» и только к ней. И здесь имеет смысл привести фрагмент обрядово-игровой песни, записанной в Вологодской обл. в конце 70-х годов ХХ в. экспедицией Ленинградской консерватории под руководством А.М,Мехницрва. В ней говорится, что:
«На Родине то дуб,
На дубе сова.
Она моя теща, коней пасла».
Стоит вспомнить в этой связи, что в древнегреческой традиции (в самой архаической ее части глава пантеона олимпийских богов Зевс (Дьяус) воплощался в дуб у воды (Зевс Додонский). А олицетворявшая мудрость и сакральное знание Афина (его дочь), рождалась из головы отца и звалась Совоокой, так как в зооморфном воплощении была Совой. Но в вологодском тексте, записанном в 70-х годах ХХ в., мы встречаемся с ещё более глубокой архаикой. Ведь здесь сова не дева – воительница, а теща, т.е. старшая женщина в доме, в роду – праматерь.
Отметим также, что сова — ночная птица, связанная с древнейшим лунным культом. На севере Восточной Европы в археологических памятниках мезолита (10-7 тыс. до н.э.) часто встречаются изображения женщин – матерей (из камня или кости) с совиной головой. До наших дней сова так и осталась символом мудрости. Сова – Праматерь – та, воплощает божественную мысль в проявленном мире, т.е. Отражает. А отражать это функция Луны. И ещё раз заметим, что в вологодской обрядовой песне «сова-теща» коней пасла. Кони в индоевропейской традиции символы Солнца. Так в древнерусской обрядовой практике одним из имен Солнца было «Хорс», но в английском языке «хорс» это конь, а на санскрите «хара» или «хари» — золотой, сверкающий, обращение к божеству. Кроме того, известно, что у индоевропейских народов было широко распространено представление о богине –Праматери как Госпоже или Владычице Коней. Достаточно вспомнить изображения богини с двумя всадниками или двумя конями по сторонам, столь широко распространенные в вышивке и ткачестве Русского Севера. И, наконец, ещё одна важная деталь, способствующая объяснению семантики Масленицы и возвращению её древнего, исконного названия. В той же Вологодской губ. В начале ХХ в. была записана причеть, с которой невеста – сирота, выходя на перекресток дорог, обращалась к своей умершей матери, называя её «Моя Красная Красигорка»! А ведь именно на Масленицу строились ледяные горы, с которых каждая молодая пара, после троекратного поцелуя должна была съехать вниз. Именно на Масленицу женщины и девушки катались с этих гор на прялках, держа в руке или в кармане блин. И делалось это для хорошего урожая вообще и льна в особенности. Прялка же в русской традиции была не только простым инструментом для получения нити. Она символизировала собой мужское начало, участвующее в процессе прядения нити – аналога жизни, судьбы, мысли, потомства; она была воплощением Древа жизни, несущего на своих ветвях Вечное Время – прошлое, настоящее и будущее; она была надмогильным памятником и соединяла мир живых и мир ушедших, предков и потомков. Будучи воплощением Верховного Изначального Божества, прялка была символом плодородия и способствовала увеличению плодородия всего живого на Земле. Именно в ней, как нельзя лучше, воплотилась идея вечной гармонии бытия, с его бесконечным перетеканием жизни в смерть, а смерти — в жизнь.
Из всего вышеизложенного мы можем сделать вывод, что в древности Масленица называлась «Красной Горкой», о которой, как об одном из главных праздников года, говорит «Велесова Книга». Она была посвящена культу Луны – Праматери и длилась один лунный месяц (с 21 февраля по 21-22 марта), отмечая собой день весеннего равноденствия.
И, наконец, четвертый праздник года, названный «Велесовой Книгой» Овсенем. Русские «Авсень, Овсень, Усень, Таусень, латышские «Усиньш, Аушрине», литовская «Аушра, Ушра», древнеарийская «Ушас» — божества Зари. Ушас – одно из самых высокочтимых божеств Ригведы, божество утренних и вечерних зорь Приполярья, длящихся по 30 дней и предваряющих уход Солнца на 40 дней зимой и его приход после зимнего солнцестояния. Именно эту, начинающуюся с осеннего равноденствия (22 сентября), зарю, предваряющую 40 дневную ночь, славили наши далекие предки. И 100 дней жгли костры, ожидая прихода Солнца. Наверное, не случайно так близки имя арийской богини зари «Ушас» и всем нам знакомое русское слово «ужас». Сам же обрядовый цикл Овсеня начинался с 23 августа и заканчивался в ночь с 21 на 22 сентября, т.е. длился один лунный месяц.
Таким образом, в главных праздниках «креста года» вычленяются два обрядовых цикла длительностью в один солнечный месяц (30-31 день) – Зимние святки (Коляда) и Троице – Купальский цикл (Яро). И два обрядовых цикла длительностью в лунный месяц (28-29 дней) – Масленица (Красная Горка) и Рождество Богородицы (Овсень).
Все вышеизложенное имеет непосредственное отношение к нашей теме «Солнечная и лунная Традиция» и к заявленным в начале нашего анализа мировоззренческим и морально-нравственным аспектам этой традиции.
Уже в текстах эпоса Махабхарата, древнейшие из которых были созданы в Приполярных широтах, мы встречаем утверждение, что год людей это один день и одна ночь (т.е. сутки) богов:
«Божественные день – ночь (сутки) – это год,
Он также делится на две части:
Ночь – это путь (солнца) на юг, день – это путь на север».
Акад. Б.Л.Смирнов, один из переводчиков текстов Махабхараты на русский язык, комментирую этот текст, писал: «время движения Солнца на юг считается темной половиной года; умерший в это время подлежит возврату. Движение Солнца к Северу (от зимнего до летнего солнцестояния) «светлой половиной», умерший в это время не возвращается».
Мы знаем, что согласно древнеарийским или гиперборейским представлениям о структурировании Вселенной из Брахмо – Эфира рождается дыхание (Ветер, Движение), а затем Свет – основа всего проявленного (т.е. имеющего зримый образ) мира. Солнце, как считали наши средневековые предки (ХII – ХIII вв.), является «вещью света», т.е. вещественным воплощением Света. Луна – ночное светило и, также как наше сознание отражает реальность, отражает реальный свет. Поэтому уже в глубокой древности, строя модель Вселенной, мудрецы «риши» (или «раши») связывали созидающее, дающее импульс начало с Солнцем, а отражающее, воспроизводящее – с Луной. В этой мировоззренческой структуресветлая половина года (22 декабря – 22 июня) проходит под знаком созидающего мужского Солнечного начала. Его рождение празднуется во время Зимних Святок (Коляды). (19 декабря – 19 января), славящих мудрость Праотца – Творца Вселенной или, как его называли русские крестьяне ещё в середине ХIХ в. – «Деда» («Деда – Ладо»). «Солнце движется по воле Деда. Женское воспроизводящее, отражающее начало воплощено в этот период в Луне и ему посвящен праздник Масленица (Красная Горка), длящийся с 21 февраля по 21-22 марта. С 22 июня сила Солнца начинает убывать и для подкрепления «Солнце пьет лунный напиток», а затем меняет свою мужскую солнечную ипостась на женскую. Теперь жизнь находится под управлением «покровительницы летних месяцев Савитри» — «Спасительницы, женской ипостаси бога Солнца – Савитара». Теперь она – Госпожа Солнце, является созидающим, дающим импульс началом, а мужским – отража.щим, воспроизводящим началом в этот период становится Луна.
Мир людей (мир Яви) в эту «темную половину года» разворачивается от мира Вечности (Прави) к Миру ушедших (Нави). И именно с 22 июня (с Купало или Яро) начинается подбор брачных пар, свадеб, т.е. того, что необходимо для реинкарнации – возвращения душ из Нави в Явь. Вспомним свадебный гимн Атхарваведы, где Сурья (Солнце) – дева (невеста), а Сома )Месяц) – жених. Та же картина и в русских народных свадебных песнях, где невеста (жена) – Красно Солнышко), а жених (муж) – Ясен Месяц. Но такое положение сохраняется только в течение «темной» половины года.
Причем во время осеннего равноденствия женское солнечное начало трансформируется в новый образ – Зарю, зачинающую в лунной мужской ипостаси молодое Солнце, вынашиваемое Луной в течение 100 суток (30 вечерних зорь, 40 дней ночи и 30 утренних зорь).
С.В. Жарникова. Образы водоплавающих птиц в русской народной традиции
Образы водоплавающих птиц — уток, гусей и лебедей — играют в русской фольклорной традиции исключительную роль. Зачастую именно утица, лебедь или гусь маркируют собой сферу сакрального в обрядовых песнях календарного цикла.
Так, «уточка полевая» или «утка луговая» — характерные персонажи песен масленицы — праздника, связанного с культом предков и заклинанием плодородия грядущего земледельческого года. В одной из масленичных песен масленицу называют «белой уткой», в другой, сибирской, «гусляную» масленицу провожают своими криками летящие гуси, в третьей — веселыми криками призывают ее, когда до масленицы остается один день1. Но в действительности в это время на данных территориях нет и не может быть гусей, — их весенний прилет происходит значительно позднее, так же, как нет и не может быть гусей-лебедей перед Рождеством. Однако в песне, записанной П. В. Шейном в Псковской губернии, поется:
Приходила Коляда наперед Рождества,
Виноградье красно-зеленое мое!
Напала пороша снегу беленького:
Как по этой по пороше
Гуси-лебеди летели — коледовщики, недоросточки 2.
Ей вторит виноградье из деревни Евсеевская Тарногского района Вологодской области, записанное Д. М. Балашовым, Ю. И. Марченко и Н. И. Калмыковой:
Щче-то припевка про гуся, ой
С виноградьем да и вся, да
Виноградиё, ой
Красно-зеленовоё3.
В волочебных песнях, имевших также ритуальное значение и считавшихся способом магического подчинения человеку сил природы, довольно часто фигурируют гуси-лебеди. Так, в одной из песен, записанных П. В. Шейном в Псковской губернии, есть исключительно интересное противопоставление:
Не гуси летят, не лебеди,
Христос воскрес на весь свет!
Имеет смысл в этой связи вспомнить, что и колядовщики, и волочебники воспринимались в народной традиции как воплощение душ предков, которым подавалось ритуальное подаяние, и связь их с гусями-лебедями, судя по всему, была не случайной. Об этом свидетельствует концовка зачина выше цитированной волочебной песни Псковщины:
Не гуси летят, не лебеди —
Христос воскрес на весь свет!
Идут-бредут волочебники,
Волочебники-полуночники4.
О связи водоплавающих птиц с тем светом, со смертью свидетельствуют также русские народные загадки:
На море, на окияне,
На острове Буяне
Сидит птица Юстрица;
Она хвалится, выхваляется,
Что все видала, всего много едала
Видала царя в Москве,
Короля в Литве,
Старца в келье, дитя в колыбели,
А того не едала, что чего в море
недостала.
Сидит утка на плоту,
Хвалится казаку:
Никто меня не пройдет,
Ни царь, ни царица,
Ни красна девица.
В таком последнем весеннем обряде, как «Похороны Костромы», также целиком связанном с заклинанием плодородия, обращением к предкам — подателям плодородия, во Владимирской губернии к главному персонажу обряда обращались следующим образом:
Костромушка моя, Костромушка.
Моя белая лебедушка.
У моей ли Костромы много золота-казны,
Костромушка-Кострома, лебедушка-лебеда!5
В песнях святочных гаданий, предвещающих свадьбу, именно гуси-лебеди летят через сад-виноград и роняют золотые обручальные кольца6. Особенно широко распространены образы серых гусей и белых лебедей в русских народных свадебных песнях, где постоянно сравнение невесты с «лебедью белой», плавающей по «морю Хвалын-скому», по «Дунаю», восклицающей «на тихих заводях», «отстающей от стада лебединого», с серой утицей или с павой, которая, судя по всему, также мыслилась в русской народной традиции водоплавающей птицей (утицей или лебедью). О том, что пава и лебедь в народном представлении одно и то же и что образ павы имеет мало общего с павлинами, свидетельствует песня, записанная в 1958 году в Архангельской области, т.е. там, где, как и в бывшей Вологодской губернии было широко распространено изображение пав на свадебных полотенцах, сарафанах, подолах рубах:
Что на тихой на тишине,
Да на тихой лебединою
Да тут не паванька плавала,
Да не пава перья ронила…7
В то же время жених, как правило, сравнивается с серым гусем. Интересно, что стадо гусей, к которому принадлежит гусь-жених, связано в одной из песен свадебного цикла, записанной в 1929 году в Архангельской области, со следующим кругом образов:
Из-за гор, гор высоких.
Да из-за лесу, лесу темного.
Да из-за садику зеленого.
Из-за садику зеленого.
Да из-за моря, моря синего,
Да поднималась туча грозная.
Да со громами со громучима,
Да с молоньями со палючима,
С молоньями со палючима,
Да с крупным-то частым дождиком,
Со крупным -то частым дождиком.
Да с бурею — со падсрой.
Да со тяжкой-то заметелицей.
Да из-под той-то тучи грозноей
До из-под той-то непроносноей
Вылетало-то стадо гусей
Да стало гусей — серых утичек.
Да во черных гусях — серых утицах.
Во черных гусях — серых утицах,
Да замешалась лебедь белая… 8
В этой свадебной песне имеется полный набор сакральных символов пространства и природных стихий. В пространственные характеристики включаются и горы, и лес, и сад зеленый, и море синее, т.е. все то, с чем в песнях свадебного цикла связано продвижение свадебного поезда, переход из одного рода в другой, смена невестой своего социального статуса. Гусиное стадо, членом которого является жених соотнесено в этой песне с целым комплексом природных явлений сакральный характер которых очевиден. Это одновременно и крупный частый дождичек, и буря, и «грома гремучие», и «молоньи палючие» и метель, которые приносит с собой гусиное стадо в образе «тучи грозной». Гуси — туча, гром, молнии, буря — взаимосвязаны.
Можно предположить, что столь серьезное отношение к образам гусей-лебедей в народной песенной традиции, имеющее достаточно аналогов в русских народных сказках, может быть объяснено тем, что эти образы сложились в глубочайшей языческой древности. Об этом свидетельствуют многочисленные факты. Еще на праславянских украшениях встречаются многочисленные изображения лебедей. Они расположены по сторонам женской фигуры с поднятыми руками на бронзовом браслете VII в. до н.э. из клада в Радолинеке близ Познани. На древнеславянских зольниках, местах ритуальных костров, археологи находят вырытые в земле гигантские фигуры лебедей. Древнегреческая мифология связывает лебедей — священных птиц Аполлона — с северной окраиной Ойкумены, куда они ежегодно уносили бога к берегам холодного Кронийского океана, в земли гипербореев. Вероятно, прав Б. А. Рыбаков, считая, что «солнечных лебедей праславянского мира мы должны рассматривать не как механическое заимствование античного мифа, а как соучастие северных племен в каком-то общем (может быть, индоевропейском) мифотворчестве, связанном с солнцем и солнечным божеством» 9. Он отмечает также, что образ женщины, воздевшей руки к небу, с птицами-утицами по сторонам, очень архаичный, дожил в северорусской вышивке до конца XIX века 10. Привески в виде утицы, гуся и лебедя доживают в славянской традиции до XII в. А. В. Чернецов отмечает, что «образы двух птиц наряду с растительным декором (чаще всего по сторонам деревца) — это традиционная в древнерусском искусстве идеограмма райского сада. Это связано с дохристианским представлением о том, что рай (ирий) — место, куда улетают птицы» 11. Что касается ковшей-скопкарей, наливок, чарок, солониц, охлупней изб и т.д. в форме утки-лебедя, то все это сохранялось на Русском Севере вплоть до рубежа XIX- XX веков.
Надо заметить, что в приведенной выше свадебной песне можно найти довольно прозрачную аналогию древнегреческому мифу о браке Зевса и Леды, только там бог-громовержец, уже обретший антропоморфный облик, в силу своего каприза становится лебедем, а в восточнославянской (конкретно севернорусской) традиции мы сталкиваемся, думается, с более архаическим мифологическим пластом, когда жених и его род — стая гусей и туча, буря, гром, молния одновременно. Таким образом, со стаей гусей, а значит и с самим женихом, ассоциируется весь набор тех сакральных атрибутов, которые станут впоследствии принадлежностью только одного бога-громовержца — обожествленного неба. Так как, судя по всему, у образов гусей- лебедей общие индоевропейские истоки, необходимо обратиться к древнейшим памятникам индоевропейской мифологии — «Ригведе» и «Авесте», которые, быть может, объяснят нам истоки культовой, обрядовой роли этих птиц в восточнославянской традиции.
Общеизвестно то огромное значение, которое придается гусю-лебедю в индийской мифологии, теологии и натурфилософии, где он — символ солнца, Вселенной, света и неба, вселенской и индивидуальной души, определенного музыкального лада — музыки Вселенной. Ю. А. Рапопорт приводит данные «Чхандогья — упанишады» и «Пуран», где гусь —.воплощение высшего существа и Вселенной. Исследователь отмечает, что в хорезмийской концепции происхождения Вселенной есть свидетельство того, что «изначальное божество, заключавшее в себе части мироздания, представлялось в образе водоплавающей птицы» 12. Имя этого божества, объединяющего в себе мужское и женское начала, небо и землю, огонь и воду, свет и мрак, — Зарван. Но именно Зарваном в согдийских текстах буддийского характера именуется Брахма — творец Вселенной ведического пантеона, которого в легендах нередко олицетворяет гусь, являющийся постоянным спутником Брахмы и его «носителем» — vahana 13. «Не исключено, — считает исследователь, — что образ водоплавающей птицы отражает представление об изначальности водной стихии, которую в авестийском пантеоне олицетворяла богиня, чье древнейшее имя, как полагают, было скрыто за тройным эпитетом Ардви Суры Анахиты» 14. Здесь уместно также вспомнить о том, что спутником великой водной богини ведической эпохи Сарасвати был гусь, который олицетворял собой всеохватывающее небо15. Е. Е. Кузьмина также отмечает, что в индоиранской мифологии водоплавающая птица выступала олицетворением и спутницей богини-матери, связанной с водой, которая часто изображалась в виде «мирового дерева» с сидящими на нем птицами, а пара уток была в фольклоре всех индоевропейских народов символом супружеской любви16.
Весьма значительную роль играли изображения водоплавающих птиц (уток, гусей, лебедей) в скифском искусстве. Д. С. Раевский отмечает, что эти изображения, как правило, встречаются на предметах явно культового назначения, и образ водоплавающей птицы был в скифском мире устойчивым религиозным символом, а в сценах инвеституры он являлся знаком богоданности царской власти17.
На вопрос о том, почему именно образ водоплавающей птицы стал в иранской и скифской мифологиях образом телесного мира, Д. С. Раевский отвечает, что этот представитель земной фауны обладает способностью передвигаться во всех трех стихиях — по суше, по воде и, наконец, по воздуху: «Показательно, что в «Ахтарваведе» отражено представление о «тройном» или «утроенном» гусе. Это скорее всего также связано с толкованием водоплавающей птицы как символа трех зон мироздания18. В. И. Коненкова отмечает, что на позднем этапе кобанской культуры (VII — нач. IV вв. до н. э.) на Северном Кавказе появляются многочисленные подвески на длинных цепочках с коньками, оленями, утицами, которые считаются специфическим привнесением скифо-савроматов19 . Эти примеры можно было бы продолжить, но для того, чтобы найти истоки такой древней цивилизации, вероятно, необходимо обратиться к древнейшим изобразительным памятникам, в которых уже в той или иной мере отразилось новое отношение к гусю, утке или лебедю, как к священной птице. Опускаясь в глубь тысячелетий, мы обращаемся к археологическим памятникам эпохи неолита на Севере Европейской части России. Именно здесь на рубеже мезолитической и неолитической поры, в период климатического оптимума голоцена, когда среднелетние температуры были выше современных в среднем на 3-4°С20, а лесная зона вышла на побережье Полярного бассейна, и полоса широколиственных лесов, составляющая сегодня 200-400 км, была равна 1200-1300 км, на скалистых берегах Онежского озера и Белого моря появляются изображения, свидетельствующие о древней сакрализации образов водоплавающих птиц, присутствующих постоянно в сценах, имеющих мифологический ритуальный характер. Это сцены, связанные с оплодотворением, рождением и смертью, небесными светилами — солнцем, луной и звездами. Исключительный интерес представляют композиции, в которых эти птицы связаны с антропоморфными персонажами. Такова распластанная в позе роженицы антропоморфная фигура, нога которой перерастает в тело гуся, и уникальное изображение огромного (главного в композиции т.н. «Весовых следков» на Белом море) рогатого фаллического персонажа, большой палец громадной ступни которого соединен с фигурой лося, а мизинец — с группой из трех водоплавающих птиц (гусей или уток). Образ водоплавающей птицы, наряду с образом человека и лося, ведущий в неолитическом пантеоне жителей севера Восточной Европы и зафиксированный в петроглифах Онежского озера и побережья Белого моря, вероятно, вошел в этот пантеон не только потому, что утки-гуси-лебеди могут существовать в трех сферах, но еще и потому, что с их прилетом весной и отлетом осенью приходило и уходило теплое время года. Кроме того, и утки, и гуси, и лебеди именно здесь, на реках и озерах Севера, выводили свое потомство, и именно здесь эти хитрые и осторожные птицы, охота на которых довольно трудна, становились во время линьки совершенно беспомощными и беззащитными.
О том, какое огромное количество водоплавающих птиц слеталось на Русский Север еще в конце XIX в., свидетельствуют многие источники. Так известно, что западная часть южного берега острова Новая Земля (между 71-72° с.ш.) из-за обилия там гусей носила название «Гусиная земля»21. На острове Колгуеве (в Баренцевом море) в огромных массах собирались водоплавающие птицы — гуси, утки всевозможных видов, лебеди, которые прилетали с юго-запада в конце июня и оставались до середины сентября. Одна охотничья артель из 10 человек легко могла добыть в период линьки (за месяц) до 3,5 и даже 5 тыс. гусей и лебедей. В XIX в. ежегодно с острова вывозилось 6400 кг перьев и пуха и 12 000 кг лебединых шкур22. Вероятно, именно эти птицы в самое тяжелое время года, в межсезонье весны и лета, были для древних жителей побережья Беломорья, Онежского и других озер и рек Русского Севера основным источником мясной пищи, что сыграло не последнюю роль в сакрализации гуся, утки и лебедя. Вероятно, сохранившаяся у индигирщиков — русских старожилов Устья Индигирки — традиция при добыче линной птицы («гусеванье») оставлять в живых и выпускать на волю последнего гуся, попавшего в сеть, к которому обращались с просьбой на следующий год привести побольше своих товарищей, уходит корнями в глубочайшую неолитическо-мезолитическую древность Восточной Европы. Хотелось бы отметить, что за гусями индигирщики ездили только весной, когда кончались другие припасы. Гусеванье велось только на молодого гуся, и никогда объектом охоты не были гуси с выводками23. Может быть, потому, что такая жестокая охота была вызвана крайней необходимостью для человека спасать свою жизнь и жизнь своих близких (в противном случае была бы неизбежной голодная смерть многих), люди, осознавая, что, спасая себя, убивают совершенно беззащитных птиц, чувствовали свою вину перед ними, и потому еще в XIX веке в Каргополье считалось грехом есть гусиное мясо просто так — в обычные дни.
Поклонение священному гусю-лебедю и утке, сложившееся в глубочайшей индоевропейской древности, отразилось в гимнах Ригведы и Авесты, ассоциирующих гуся-лебедя и бога-творца, гуся-лебедя и Вселенную, гуся-лебедя и свет, разум, душу, гуся-лебедя и определенный музыкальный лад — ритм Вселенной. Но и для восточнославянской фольклорной традиции, исследователи которой неоднократно отмечали, что для нее характерна консервация рудиментов архаичнейших явлений, порой не нашедших отражения даже в Ведах, характерно такое же отношение к гусям-лебедям. И так же, как ведическая традиция связывает водоплавающую птицу с верховным существом — Творцом мира, так и записанная в середине XX в. в Русском Устье космогоническая легенда о сотворении земли связывает образ творца с уткой-гагарой, причем эта легенда удивительно близка к ведическому представлению об акте творения:
«Перво никто не был, ни людей, никого. Был только дух на небесах, и от этого духа основался человек, и он там жил, на небесах. Когда он посмотрел вниз, он увидел море, а на море плавающую утку-гагару». Когда этот дух-человек стал разговаривать с этим гагарой, который тоже был святым, то тот ему рассказал: «Я стал от белой пены, от морского наводнения, а ты от чего стал?» — спрашивает. На что получает ответ: «На небесах есть дух — я от того духа». Дух спросил гагару, где земля. Гагара ответил, что земля глубоко в море, и попробовал ее достать, но ему не хватило силы. Тогда дух дважды прибавил гагаре силу, и он достал на своей спине землю. Эту землю дух раздул по свету, так появились горы, суша и осталось море. Затем дух предложил гагаре строить престолы. Дух стал строить свой, а гагара — свой. Но апостолы, которые появились у них, «чтобы послать куда», сообщили духу, что престол гагары выше, чем престол духа. Дух посылал к гагаре одного за другим двух апостолов с просьбой строить престол не выше своего, но гагара не согласился. Тогда дух пошел к нему сам и стал просить гагару о том же, но гагара вновь отказал. «Я, — говорит, — землю на то поставил». Дух поспорил с гагарой и, разозлившись, сдул его престол в море, а сам гагара превратился в Сатанаила24. Мы видим в этом тексте и древнее, известное еще Ведам, представление о творении божественного начала из морской пены, появившейся or волнения (пахтания) моря, и христианские привнесения, превратившие святую птицу в Сатану. И так же, как ведическая традиция связывает гуся-лебедя-утку с музыкальным ладом, с сакральными музыкальными ритмами, так и в восточнославянской традиции гуси-лебеди тесно связаны с гуслями (часто крыловидными), с «гусляной» масленицей, с пением. Эта связь хорошо прослеживается в одной из предсвадебных песен — песен девичника, записанной в Архангельской губернии:
Вы где, гуси, были?
Вы где побывали?
Где спали, ночевали?
Мы были у княгини,
Побывали у первобрачной,
Еще что княгиня делает?
Во гусли играет,
Дары снаряжает…25
Интересно, что в ритуальной народной пляске, сохраняющейся до наших дней на Русском Севере (в частности, в Нюксенском районе Вологодской области), основной шаг (частый, как бы притопывающий по земле) называется «уточка». В такой пляске, благодаря постоянным повторам ритмообразующих движений, создается ощущение некоего пространства-времени, вне контекста обыденности. И здесь вновь хотелось бы обратиться к ведическим аналогиям, где: hansa — гусь, лебедь, душа, познавшая высшую истину, высший дух, стихотворный размер; с этим термином связаны и такие понятия, как: hansa — paksa — крыло лебедя, название определенной позиции руки в ганце, и hansa pada — киноварь. Имеет смысл вспомнить, что рабочая часть ткацкого стана, создающая узор ткани, носит название «утка» (уток). В ведической традиции понятие «утка» ткацкого стана связывается с представлением о мироздании, где нить утка, не прерываясь, переплетается с основой и образует узор ткани, в которой основа — субстанционально-качественная (энергетическая) нить, а уток расцвечивает основу природы, осуществляет разнообразие узора ее необъятной, но единой ткани. Зная о том, что в древнейшей традиции музыкальный лад, связанный с гусями-лебедями, творит музыку Космоса, что игра на гуслях сравнима в этом мифо-поэтическом ряду с тканьем «мировой гармонии», можно понять, почему автор «Слова о полку Игореве» связывает в единый образ «стадо лебедей», поющих хвалебную песнь старым богатырям и героям, и «живые струны» гусель, по которым передвигаются пальцы Бонна, как по нитям основы уток, творя «ткань» эпической песни. О единстве понятий «узор ткани» и «узор песни», «ткать ткань» и «слагать песню» свидетельствует другое индийское слово prastava, имеющее аналогию в севернорусском диалектном — «прастава», «праставка» (вышитая или заполненная ткацким узором полоса, украшающая рубаху, полотенце и т.д.). Санскритское «prasiava» означает «хвалебная песнь»!
О том, что древнейший языческий культ водоплавающей птицы сохранял на Руси свое религиозное значение достаточно долго и был хорошо знаком православному духовенству, свидетельствует то, что еще в XIV-XV вв. монахи Муромского монастыря на Онежском озере высекли христианский крест не только на главном в композиции «Бесова Носа» изображении Беса, но и на находящемся на значительном расстоянии от него изображении лебедя.
Утицы, гуси и лебеди русской народной вышивки, уткообразные притужальники ткацких станов, солоницы, скобкари и братины в форме утки или лебедя, утицы, венчающие крыши домов, крыловидные гусли и гуси-лебеди, утицы народных обрядовых песен — все это свидетельствует об огромной древности и важности этих архаических языческих образов в народном мифопоэтическом восприятии мира.
Примечания
1 Календарно-обрядовая поэзия сибиряков. Новосибирск, 1981. С. 100, 165.
2 Поэзия крестьянских праздников. Л. 1970. С. 56.
3 Балашов Д. М. и др. Русская свадьба. М 1985. С. 261.
4 Поэзия крестьянских праздников…С. 322.
5 Там же. С. 132.
6 Там же. С. 132.
7 Русская народная поэзия. Л., 1984. С. 193.
8 Там же. С. 268.
9 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. С. 344, 365.
10 Там же. С. 342.
11 ЧернецовА. В. О декоре купола Большого Сиона 1486г. СА.№3.1985. С. 104.
12 Рапопорт Ю.A. Космогонический сюжет на хорезмийских сосудах // Средняя Азия в древности и средневековье. М., 1977. С. 67.
12 Там же. С, 68
14 Там же. С. 68
15 Там же. С. 61
16 Кузьмина Е.Е.О двух перстнях Амударьинското клада с изображением парии //СА. 1979. №1 С 44.
17 Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М.: Наука, 1977 С. 59-60.
18 Там же. С. 63.
19 КозенковаВ. И. Хронология кобанской культуры: достижения, опыт, уточнения, нерешенные проблемы // СА. 1990. №5. С. 84.
20 Палеогеография Европы за последние 100 тысяч лет. М.: Наука, 1982. С 121.
21 Энциклопедический словарь. Изд. Брокгауза и Ефрона. СПб., 1893. Т. IX А. ;. 923, 934.
22 Там же Т. XV А. С. 665-666.
23 Фольклор Русского Устья. Л.: Наука, 1986. С. 344.
24 Там же. С. 212.
25 Русская народная поэзия. Л., 1984. С. 240.
Источник