Белые танцы при свете луны. Ольга Ланская
Ну, да, конечно, белые, какие же еще? «Сильные да смелые головы сложили в бою. » Так поёт Цой.
Сильные да смелые головы сложили…
И вот, по белому-белому снегу танцуют, кружатся маленькие человечки, ах каково их там? Не одиноко ли?
Наклоняюсь к нехоженной белой пустыне, человечки рассыпаются на тысячи цветных искр, танцуют, танцуют!
Нет, не искры это, а девушки сильных да смелых, да осиротевшие матери их, не успевшие состариться.
И что за музыка играет им, что за снежный танец кружит их, куда несет?
И уже не снег, а белая от горя моя Фонтанка несет на черных январских своих водах поминальные кораблики-свечи, среди которых и наши: отцу Сержа моего – донскому казаку Митрофану Григорьевичу Талалаеву – вечная память! – умершему от голода страшной весной блокадного 1942-го в пустой квартире дома на Лиговском проспекте, 44, где прошло детство мужа моего, где был во дворе фонтан и в одном из крыльев Дома – кинотеатр, так он был огромен, этот Дом Сержа моего.
…Среди свечей в бумажных журавлях-корабликах бьются на ветру поминальные огоньки сгинувшим бесследно в блокаду родным нашим: 14-летней двоюродной сестренке Сержа Вероники, которую все в доме, по древнему обычаю уменьшать в обиходе имена, звали Ронюся… И поминальный огонёк матери её – тёти Стаси. Обе они остались в блокадном Ленинграде. Навсегда остались в пепле его.
Сколько порогов пооббивала, вернувшись с дочерью и двумя ее мальчишками из эвакуации, бабушка Марьяна Викентьевна, чтобы найти их след!
Нашла врача, который видел девочку последним, но ничего не узнала. Но по бездонному ужасу в его глазах всё поняла…
Я видела таких врачей и в наше время, бьющихся в истерике под взглядом матери.
…Рита сказала мне:
– Сожги все фотографии! Не хочу, чтобы эта Гуляевская мразь в них рылась.
Сожгу, Рита. Только попробую что-нибудь отсканировать. У меня еще есть время.
Источник
Поль Верлен Лунный свет
Бергамаска – жизнерадостный, энергичный итальянский танец, получивший распространение в Европе в XVII-ом веке.
Изысканный пейзаж в душе твоей,
Где маски лихо пляшут бергомаску
Под лютню, омрачен из-за теней
Печали на костюмах в ярких красках.
Поют те маски на минорный лад
О торжестве любви и сил расцвете.
Да верят сами ль в счастье, что сулят?
Напевы их утонут в лунном свете!*
Спокойном свете, грустном и красивом,
Что будит птичьи грезы в час ночной**.
В экстазе плачут струи под луной
Средь мрамора фонтанов говорливых.
* Варианты перевода этих строк:
Да верят сами ль в счастье, что сулят
Слова, чья участь слиться с лунным светом?
Да верят сами ль в счастье, что сулят
Слова их, растворяясь в лунном свете?
**Вариант перевода строки, близкий к оригиналу:
Что птиц мечтать заставит в час ночной
Votre ;me est un paysage choisi
Que vont charmant masques et bergamasques
Jouant du luth et dansant et quasi
Tristes sous leurs d;guisements fantasques.
Tout en chantant sur le mode mineur
L’amour vainqueur et la vie opportune,
Ils n’ont pas l’air de croire ; leur bonheur
Et leur chanson se m;le au clair de lune,
Au calme clair de lune triste et beau,
Qui fait r;ver les oiseaux dans les arbres
Et sangloter d’extase les jets d’eau,
Les grands jets d’eau sveltes parmi les marbres.
Paul Marie Verlaine (1844—1896)
Ваша душа – это изысканный пейзаж,
Где ходят чарующие маски и танцуют бергамаску.
Играющие на лютне и танцующие, они почти
Печальны под своими причудливыми одеяниями.
Хотя они поют в минорном тоне
О победах любви и о благоприятной жизни,
По их виду нельзя сказать, чтобы они верили в свое счастье,
И их песня смешивается с лунным светом.
Со спокойным, грустным и красивым лунным светом,
Который заставляет птиц мечтать на деревьях
и рыдать в экстазе струи воды,
Большие стройные/ гибкие струи воды средь мрамора.
***
Ниже переводы для сравнения, которые мне удалось найти в Интернете:
Перевод Георгия Шенгели:
У вас душа — изысканный пейзаж,
Где пляшут маски, вьются бергамаски,
Бренча на лютнях и шутя, — глаза ж
У всех печальны сквозь прорезы маски.
И, воспевая на минорный тон
Восторг любви, сердцам любезный юным,
Никто на самом деле не влюблен,
И песня их слита с сияньем лунным,
С печальным, нежным, что мечтать зовет
В широких кронах соловьев несмелых
И сладко плакать учит водомет,
Меж мраморов колеблющийся белых.
***
Переводы Федора Сологуба:
Твоя душа, как тот заветный сад,
Где сходятся изысканные маски, —
Разряжены они, но грустен взгляд,
Печаль в напеве лютни, в шуме пляски.
Эрота мощь, безоблачные дни
Они поют, в минорный лад впадая,
И в счастие не веруют они,
И, песню их с лучом своим свивая,
Луна лесам и сны, и грёзы шлёт,
Луна печальная семье пернатой,
И рвётся к ней влюблённый водомёт,
Нагими мраморами тесно сжатый.
С изысканно-убранным садом
Сравнил бы я душу твою.
Я вижу в нём масок семью,
Прикрытую чудным нарядом.
С собой они лютни несут,
Одеты красиво и пышно,
Но смеха меж ними не слышно,
Хоть пляшут они и поют.
О том, что любовь побеждает,
Что есть беззаботные дни,
Поют беспрестанно они,
Но песня их грусть навевает.
Твоя душа — та избранная даль,
Где маски мило пляшут бергамаску.
Причудлив их наряд, а всё ж печаль,
Звуча в напеве струн, ведёт их пляску.
Амура мощь, безоблачные дни
Они поют, в минорный лад впадая,
И в счастие не веруют они,
В лучи луны романсы облекая.
И льются в тихий, грустный свет луны
Мечтанья птиц среди ветвей и взлёты
К луне светло рыдающей волны,
Меж мраморов большие водомёты.
***
Перевод Софии Бахуриной:
Твоя душа как избранный пейзаж,
Где ряженые поправляют маски,
Ни музыка, ни шутовской кураж
Не скроют невеселость этой пляски.
Мотив невольно капает в минор,
Хоть жизнь чудесна и любовь прекрасна,
Печален этих масок стройный хор,
Луна с их песней полностью согласна.
Луна, что так волшебна в эту ночь.
И даже птицы молчаливо-странны.
А маски прячутся, веселье им не в мочь,
И слезы тихо капают в фонтаны.
***
Перевод Владимира Кормана:
Душа у Вас – изысканный пейзаж.
Играет лютня, двигаются маски.
Почти печальный дивный антураж
старинной итальянской бергамаски.
Там в пении сплошной минорный тон.
Там мир любви. Там весело бездумным.
Но счастлив ли? Никто не убеждён,
и музыка сплелась со светом лунным.
Там лунный свет красив и вездесущ.
В экстазе плачут яркие фонтаны,
а птицы видят сны под кровом кущ,
и мраморы струистой влагой пьЯны.
***
Перевод Виктора Алёкина
ЛУННЫЙ СВЕТ
Твоя душа — изящных масок бал:
Играют лютни, танцы, песни, смех.
Как будто бы Ватто нарисовал
Сюжет — печальные глаза у всех.
Тоскливо ноют про Амура власть,
Минорной музыкой опьянены,
Но сами же не верят в счастье, страсть,
Их голос грустен, как лучи луны.
Попал мир к свету бледному в капкан.
Заснули соловьи, а в тишине
Рыдает только мраморный фонтан,
Его струя стремится ввысь, к луне.
***
Перевод автора «Эль Ль»:
Твоя душа — уединённый сад,
В аллеях бродят одиноко маски;
Загадочен, но мрачен маскарад
И в звуках лютен грусть, печальны пляски.
Воспеты на безрадостный мотив
Триумф любви и скоротечность века;
Над счастьем невозможным загрустив,
Слилась та песнь с Луны лучами света,
А в дивной грусти лунной тишины,
Где птицы зачарованные дремлют,
Слышны рыданья льющейся воды,
Но им лишь мраморные плиты внемлют.
***
Перевод Ревича:
http://knnr.ru/3rv.htm
У нас в душе волшебный уголок,
Где вьются маски в пляске карнавальной,
Бренчат на лютнях, только все не впрок:
У ряженых какой-то вид печальный.
Здесь воспевают на минорный лад
Любовь и радость жизни, и при этом
Не верят в счастье, радуясь, грустят
И свой напев сливают с лунным светом,
С печальным лунным светом, в чьей волне
На дeревах сморила птиц дремота
И всхлипывают горько в тишине,
Биясь о мрамор, струи водомета.
***
Перевод Михаила Яснова:
(Иностранная литература №4 за 2017 год)
Твоя душа похожа на пейзаж,
Здесь маски бергамаскам строят глазки,
Здесь и поют, и пляшут, но не дашь
И медного гроша за эти пляски.
Напев их грустен, грустен он и тих,
Поют любовь, властительницу юных,
Но так, как будто счастье не для них,
И музыка, в лучах мерцая лунных,
Таких же грустных, как напев струны,
Укачивает птиц и усыпляет,
И рвется водомет на свет луны,
И падает на мрамор, и рыдает.
К вам в душу заглянув, сквозь ласковые глазки,
Я увидал бы там изысканный пейзаж,
Где бродят с лютнями причудливые маски,
С маркизою Пьерро и с Коломбиной паж.
Поют они любовь и славят сладострастье,
Но на минорный лад звучит напев струны,
И кажется, они не верят сами в счастье,
И песня их слита с сиянием луны.
С сиянием луны, печальным и прекрасным,
В котором, опьянён, им соловей поёт,
И плачется струя в томлении напрасном,
Блестящая струя, спадая в водомёт.
Источник
Танец лунного света
Рейф Кэмерон добился всего, чего хотел, и теперь он может реализовать давно вынашиваемый план мести. Однако Рейф не ожидал, что противостоять ему будет Сара Ричардс — его бывшая возлюбленная, у которой тоже есть цель…
Аннотация
Рейф Кэмерон добился всего, чего хотел, и теперь он может реализовать давно вынашиваемый план мести. Однако Рейф не ожидал, что противостоять ему будет Сара Ричардс — его бывшая возлюбленная, у которой тоже есть цель…
Глава 1
Почти всю жизнь проработав в ресторане теннисного клуба Виста-дель-Мар, Сара Ричардс, конечно, знала главное правило всех официанток: никогда не проливать кофе на клиентов. В первый раз за четырнадцать лет она была близка к тому, чтобы его нарушить. Она вставила листок с заказом в держатель и снова посмотрела в зал, где сидел он — Рейф Кэмерон, ее школьная любовь.
Он сидел за столиком со своим сводным братом, Чейзом Ларсоном, и словно не замечал, что о нем шепчутся на каждом углу даже через пять месяцев после его возвращения в город. Ну почему он совсем не изменился? Почему время так милостиво к нему? От него и в школе глаз было не оторвать, а сейчас он стал настоящим красавцем. Золотые волосы только чуть-чуть потемнели, холодные внимательные глаза остались такими же голубыми, как в юности; тело оформилось, став именно таким, каким обещало стать. Впрочем, к нему и тогда было очень приятно прижиматься на заднем сиденье его машины. Сара почувствовала, как по ее телу прокатилась очередная волна мурашек.
По всей видимости, он повлиял на Сару куда сильнее, чем она на него. С тех пор как он вернулся, они не обменялись и парой слов, он даже руки ей не подал хотя бы из вежливости. Она могла бы подумать, что он избегает ее, но, скорее всего, она просто была слишком незначительной вехой его жизненного пути, чтобы он вообще обратил на нее внимание. И за это заслуживал кофейника, опрокинутого ему на колени.
Впрочем, за ним водились и более тяжкие грехи, чем пренебрежительное отношение к бывшей девушке. Жители города надеялись, что мальчик из низов, разбогатевший, заработавший себе авторитет и влияние и вернувшийся домой, поможет спасти умирающую фабрику по производству микрочипов — основополагающее городское предприятие, за счет которого Виста-дель-Мар и жил. Однако в прошлом месяце в «Сисайд газетт» появилась статья, в которой сообщалось, что Рейф Кэмерон планирует приостановить функционирование фабрики.
От одной мысли о том, что ее родители, всю жизнь отдавшие фабрике, могут потерять работу, гнев вскипал в Саре. Она яростно захлопнула дверцу шкафа. Через минуту ей придется встретиться лицом к лицу с Рейфом «Иудой» Кэмероном, и надо было срочно что-то сделать с желанием обварить его горячим кофе. Она не имела права терять работу.
Кто-то откашлялся за спиной у Сары, прерывая ее мрачные размышления, и она вздрогнула. Не дай бог кто-нибудь увидит, как она пялится на Рейфа, и неправильно истолкует этот взгляд! Она обернулась, ожидая увидеть своего начальника или коллегу, но перед ней, скрестив руки на груди и вскинув брови, стояла ее бабушка.
Надо взять себя в руки. Никто не сможет одурачить Кетлин Ричардс.
Сара смело посмотрела в точно такие же зеленые глаза, как ее собственные. Глядя на свою бабушку, Сара видела себя через пару десятилетий; у них даже характеры были похожи. Кетлин знала все секреты внучки, вплоть до самых детских, и Сара обожала ее.
— Привет, бабушка. Зашла позавтракать? — спросила она, отходя в сторону, чтобы пропустить официантку с подносом.
Сквозь открытую высокую дверь от бассейна, где посетители расположились под черными зонтами, долетал запах воды. Кетлин часто бывала в клубе, когда служила первым помощником Рональда Уорта, прежнего владельца фабрики.
— Нет, сейчас, когда я уволилась и живу на пенсию, мне не по карману питаться в таких местах. — Она похлопала по черно-розовой сумочке. — Я пришла повидаться с тобой, милая, раз уж ты так упорно игнорируешь мои звонки. Мы с Нильдой договорились встретиться в «Бистро» и были бы очень рады, если бы ты присоединилась к нам.
— Чтобы вы смогли рассказать мне про очередного шикарного холостяка, который попался вам совершенно случайно и с которым мне непременно надо познакомиться? — Сара поморщилась, подумав, что бабушка заметила, как она пожирает глазами Рейфа. — Бабушка, ты никогда не думала, что тебе стоит открыть клуб скоростных свиданий?
Кетлин подмигнула ей и покачала сережками в виде сиамских кошек:
— Ты будешь моей первой клиенткой, если это случится.
В прошлом месяце исполнилось три года со дня гибели мужа Сары в автокатастрофе, и с тех пор Кетлин удвоила свой пыл, пытаясь найти Саре мужчину. Конечно, Сара скучала по Квентину и всегда будет скучать, и ее бабушка искренне хотела помочь ей, но она справится сама.
— Спасибо, но я пас. — Сара обняла Кетлин за плечи, мягко подталкивая к выходу. — Очень тебя люблю, но помощь мне не нужна. Все, иди, мне надо работать.
Лучше побыстрее принять заказ Рейфа и покончить с этим, как проглотить горькое лекарство. От одной мысли, что придется выйти к нему, Сару охватывал ужас, и дело было не только в опасностях, которые таил в себе ее необузданный характер, но и в том, что воспоминания, для Рейфа совершенно несущественные, для Сары по-прежнему значили очень много.
Кетлин упорно не желала уходить.
— Что плохого в том, чтобы пригласить свою любимую внучку на чашечку кофе?
— У тебя нет внучек, кроме меня, а перерыв у меня только через час. Не беспокойся, я в порядке. — Она просто изо всех сил старалась не думать о тех чувствах, которые вызывал у нее этот мерзавец там, в зале. — Я просто переживаю из-за фабрики, как и все мы.
Стремление Рейфа отомстить одному человеку будет стоить жизни целому городу. Когда они учились в школе, Рейф часто рассказывал Саре о том, как однажды он уничтожит «Уорт индастриз», уничтожит самого Рональда Уорта, но, когда он исчез после выпускного, Сара решила, что его планам никогда не суждено сбыться. Подумать только, как будто еще вчера их объединяло презрение к людям, тратящим на один ужин столько, сколько иные тратят на еду за неделю!
Кетлин дернула внучку за хвост:
— Ладно, на этот раз я оставлю тебя в покое. Но мне правда надо с тобой поговорить, так что приглашаю тебя завтра к себе на обед. Я знаю, что у тебя завтра выходной, так что не пытайся меня одурачить, — велела она и выскочила за дверь прежде, чем Сара успела возразить.
Все, больше ничто не мешало Саре наконец выйти в зал. Она еще раз посмотрела на его столик: увы, он не был так любезен и не испарился. Сидит себе, красивый, как мечта. Сара сжала карандаш и блокнот в кармане фартука, собираясь с силами, и двинулась через зал к расписному окну, изображавшему очаровательную бухту на побережье Тихого океана. Сара помнила ее еще с того времени, когда они с Рейфом встречались.
Пока она шла к его столику, до нее долетали обрывки разговоров, словно кто-то переключал радиостанции. Там за салатом заключалась сделка, здесь холеные красавицы обсуждали каникулы на Гавайях, лениво тыкая вилками в сыр и фрукты. Сара сосредоточилась и больше не отводила взгляда от своей цели.
Ей было больно, когда он оставил ее после выпускного и ни разу с тех пор не дал знать о себе, но его теперешний самодовольный вид просто взбесил ее. Она выхватила из кармана карандаш и блокнот, как опытный ковбой — пистолет. Пришел конец мучительным мыслям о том, каково это — снова увидеть его, и эту встречу он не забудет никогда.
Рейф Кэмерон пятнадцать лет безуспешно пытался забыть Сару Ричардс. Даже после того, как она вышла за какого-то местного, он не смог перестать думать о ней. Зла на нее он не держал, по крайней мере не слишком.
Вполуха слушая, что ему говорил Чейз, Рейф смотрел, как Сара идет к ним, толкая перед собой серебряную тележку с принадлежностями для чая и кофе. Ее огненные волосы были собраны в хвост, соблазнительное тело скрыто простой белой блузкой и черными брюками — униформой обслуживающего персонала клуба, но на Саре даже типовая одежда смотрелась не так, как на других. Она вообще была ни на кого не похожа.
Она надвигалась на него, и он видел, как язычки гнева пляшут в ее изумрудных глазах. Впрочем, Рейф успел привыкнуть к ненависти в свой адрес с тех пор, как объявил о своем намерении закрыть фабрику, и был удивлен, что Сара не обрушилась на него раньше. Она никогда не скрывала своих чувств. Некоторые вещи, судя по всему, не меняются.
Например, то, как его тело реагировало на ее приближение. Волна жара прошла по его телу, нежеланная и непрошеная. Он приехал сюда сравнять счет; Рональд Уорт не пожалел его родителей, и Рейф не станет жалеть его. Он не чувствовал себя ни в малейшей степени виноватым за то, что делал. Он вершил правосудие. Никому, даже Саре Ричардс, не удастся сбить его с пути.
Сара остановилась у его столика.
— Могу я принять ваш заказ, мистер Кэмерон?
Источник