Солнце своего света никому не жалеет

Пословицы и поговорки о солнце

Солнце почитали издавна все народы мира, потому что понимали, что без него невозможна жизнь на Земле. Это важный источник света и тепла. Пословицы и поговорки о солнце демонстрируют уважительное и трепетное отношение людей к этому небесному светилу. Солнечный свет в народных изречениях ассоциируется с добром, лаской и великой силой жизни. Восход солнца олицетворяет новый день, тепло и радость.

Беда найдет, хоть и солнце зайдет.
В июне солнце высоко – с утра до вечера далеко.
Где светлячку с солнцем тягаться.
Грело бы солнце, а месяц как хочет.
Даже самая высокая гора – и та не заслонит солнце.
Засветит солнце и в наше оконце.
Землю красит солнце, а человека труд.
Зима на лето работает, а лето на зиму.
Зимой солнце словно мачеха: светит, да не греет.
И на солнце бывают пятна.
Мешком солнца не поймаешь.
Мир освещается солнцем, а человек знанием.
Не заслонишь солнце рукавицей, не убьешь молодца небылицей.
При солнышке тепло, при матери добро.
Красное солнышко на белом свете черную землю греет.
Солнца не закроешь, а правду не скроешь.
Солнца нет, так и месяц светит.
Солнце встает, так и день настает.
Солнце летом греет, да зимой морозит.
Солнце не померкнет, народ не сломится.
Солнце низенько, так и вечер близенько.
Солнце пригреет – все поспеет.
Солнце своего света никому не жалеет.
Солнышко в дороге не споткнется.
Солнышко садится – барак веселится.

Источник

Наталья Нечаянная

ЛЕГЧЕ ЛЕГКОГО
О РОЛИ БОЛЬШИХ ПРОБЛЕМ В ЖИЗНИ МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА
ЛЕНФИЛЬМ
TAKE CARE
УБЕЙ СЕБЯ
ГОСПОДИ, СДЕЛАЙ МЕНЯ СОЛДАТОМ
ИНСТРУКЦИЯ СЕБЕ
ПРОГНОЗ ПОГОДЫ
ДВА ПИСЬМА
ИСКЛЮЧАЯ МАМ
СЛОВО
ПО ИТОГАМ
ПРО РЫБ
ОДА СОВРЕМЕННОМУ ИСКУССТВУ
ХОРОНИЛА
СПАСИБО

если выяснить, как устроено: мир не стиснутая пружина,
а, скорее, ладонь – протянута и легка,
происходит системный сбой.
так истошно знал, что счастье недостижимо,
и вот оно – просто злит тебя-дурака –
наступает без повода,
вырастает само собой.

всё объемней и шире: достаточно осмотреться со всех сторон,
поглядеть как на город сверху – с разных углов,
и окажется: у вселенной, очевидно, другая роль,
чем тянуть тебя в ужас,
затягивать в зло,
проверять на прочность,
перекрывать свет,
забирать любимое,
сооружать завал.
мир значительно меньше думает о тебе.
как окинешь взглядом: кружится голова

от количества ветра и тишины,
от силы полутонов,
от нечаянных плоскостей,
золотистых фактур.

всё придумано легче легкого:
не опасайся жизни,
не жди подвох,
перестань беречь невидимую беду.

О РОЛИ БОЛЬШИХ ПРОБЛЕМ В ЖИЗНИ МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА
http://www.stihi.ru/2014/01/08/1884

дела привычно: деньги – сука, начальник – сука, суки – все.

и тут без грохота, без стука ворвется в жизнь во всей красе, сведет с ума, толкнет под поезд, заставит звать yebenu мать, короче, явится такооое: ни приголубить, ни взорвать.

смотри: навязчиво, как тина: летит чумой, огнем шипит; куда ни бей – непобедимо и неподъемно, словно кит. заметней, чем удар «Камаза»; сильнее жизней и смертей – и это, blyat’, не по карману душе измученной твоей!

тянулись дни – покой и ласка; остались – копоть и зола. и это присказка, а сказка еще глядит из-за угла.

и сердце скрючилось корягой,
поскольку знает – где-то здесь
любовь нечаянно нагрянет.

… и вот тогда всему pizdets

UPD. Товарищ, придумавший бездушно править весь развесистый, звонкий русский мат на бездушные ***, гори в аду!

Ничего не жди, никого не бойся, успевай знакомиться и прощаться. Человек – не помесь говна и бога, не черта от ужаса и до счастья, не момент погоды от шторма к штилю, не здоровый день и усталый вечер. Человек – большой павильон Ленфильма, перспектива жизни от вещи к вещи.

Все неважно: стол, зажигалка «Зингер», чемодан и шуба, пакетик сока. Потому что это – часть реквизита, разнородный перечень для массовки. Вот же страх животный: копить пожитки, обрастать материей, метить метки. Ничего звучнее и громче жизни, ничего объемней и шире смерти.

Замирает слово, дрожат ладони, мысль растет стыдливо и виновато: я останусь здесь, задержусь подольше, потому что шмотки, кредит и хата, я расставлю сеть и закину невод, уцеплюсь руками, вгрызусь зубами:

Но куда ни плачешь – повсюду небо охраняет каждого, прет сквозь камень, полыхает сердцем, гремит костями, обнимает зябнущих, греет птицу.

Если смерть течет, то она настанет.
Ничего ужаснее не случится.

ни о чем не жалей,
ни о ком никогда не плачь.
и – особенно –
если кто-то из этих – я.
раз болезнь прогрессирует, значит, найдется врач,
не найдется врача – очевидно, найдется яд.
не скорби о потерянном: память течет рекой,
но она не заменит участия и руки.

… я надеюсь, что беды случаются не с тобой.
береги себя
береги себя
береги

убей себя, сложи себя в багажник, скажи, что заработался и спишь.

взросление – количество предавших, помноженное с качеством тоски. слепое сердце, битое в осколки, в груди сидит несмело, как в гостях.

блаженны нелюбимые, поскольку мучителей оплачут и простят.

спаси себя, не будь себе занозой – окоченей, заройся во дворе. с пропиской в государстве одиноких нет шанса уцелеть, не померев.

не жди руки, не верь в друзей и бога, ходи по кругу, слушая шаги. вчерашний день — пространство между болью обжитой и доставленной другим.

сегодняшнего нет: тягучий холод, забытый дом, бесцветная заря.

отчаянье, спасибо, что приходишь.
хотя бы ты осталось у меня.

Господи, сделай меня солдатом. Всеподчинённым и подкомандным. Чтобы сказали: «Иди туда-то!», а им не выкрикнешь: «Негуманно!».

Чтоб приказали: «Наталья, лодырь, — бег, отжимания до упаду». Ты же – протестом не режешь глотку, ибо: «Есть ёмкое слово: надо».

Господи, дай мне мое солдатство. Полнобезволие, всеконтрольность. Чтоб показали, куда податься. Чтоб разъяснили, что «К черту – вольность».

Чтобы послушна, как под наркозом. Скажут: «Спи, стоя!», ну, значит, стоя. Скажут: «Сдавай-ка на экспорт кожу!», и не возникнет вопроса: «Стоит. »

Чтоб каждый день, как устав, — не ново. Чтобы путь топтан, знаком, заказан. Чтобы сказали: «Забудь такого». И забываешь – приказ приказом.

Чтоб все по графикам, цифрам, датам: время чихнуть, рассмеяться, охнуть.
_______________________________
Господи, сделай меня солдатом. Господи, дай мне команду сдохнуть.

не делай злого, не делай доброго, ходи по топтаному пути, носи в кармане, в мешке под ребрами складную бездну, дыру в груди: ищи работу, сдавай экзамены, тяни кредиты, вари борщи, про все богатства свои и залежи — будь осмотрительней — умолчи.

будь осмотрительней: слово тянется незримым следом, дурным хвостом. вот наблюдатели и начальники, кому из них объяснишь потом, что небо давится самолетами, что дверь пугается при звонках, что ужас шилом заходит в легкие, и больно вздрагивать и вздыхать, когда на улице плачет маленький, когда под ветром дрожит маяк, что боль чужая воспринимается всегда значительней, чем своя; что те, кто предали нас, становятся грядущим снегом — и бел, и чист.

не делай злого, не думай нового, будь осторожнее — и молчи.

слова врываются, как нашествие, растут и ширятся, как пожар, учись разменивать фразы жестами: «я скоро буду», «не ешь с ножа», «мороз и солнце», «совсем не голоден», «спокойной ночи», «скорее в чат», а если слово полезет в горло, то / хороший навык — уметь мычать. мычи про все, что в тебя не вместится — от императоров до бродяг.

тебя, наверное, не заметят здесь,
зато есть шансы, что пощадят.

снег падает на уличную соль, на вывеску, на съеженную руку. прохожие с потрепанным лицом шагают, недовольные друг другом. у каждого прореха или шов, безденежье, семья, долги знакомым. а я иду, зарывшись в капюшон, и думаю, что о тебе не помню. всё пройдено: забыть и рассказать, порадоваться вырванной занозе. на сердце долго копится слеза — и сердце вырастает ледяное, и вены покрывают холода, и голос прерывается студёный.

. ты кончишься в болезном никогда, где счастье маслянистое, как дёготь. да хрен бы с ним! окрепни и плыви, старея, матерея и зверея. такая дружба ядерней любви — загнувшись, надрывается сиреной. не веточкой поломанной дрожит, а городом разрушенным зияет. куда девать растрепанную жизнь? напейся с горя, влезь под одеяло, смотри по сторонам, пеши ищо, не вздрагивай от ужаса и смеха. расслабься, получилось хорошо: сумели повзрослеть и понаехать. теперь, конечно, смяты и пусты, но, в общем, и заполненным несладко.

на разных полушариях Москвы завалы одинаковых осадков. зима бушует, копится вина, от ветра не укрыться за домами.

и снег мой атакует, как война.
а твой целует в щеку, словно мама.

я так часто не отправляю письма, что уже почти что их не пишу:

собирай слова, словно жемчуг / бисер, по коробкам складывай звук и шум, вспоминай на ощупь рассвет и воздух, наблюдай, как ветер и чист, и свят – все равно любой твой восторг и возглас обернется сдавленным «я тебя».

я тебя не помню, не жду, не знаю – триста битв минуло, десяток лет: я дурной солдат, потерявший знамя, проигравший в созданной им войне – сам себе судья: побежден и пойман – так верши победу или беду.

я тебя не знаю, не жду, не помню.
я тебя не помню.
не жду.
не жду.
______

сохрани, что дорого, пусть дорога приведет в дома, где тепло и шелк. (если в бога верил, так нету бога, а в себя не верил – и хорошо, потому что вера никчемней смеха, хуже солнцем выбеленной травы).

мы так сильно верили, что бессмертны,
что не сразу поняли,
как мертвы.

Я не верю в бога, поэтому не молюсь. Я не верю в высшую силу (лишь только в мам). Я сейчас – свободный от раковины моллюск. И еще – оглохший от музыки меломан.

Я не верю в «счастие – там», в упокой души. И не верю в будущий рай за смиренье здесь. Потому что жива – значит смейся, пиши, греши, успевай хорошо высыпаться и сытно есть.

Успевай мазать щеки румянами от «Диор», по горячим путёвкам летать на весь отпуск в Рим, и на глупость мурлыкать: «забавный, но идиот», и на нежность смеяться: «ну, ври, мол, хороший, ври».

Успевай верить в химию (магии – никакой). Чувства — вздор: лишь рефлексы, инстинкты, как у зверей. То есть в холод не стоит греть руку его рукой, потому что перчатки надежнее и теплей. То есть всё преходяще – и счастье и что потом. («Что потом», правда, реже встречается на ура). «Послепьянку» всегда, если помнишь, то со стыдом, «послерадость» венчает безумный животный страх.

И пускай где-то ёкает что-то и пульс за сто. Запиши, что всё это утопия, ложь, обман. Недоступно всегда настоящее волшебство.
Исключая (уже было сказано) только мам.

слово не становится основой,
значит, не фиксирует итог.
дальше ничего не будет злого.
господи, спасибо и на том.
голос распаляется, сгорая;
речь стихает, рвется по краям.
вот ведь жизнь: прекрасная какая.
так смешно, что больше не твоя.

если бы мы оговорили, что не умеем прощать, было бы проще –
тихая скорбная парочка, идеальные Холмс и Ватсон:
посмотри, как бродяги из ночи в ночь согревают площадь,
постараясь не насмехаться.

если бы заранее выяснили, что не умеем прощать, не пришлось бы прощаться:
такая ситуация – не научили в детстве, не подыскали слов.
лучше вспомни, как бездомные псы повизгивают от счастья,
охраняя один из случайно выхваченных постов:
город сыт и велик, и любому найдет по дому,
и накормит обедом, и защитит от бед.

если бы мы что-нибудь знали заранее, не били бы по больному.
или били бы чуть слабей.

вот, казалось бы, сложность: не создавать себе смут да бурь.
отпустил – и простил, пережил – и погнал взашей.
у меня теперь, что ни шаг, то стеснение и табу –
не заплакать в твою рубашку, не тронуть твоих вещей,
не купить сувениров в обжитый домашний ад,
не дышать, словно за спиной километры кросса,

не держать на бесконечном повторе случайно вырвавшиеся слова,
злые и угловатые,
как подростки

жили-жили – да пережили, пообвыкли – и обошлось: смотрим резче, шагаем шире, культивируем пыл и злость. почву вымыло – стало шатко: горе горем, беда бедой. «как нам будет без нас дышаться? точно так, как дышалось до».

жили-знали: буран закружит, дождь потопит, предаст воде. что случится без нашей дружбы? помертвеем? начнем седеть? и – смотри – никаких отметин, молча рухнул большой союз. я боюсь материнской смерти, даже собственной не боюсь. не пугаюсь: что не разрушит, то научит борьбе с тоской.

рыбы, брошенные на сушу, начинают дышать песком.

УДАЛЁННЫЕ СТИХИ. Хотя они уже все удалённые)))Господа модераторы, если набредёте на этот текст — не ругайтесь: люди хранят у себя стихи автора, жаль их (людей и стихи)

ОДА СОВРЕМЕННОМУ ИСКУССТВУ

Когда на Марсе будут ползать скунсы, когда Земля сожмется, как урюк, пойму я современное искусство и всей душой приму и полюблю. Оно концептуально, словно сокол, парит над пониманием толпы и обладает сущностью высокой, похожей на Останкино и спирт, метафорично, будто ноздри лета, загадочно, как трезвый Джигурда, и может рассказать о бестелесном историей, пронзающей сердца:

Смотрите, философская идея, аллюзия, каких не видел свет: висит на нитях из цветного клея огромный синтетический пакет, свисает утонченно и небрежно, обогревает души, как маяк, нам тихо говоря про безмятежность, но общую конечность бытия. Поддерживает тему экспоната акт творчества из области воды: стекает из одной бутылки капля осмысленно в такую же бутыль. И вот она, сама того не зная, сообщает задушевно, словно Вий, о подвигах, о доблести, о славе, о красном мамонтенке без брови.

Контексты выплывают и двоятся, искусство оживает и цветет: художников описывает «Яндекс», их чествует калека и качок. И сердце разрывает от надежды, хочу расти такая, как они, чтобы продать за бешеные деньги любую из бессмысленной херни.

хоронила первого – воздух рычал и выл. столько плакала – леденела в глазах вода. говорила себе: «не ходи к берегам Невы, не бросайся к подъезжающим поездам». почернела вся – превратилась в золу и смоль, в опустевший храм, в переплавленный старый крест. сколько горя взяла, сколько ужаса, милый мой. кто же будет теперь хранить тебя и беречь?

а второго везла – не могла ни рыдать, ни жить: говорила беззвучно, ходила, не чуя ног. (так становишься островом в море среди грозы, и твой остров неспешно, но верно идет на дно. покрывается мраком: съедает любимый дом, угрожает спасительным стенам, родным вещам. превращается в точку, молчащую под водой. онемевшую, словно пустая твоя душа).

вот такое сиротство – наследственное клеймо. родилась всем чужая: подкидыш, дурная кровь. никогда не услышишь: «родная, пойдем домой», потому что таким не положены дом и кров. им шататься ничьими, не ведать добра и сна. ни кола ни двора: бесприютные, словно тень.

если нужно, господь, чтоб я вечно была одна, то забрал бы меня и не тронул моих детей.

я не в силах сражаться: победу взяла беда. вместо воздуха горе: ни выдохнуть, ни вдохнуть. прижимаю рисунки их («горки» и «поезда», «мама, папа и я отправляются в добрый путь», «космолет покоряет большой внеземной маршрут»), прижимаю и вою, как сбитая пулей дичь.

отче наш, ничего не желаю и не прошу.
не даруй мне, пожалуйста, третьего.
пощади.

мы идем. зима, но тепло и лужи.
снег в полете тает – и дождь противный.
ты заметь – всё сделано неуклюже.
но вообще-то – очень себе красиво.
мы идем – бесцельно – и что такого?
(кормим хлебом птиц и чужую псину)
ты заметь – всё сделано бестолково.
и спасибо, господи.
и – спасибо.

Источник