Дождя не было уже несколько недель. Зато солнце припекало во всю, из-за чего вонь в переулке стояла просто невынос .
Дождя не было уже несколько недель. Зато солнце припекало во всю, из-за чего вонь в переулке стояла просто невыносимая.
— Я есть хочу. — жалобно простонал Тей.
Гаррет промолчал. Он и сам был ужасно голоден. Фактически, дети толком не ели уже несколько дней. Однако Тею приходилось особенно тяжело. В данный момент мальчик сидел, обхватив колени руками, и у него уже не было сил подняться на ноги. Гаррет держался. Пока еще держался. От голода и жары мысли путались, кружилась голова. Из пекарни, расположенной за ратушей, доносился аромат свежей выпечки. Запах щекотал ноздри, будоражил, практически сводил с ума. Тей тихонько захныкал. Гаррет вцепился зубами себе в кисть. От боли в голове немного прояснилось. Нужно было действовать немедленно.
Гаррет вытер лицо грязным рукавом, и вышел из переулка. Обернулся:
Тей не ответил, похоже он уже начал терять связь с окружающим миром.
Уверенной походкой Гаррет прошел мимо мастерской, и повернул в сторону площади. На фасад пекарни он даже не посмотрел, прекрасно понимая, что получит хорошего пинка, стоит ему только переступить порог.
Народу на площади было уже полно. Неудивительно, ведь ни одной казни не было почти неделю. Гаррет взглянул на эшафот и побледнел. Он знал этого паренька, совсем недавно они вместе таскали яблоки, и весело обсуждали, как бы проникнуть в мясную лавку. А сейчас парень безропотно позволил привязать себя к деревянной кобыле. Заплечных дел мастер уже был на месте, и уже держал плеть наготове. Времени было мало.
Гаррет лихорадочно крутил головой, разглядывая собравшихся людей. Молодая женщина, показывающая пальцем на эшафот, и что-то объясняющая маленькой девочке. Несколько вонючих фермеров. Пьяный сапожник. Все не то.
Удар. Гаррет шел вдоль галдящей, улюлюкающей, возбужденной стены людей. Старый аптекарь. Две непривлекательные торговки, восторженно хихикающие, и толкающие друг друга локтями. Удар. Толстый купец с большим куском сыра в руке. Стоит слишком далеко. Удар. Группа каменщиков. Хмурые мастера. Удар. Вот оно! Мужчина в простой, и довольно потертой кожаной куртке. Задумчиво смотрит на эшафот и устало потирает переносицу. Похоже телесные наказания его не слишком интересуют, наверное чужак просто заблудился. На боку небольшой кошель. Судя по размеру там одна, возможно даже две дюжины медяков, а о большем Гаррет не мог и мечтать. Накануне вечером, когда кузнец вышел помочиться, мальчику удалось стащить из кузницы небольшой, но весьма острый нож, и сейчас, вынув его из рукава, он тихо подошел к мужчине вплотную. Осторожно придерживая кошель Гаррет ловко перерезал шнурок, и сделал шаг назад. Едва он успел повернуться, как его крепко схватили за запястье. Мальчик рванулся изо всех сил. Тщетно.
Гаррет зажмурился, пытаясь свободной рукой закрыть голову. Ничего не произошло. Открыв глаза, Гаррет встретился взглядом с незнакомцем. Мужчина смотрел на него сверху вниз, холодно, но в то же время с интересом, и, словно бы колеблясь. Наконец, незнакомец затащил Гаррета за телегу с соломой, отобрал кошель и нож. Промолвил:
— Ремесло, которое ты выбрал, не для всех. Слабые телом, или духом попадают туда, — короткий кивок в сторону помоста. — Но тебе очень повезло, что тебя поймал именно я. Я помогу тебе. Тебя больше никогда не поймают. Ты этого не захочешь.
Быстрым движением незнакомец полоснул Гаррета по лицу ножом, и пошел прочь.
Щека горела, в висках стучало, кровь рекой лилась на землю, но мальчик был на удивление спокоен.
— Я больше никогда, слышите, НИКОГДА не позволю себя поймать!
Источник
Как правильно пишется словосочетание «солнышко припекало»
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: замориться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ассоциации к слову «солнышко»
Синонимы к словосочетанию «солнышко припекало»
Предложения со словосочетанием «солнышко припекало»
- Вот и решили с ребятками пораньше, с самым последним санным обозом выйти, боялся уже и не поспеть, вон, как нынче-то солнышко припекает.
Цитаты из русской классики со словосочетанием «солнышко припекало»
- — Тяжелина, ваше благородие, небольшая. Не к браге, а за святым делом иду: как же можно, чтоб тяжело было! Известно, иной раз будто солнышко припечет , другой раз дождичком смочит, однако непереносного нету.
Сочетаемость слова «солнышко»
Сочетаемость слова «припекать»
Значение слова «солнышко»
СО́ЛНЫШКО , -а, ср. 1. Ласк. к солнце (в 1 и 2 знач.). (Малый академический словарь, МАС)
Значение слова «припекать»
ПРИПЕКА́ТЬ , —а́ю, —а́ешь. Несов. к припечь. (Малый академический словарь, МАС)
Отправить комментарий
Дополнительно
Значение слова «солнышко»
СО́ЛНЫШКО , -а, ср. 1. Ласк. к солнце (в 1 и 2 знач.).
Значение слова «припекать»
Предложения со словосочетанием «солнышко припекало»
Вот и решили с ребятками пораньше, с самым последним санным обозом выйти, боялся уже и не поспеть, вон, как нынче-то солнышко припекает.
Днём солнышко припекало совсем по-весеннему, бежали ручейки, снег почти совсем растаял.
Лыжи радостно поскрипывали, легко скользили, птички весело перекрикивались, а весеннее солнышко припекало.
Синонимы к словосочетанию «солнышко припекало»
Ассоциации к слову «солнышко»
Сочетаемость слова «солнышко»
Сочетаемость слова «припекать»
Морфология
Правописание
Карта слов и выражений русского языка
Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.
Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.
Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.
Источник
Как правильно пишется словосочетание «солнце припекало»
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова малява (существительное):
Ассоциации к слову «солнце»
Синонимы к словосочетанию «солнце припекало»
Предложения со словосочетанием «солнце припекало»
- Боги направились в долину, но путь туда был долог, а летнее солнце припекало.
Цитаты из русской классики со словосочетанием «солнце припекало»
- От ветерка остров начинал колебаться и двигаться, рыба не брала, солнце припекало рыбака, и Писарев, выудивший, однако, двух или трех окуней, пересел к нам в лодку.
Сочетаемость слова «солнце»
Сочетаемость слова «припекать»
Значение слова «солнце»
СО́ЛНЦЕ , -а, ср. 1. (как астрономический термин с прописной буквы). Центральное тело Солнечной системы, звезда, представляющая собой гигантский раскаленный газовый шар, излучающий свет и тепло за счет протекающих в его недрах термоядерных реакций. Вращение Земли вокруг Солнца. Затмение Солнца. Восход солнца. (Малый академический словарь, МАС)
Значение слова «припекать»
ПРИПЕКА́ТЬ , —а́ю, —а́ешь. Несов. к припечь. (Малый академический словарь, МАС)
Отправить комментарий
Дополнительно
Значение слова «солнце»
СО́ЛНЦЕ , -а, ср. 1. (как астрономический термин с прописной буквы). Центральное тело Солнечной системы, звезда, представляющая собой гигантский раскаленный газовый шар, излучающий свет и тепло за счет протекающих в его недрах термоядерных реакций. Вращение Земли вокруг Солнца. Затмение Солнца. Восход солнца.
Значение слова «припекать»
Предложения со словосочетанием «солнце припекало»
Боги направились в долину, но путь туда был долог, а летнее солнце припекало.
Полуденное солнце припекало всё сильнее, и в глазах от яркого света плыли размытые зеленоватые круги.
Кони шли широкой рысью, мягко стуча подковами в дорожную пыль, солнце припекало затылок и быстро разогревало чёрную кожу косухи.
Источник
Поющий бархан.
Бартогой.
Заманчиво очутиться ночью в совершенно незнакомом тебе месте, да ещё с таким загадочным названием, как Бартогой. Заранее знаешь, что утром, при свете солнца, всё покажется совсем другим, чем виделось ночью. С восходом солнца придётся тебе всё заново открывать.
Тёмные холмы, что угрюмо окружали ночью со всех сторон, превратятся при свете в весёлые купы кустов. А то, что казалось далёкими гребнями гор, вдруг обернётся стеной близкого леса. И так всегда: словно ложишься спать в одном месте, а просыпаешься совсем в другом.
В незнакомом месте не просто лечь и уснуть. Невольно вслушиваешься больше, чем надо, а потому и слышишь больше, чем надо, — сам от себя гонишь сон. Утром вместе с темнотой разойдутся и страхи: откроется взору земля, первый раз тобой виденная.
Именно так открыл я для себя урочище Бартогой на горной реке Чилик.
Орлу с высоты он казался, наверное, зелёным курчавым барашком, заблудившимся среди сухих розовато-лиловых гор.
Мне с вершины горы Бартогой казался просто зелёным лоскутком с голубой лентой реки. И хоть торопился я к нему так, что шипы на спусках скрежетали и высекали искры, а жар раскалённых камней обжигал лицо, до заката я не успел.
В полной темноте я вошёл под навись лесных ветвей, словно с раскалённого берега нырнул в прохладную тёмную глубину.
Под ногами податливо проминается сырая земля, влажнеют шершавые губы, ветерок холодит мокрые плечи, а по горячей шее приятно скользят прохладные листья. Влажный оазис посреди сухих гор. Сгусток жизни среди мёртвых камней.
Когда над головой замелькали звёзды, я понял, что вышел на большую поляну. Идти дальше неизвестно куда не имело смысла. Наткнувшись на большой камень, я сел на него поудобнее и стал дожидаться утра. Даже привыкшие к темноте глаза ничего не могли разглядеть, мир кончался для меня на расстоянии вытянутой руки. И звёзды над головой исчезли, их скрыла, наверное, дымка лесных испарений.
Там, где бессильны глаза, на стражу становится ухо. В незнакомом месте всегда беспокоят незнакомые шорохи. Лечь бы сейчас прямо на землю, поджать поудобнее ноги, накрыться брезентовой курткой и спать. Только боязно: на спуске я встретил змей щитомордников. Щитомордники ядовиты, они «родственники» знаменитых гремучих змей. От испуга и злости они трясут своими хвостами. Сколько раз, видя это, я думал: вот бы прицепить на хвост колокольчик, то-то было бы звону! Гремучим змеям природа нанизала на хвост костяные кольца. Когда змея сердится, кольца на хвосте трещат и стрекочут, как погремушки. И это хорошо: все знают, что тут гремучка, и обойдут её стороной. А у щитомордника нет погремушки, его в темноте не услышишь и не увидишь. А ему видеть не надо, он живое чувствует на расстоянии по теплу тела. Придави нечаянно или толкни, и он уж не промахнётся. Потому и не хочется ложиться в траву, да и сидя на камне приходится поджимать ноги повыше. Впрочем, может, и к лучшему: сколько интересного мы пропускаем во сне!
Сижу на камне и слушаю ночь. Приятнее всего в незнакомом лесу услышать знакомое. Свистят пучеглазые совки-сплюшки. Чистыми, приятными, совсем не совиными голосами, они ритмично, как метрономы, выкрикивают свои меланхолические «тю! тю! тю!» Совки баюкают лес.
Время от времени шорох, тихий топоток мягких лап: заяц, наверное, спешит по своим делам. Совсем по-хорошему свистят соловьи. И задушевно кукует ночная кукушка. Только иногда почему-то вдруг после привычного сдвоенного «ку-ку» возьмёт да и вставит счетверённое «ку». И звучит тогда так, что сразу кукушку и не узнаешь: «Ку-ку. Ку, ку, ку, ку, ку-ку!»
Знакомые звуки ласкают ухо. Но ухо — сторож, сейчас его обязанность сторожить, а не наслаждаться. Я даже чувствую, как оно упорно выискивает незнакомое и непонятное. Оно насторожилось ещё тогда, когда я продирался сквозь кусты: впереди послышалось чёткое цоканье, и сразу грохот взлёта: чьи-то крылья бешено били по листьям. И сейчас слышалось незнакомое: кто-то гнусаво вскрикивал время от времени не то «кох-кох!», не то «кау-кау!» И незнакомо лопотали жёсткие крылья.
Дважды в стороне слышались шаги, чёткие и тяжёлые: остановится или пройдёт? Остановился. Наверное, всматривается, вслушивается, принюхивается. А кто?
Ага, пошагал дальше. Чуть подрагивает земля, шаги эти я чувствую всем своим телом. Уф, наконец стихли!
Посреди ночи всё стихло: шорохи листьев, шорохи шагов, голоса птиц. И только шум далёкой реки стал доноситься громче.
Спали соловьи, спали кукушки. Уснули, наверное, и те, кто вскрикивал охрипшим голосом и кто осторожно, но тяжело шагал.
И мне бы сейчас уснуть, да попробуй, если сидишь на камне, как петух на насесте. Спасибо, небо расчистилось и снова звёзды видны. Глаза скользят по россыпям звёзд, задерживаясь на знакомых. Полярная, ковшик Медведицы. А где же утренняя звезда?
Рассвет я не увидел, а почувствовал: вдруг стало холодно. Камень, на котором сидел, повлажнел. Провёл рукой по траве — и словно окунул её в воду. И куртка стала сырой. А когда потёк утренний ветерок, я ощутил, что и лицо сырое: захолодило его до пупырышек.
Сейчас загремит птичий хор. И хор загремел. Птицы как-то разом проснулись, словно разбудил их неслышный будильник, прочистили охрипшие горлышки и запели. И не запели, а грянули, торопясь и перебивая друг друга. Соловьи, кукушки, щеглы, горлинки. Прямо птичий переполох! Молчали, спали и вдруг загалдели. Словно торопились до солнца наголоситься.
И я встряхнулся от сонной одури, размял онемевшие руки и ноги, пошевелил лопатками, растёр ладонями холодные щёки. Озноб прокрался под куртку, и я, сунув руки под мышки, уткнул нос в расстёгнутый воротник.
Окружающее медленно проступало из темноты. Сперва от земли отделилось небо. Потом на земле проступили светлые и тёмные пятна. Пятна наливались темнотой или светом и принимали форму и очертания. И вот уже это не пятна, а кусты, полянки, стволы деревьев. А за ними волнистая кайма гор.
И снова слышатся вчерашние гнусавые вскрики и непонятный лопот крыльев. И вспомнилось почему-то кукареканье петуха, когда он утром шумно вспархивает на забор.
Тяжелых шагов пока не слышно— и то спасибо. А мягкий топоток и в самом деле был заячий: сейчас-то я разглядел, как близко проковылял косой, низко кланяясь на бегу и смешно подкидывая задок.
Стал обозначаться и цвет. До этого было всё мутное, серое и расплывчатое, как на плохой передержанной фотографии. А теперь налилось цветом: зелёным — трава и деревья, красноватым и рыжим — горы.
Гнусавые вскрики и суматошное хлопанье приближается. Можно уже различить отдельные голоса. Некоторые голоса совсем сиплые и какие-то простуженные. Незнакомые птицы спешат из сумрачного леса на посветлевшую поляну.
Солнца ещё нет, но всё уже видно вокруг. А раз видно, то и закусить можно. И птичий хор на деревьях начинает смолкать: клювы занялись делом.
И тут на поляну из леса выходит первый хриплый крикун. Как же я раньше не догадался: это же петухи-фазаны! Наградил же птичий бог этакой красотой! И таким худым сиплым голосом. Наверное, так справедливо, нельзя же всё одному — и голос и красоту. У соловья чудный голос — и простенький, серенький вид. У фазана перо жар-птицы, зато голос как у простуженного поросёнка.
Теперь я понимаю, почему они представлялись мне петухами. А кем же ещё? Они и есть петухи!
Один совсем по-петушиному взлетел на корягу, по-петушиному выгнул шею, вот только кукарекнуть по-петушиному не сумел! Вместо «кукареку» просипел «кох-кох»! Зато точно как деревенский петух браво похлопал себя крыльями по бокам и лихо соскочил вниз.
Крикнула над поляной первая галка. Повисла на ветке вниз головой суетливая белая лазоревка в голубой шапочке. Звонко прокричала на серой сушине рыженькая пустельга. Проснулись и те, кто любит поспать.
Наконец-то поднялось солнце — и всё сразу стало выпукло, сочно и ярко. Заискрились росинки, на стволах деревьев обозначилась каждая морщинка коры, за каждым кустом легла густая тень. Вот тут-то петухи-фазаны и превратились в небывалых жар-птиц! Грудки в латах из начищенной красной меди, белые снежные воротнички, бархатные зелёные шапочки и красные серьги. А шпоры, а крылья, а бока! А сверкающий глаз, а важная поступь, а взгляд через плечо — презрительный и небрежный! Они уже досыта накрасовались, накричались до хрипа, намахались крыльями, становясь столбиком и даже запрокидываясь назад. Фазанам тоже пришла пора закусить, благо солнце осветило поляну.
Стая багряных жар-птиц на зелёной траве-мураве. Кто охорашивается, перебирая клювом перья. Кто прилёг погреться и перо посушить: лежит на боку, вытянул лапку и накрыл её крылышком, словно веером. А кто лениво бродит и кланяется каждому зёрнышку.
Вышли из леса и зайцы. Тёмные — мокрые от росы. Шерсть слиплась прядками, вид несчастный, обиженный. Распластались на припёке: кто на боку, а кто на животе. Один лапой за ухом чешет, другой потягивается, широко зевая и прогибаясь в спине.
А как отогрелись, обсохли — начали озорничать. Подбегут к дремлющему фазану — и гоп через него! Фазан от неожиданности и перепуга шарахнется, забьёт крыльями, заорёт не своим голосом. А заяц осматривается да ушами поводит: через кого бы ещё перескочить?
Меня не видит никто. Вернее, все видят, но никто не обращает внимания. Стоит ли отвлекаться на неподвижный пень или камень? А «камень» смотрит во все глаза: мне надо запомнить это утро, другого такого может и не случиться. Когда-то наш предок, просыпаясь в лесу, всегда видел вокруг непуганых птиц и зверей. Удастся ли увидеть их, непуганых, нашим потомкам? Смогут ли они в своём будущем пережить это удивительное ощущение родства и единства с дикой природой?
Прилетела на поляну сорока, побродила, томясь и скучая, среди фазанов и зайцев, покачала длинным хвостом, ущипнула ближнего зайца за ухо и улетела.
Над поляной поплыла и заструилась тёплая дымка. И всё за ней сдвинулось и исказилось, словно отразилось в воде. Отодвинулись и смягчились гребни и грани гор, потускнела пронзительная зелень деревьев и трав: позднее утро сменило раннее. Солнце припекало вовсю. Дремлют фазаны и зайцы. И я дремлю, подставив себя солнцу: выгоняя ночной озноб. Я уже свыкся с новизной места, с той поразительной переменой, которая произошла с ним на рассвете, и уж ничего не жду. И напрасно!
Когда я открыл глаза — рядом стояли олени! Шли мимо, увидели и обомлели. Глаза чёрные и огромные, губы мягкие и ворсистые. Вздрагивают влажные ноздри, но ветер тянет от них.
Вот когда я по-настоящему окаменел: не моргаю и не дышу. И олени окаменели. От напряжения у них на глазах слёзы. Уши нацелены, как радары. Озноб пробегает по холёной замшевой коже. На напряжённых ногах вздуваются и опадают бугры мышц.
Такого-то уж точно не придётся больше увидеть: ведь передо мной редкостные тугайные олени, обитатели тугаев — пойменных лесов южных рек. Когда-то их было много и они украшали леса. Теперь увидеть их так же трудно, как тигра, барса или гепарда. И вот — повезло!
Задний олень тычет носом в ногу переднего: иди, не стой — ничего интересного. Передний отворачивается от меня и, положив рога на спину, тронулся — словно поплыл над тростниками! И тут струйка ветра со страшным запахом человека мазнула по влажным ноздрям: олени дрогнули и понеслись! Теперь они не плыли, а летели в золотых тростниковых волнах. И от дробного топота копыт чуть подрагивала земля. Так вот чей топот я слышал ночью!
Ни фазаны, ни зайцы не обратили на оленей никакого внимания. Олени — свои. Что же мне делать? Ведь стоит чуть шевельнуться — и рухнет покой поляны. Я-то для них чужой. Я — это страх, опасность, тревога. Хороший подарок за всё, чем они меня наградили…
Пошевелюсь, встану — и ракетами взовьются фазаны, в пену взбивая крыльями воздух. У зайцев выкатятся глаза, и они распластаются над землёй, вышибая ногами пыль. Останусь на поляне один я — царь природы…
Источник