Сборник диктантов по русскому языку для 7-го класса
Сборник диктантов по русскому языку для 7-го класса.
Как ни вслушивайся, не услышишь ни одного постороннего звука. Ни чайки не кричат, ни пароходы, проходящие мимо, не нарушают безмолвия. Даже ветер, весь день раскачивавший кроны деревьев, затих. Лишь шумит прибой, не смолкая ни на минуту. Вправо и влево стелется ровная гладь, и нет ей ни конца ни края. Волны, обгоняя одна другую, стремительно накатываются на берег и так же быстро убегают прочь.
Невозможно не залюбоваться этой величественной панорамой. Шафранный полумесяц выглянул из-за туч и осветил морскую гладь. Свет серебряных звезд зажигает миллионы вспыхивающих и тут же гаснущих искр. Как прекрасно вокруг, как загадочно! Именно эта загадочность привлекает и завораживает.
Не раз задумывался я над тем, в чем очарование моря, и не смог найти ответа. Кто только не пишет о море, не поет о нем! не один художник брался за кисть, чтобы передать неповторимость морской стихии. Много поэтов и композиторов пытались постичь тайны моря, но не один гений не проник в них до конца. Разве есть на свете что-нибудь более величественное и прекрасное, чем эта движущаяся, дышащая, сверкающая громада?! (160 слов)
В начале лета я несколько дней провел в одиночестве, никем и ничем не нарушаемом. Ввиду того что разлилась река, мне пришлось отложить отъезд.
Старинный дом был окружен огромным запущенным садом. В течение многих часов я наблюдал за расцветающими деревьями, подрастающими цветами. Каких только красок, звуков, запахов не было вокруг!
Куда ни посмотришь, всюду благоухает акация, радуют глаз кусты жимолости. Нельзя не восхищаться нежными нарциссами, невозможно не залюбоваться порхающими шоколадными бабочками и стрекозами с бледно-лиловыми крылышками. Ни на минуту не смолкают птичьи трели, кузнечики и цикады также стрекочут, привлекая внимание. Устремляются ввысь деревья, тянутся навстречу солнцу, дарящему тепло. Как ни всматривайся, на ярко-синем небе не увидишь ни тучки, ни облачка.
Куда меня только не забрасывала судьба! Но где бы я ни был, какими бы красотами ни любовался, очарование того незабываемого лета не изгладилось из памяти до сих пор. (133 слова)
Несмотря на то, что днем солнце припекало, как-то сразу стало свежо и ветрено. Пригорки и холмы, овеваемые ветром, принимают бледно-лиловый оттенок. Сизо-алый закат, догорающий как-то нехотя, холоден и неярок. Нет ни пурпурных, ни оранжевых красок. Сколько ни всматривайся, не увидишь ничего броского, радующего глаз.
Пронизывающий насквозь ветер, не стихающий в течение всего вечера ни на минуту, не оставил на палубе ни одного пассажира. Не раз выходил я из каюты, но не решился подойти к борту.
Где я только не был, по каким морям не плавал! Но в этот поздний час невозможно было не содрогнуться, глядя на темно-синюю ледяную воду, не имеющую ни конца ни края.
Сумерки, все больше сгущаясь, поглощают последние краски. Ночь с мутно-бледной луной, что плывет в облаках, холодна так же, как вчера. (123 слова)
Как-то чересчур быстро наступила осень. До чего изменился лес, еще совсем недавно наполненный звуками и красками лета! Ни цветы не пестреют, ни трава не зеленеет. Шуршит золотистой листвой березка, клен тоже вот-вот станет багряным. Лишь ели зеленеют по-прежнему да радуют глаз своими пышными кронами.
Не только деревья, но и птицы чувствуют поступь осени. Поднимаются ввысь птичьи стаи, и далеко окрест разносятся их прощальные крики. То ли дикие гуси гогочут, перекликаясь в пути, то ли курлычут о чем-то своем журавли. И не разберешь: не то это прощальный плач, не то призывный клич.
А как все-таки хорошо вокруг! Солнце не то чтобы теплое, но яркое, а дни хотя и ветреные, но все еще теплые. Осень набирает силу, вступая в свои права, то приостанавливается, замедляя ход.
Прохладен осенний воздух, зато до чего свеж! И, вдыхая его, уже не столько грустишь о лете, сколько радуешься осени. (145 слов)
Несмотря на начало сентября, было по-летнему жарко. Чай накрыли в гостиной, выходившей распахнутыми настежь окнами в еще не убранный от опавших листьев сад.
В помещении вдоль стен стояла полированная старинная мебель, обитая бордовым плюшем. Благодаря ажурным накидкам и белоснежной домотканой скатерти, расшитой причудливым орнаментом, комната выглядела по-праздничному торжественной. Золоченая и посеребренная посуда была начищена до блеска, а посередине стола возвышался, отражая солнечные лучи, кувшин в виде цветка. Вокруг него были расставлены невысокие, но изящные бокалы из граненого хрусталя.
В течение часа разговор не смолкал. Говорили в основном насчет поездки, которая вопреки опасениям закончилась благополучно. В заключение чаепития кто-то из присутствующих, развеселившись, предложил осмотреть живописное озеро, разлившееся вследствие недавно прошедших дождей. (106 слов)
Вследствие того, что деревенька, в которую я по ошибке заехал, находилась в стороне от центральной проезжей дороги, здесь было необычайно трудно сыскать хоть какой-нибудь попутный транспорт. В течение недели шли дожди, и выбираться было невозможно. Я уже начал раскаиваться в предпринятой мной затее, как вдруг на помощь мне пришел случай.
На рассвете мимо трактира пронеслась, поднимая причудливое облако быстро рассеявшейся пыли, на станцию коляска, которая привезла к поезду управляющего имением, находившимся недалеко от тех мест, куда я направлялся. Об этом мне сказала выглянувшая из распахнутого настежь окна хозяйка трактира. Когда коляска возвращалась обратно, я кинулся навстречу, и кучер, несмотря на небольшой крюк, который ему предстояло сделать ввиду того, что разлилась река, согласился подвезти меня.
В продолжение всего пути меня переполняли удивительные чувства, навеваемые ощущениями от быстрой езды и красотой окружающей природы. Сначала мы ехали вдоль извивающейся реки, в течении которой повсюду встречались пороги, затем полем, стелющимся по обеим сторонам дороги. В заключение путешествия мы пересекли не так давно посаженный лиственный лесок, где и располагался выстроенный в виде старинного средневекового замка помещичий дом.
Давно, мой друг, не катался я в коляске! (165 слов)
В течение нескольких часов пароход, ни на минуту не замедляя ход, плывет на юго-запад. Южная ночь, наступившая как-то внезапно, поглотила яркие краски заката и окрасила все вокруг в темно-синий цвет. Небо блестело плотными лиловыми облаками, не оставляющими ни малейшего просвета. Сколько ни всматривайся, не заметишь ни одной звездочки. Месяца тоже не видно. Ничто не нарушает тишину, лишь плещутся о борт, накатываясь одна на другую, неугомонные волны.
Около полуночи над бескрайней равниной моря вышел оранжевый печальный полумесяц, рассеявший непроглядную мглу. Тут же на воду легла неширокая, но искрящаяся и переливающаяся шафранная дорожка. Неожиданно налетевший ветер порыл ее мелкой рябью и погнал прочь. Несмотря на месячный свет, немного скрасивший темноту, все вокруг по-прежнему пустынно и уныло. (113 слов)
Основные орфограммы: правописание причастий, наречий, производных предлогов.
Вечерняя заря догорает. Небо, кое-где покрытое облаками, расцвечено багряными, оранжевыми, ярко-желтыми красками. Воздух, настоянный на травах, прозрачен и свеж. Сквозь распахнутые настежь окна виден сад с колышущимися от ветра деревьями и цветочными клумбами в виде правильных многоугольников. Вдали просматриваются луга, заросшие некошеной травой.
Лучи заходящего солнца проникают сквозь тонкие тканые гардины, освещают золоченую и посеребренную посуду, окрашивают в мягкие тона светло-серые стены и беленый потолок. Последний солнечный луч, не спеша скользя по паркету, замирает и как-то нехотя гаснет. Повсюду царит ничем не нарушаемая тишина. Сколько ни вслушивайся, не услышишь ни звука.
Неожиданно из-за горизонта появляется туча и в течение нескольких минут закрывает полнеба. Быстро сгущается темнота. Внезапно небо озаряется зигзагообразной молнией, а затем раздается громовой раскат. На землю падают первые капли, и тут же обрушивается равномерным шумом падающий ливень. Потоки воды хлещут по листьям, сгибают тоненькие деревца, пригибают к земле цветы. Гром, катящийся откуда-то издалека, не прекращается ни на минуту. В окно врывается насыщенный сыростью ветер. Вздрагивающие, трепещущие молнии по-прежнему сверкают, будто стараясь заглянуть в комнату. (164 слова)
Ввиду того что недавно построенная мазаная хата, к которой я пробирался, находилась на самом берегу моря, мне в течение долгого времени пришлось плутать по нетоптаным горным тропинкам. Панорама, открывшаяся моему взору, была поистине великолепна.
Море, плещущееся внизу, волны, с бешеной силой бьющиеся о прибрежные скалы, усеянный звездами купол неба, горы, громоздящиеся одна на другую в виде гигантских пирамид, — все было величественно и торжественно. Куда ни глянешь, на всем лежит таинственный покров ночи.
Преодолев крутой подъем, я приблизился к тесаному частоколу, приоткрыл окованную железом калитку и, пройдя по дорожке, заросшей еще не скошенной травой, заглянул внутрь помещения.
Посреди комнаты стоял некрашеный стол, на краю которого еле-еле теплилась зажженная кем-то керосиновая лампа. Лавка, сколоченная из плохо струганных досок, примостилась в углу, занавешенном не спущенной до конца домотканой шторой. Деревянная полка, заставленная глиняной посудой, пристроившаяся сбоку плетеная корзина, несколько крупно рубленных поленьев – вот все, что я смог рассмотреть в сумраке, слегка рассеявшемся от света горящей лампы. (150 слов)
Экзаменационная работа для 7-го класса
В течение сентября шли, ни на день не прекращаясь, по-осеннему затяжные дожди. Плотные меловые облака низко нависали над землей. Сколько ни всматривайся, не увидишь на небе ни малейшего просвета. Все вокруг было как-то уныло и невзрачно: поля убраны, трава скошена, деревья, еще недавно расцвеченные бордовыми, багряными, оранжевыми красками, сбросили свою листву. Никем не убранные листья устлали аллеи и тропинки, покрыли мокрые от дождя крашеные скамейки. Сад опустел, лишь вороны важно расхаживали по дорожкам, каркая и изредка взмахивая крыльями. Ветер, наполненный сыростью, пронизывал насквозь.
В эти безрадостные непогожие дни в доме было особенно уютно. Жарко натопленная печь прогревала стены, окна, занавешенные ярко-желтыми шторами, и недавно беленный потолок. Слева от печи лежали березовые поленья, и от них исходил сладковатый, слегка дурманящий запах.
Стол был накрыт к чаю. Посередине возвышался золоченый самовар, граненые стаканы в серебряных подстаканниках стояли на белоснежных салфетках, небольшая, но изящная стеклянная вазочка наподобие цветка была до краев наполнена яблочным вареньем. Все было готово к приему гостей. (160 слов)
(По материалам газеты «Русский язык» №2 (122), январь 1998 года – приложения к газете «Первое сентября»)
Источник
Текст книги «Сборник диктантов по русскому языку для 5-11 классов»
Автор книги: Михаил Филипченко
Жанр: Педагогика, Наука и Образование
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Мы возвращались с охоты с далеко не заурядной добычей – восьмьюдесятью четырьмя дикими утками, настрелянными в течение нескольких часов. Обессилев от охоты и совершенного пути, мы разместились для отдыха под старым вязом и по-товарищески стали угощать друг друга съестными припасами, взятыми из дому.
Солнце, почти невидимое сквозь свинцово-черные тучи, обложившие небо, стоит высоко над горизонтом. Дальше серебристые горы, обвеянные мглой, кажутся диковинными. Легонький ветерок колышет травы, не успевшие засохнуть. Сквозь ветви деревьев виднеется темно-синее небо, а на сучочках кое-где висят золоченые листья. В мягком воздухе разлит пряный запах, напоминающий запах вина.
Неожиданно низкие, черные тучи с необыкновенной быстротой поплыли по небу. Нужно не медля убираться из лесу, чтобы в пору укрыться и не вымокнуть под ливнем. К счастью, невдалеке избушка лесного объездчика, в которой приходится задержаться на добрых полчаса.
Но вот отблистали молнии, отгрохотал гром. Яростный ливень вначале приостановил, а затем и вовсе прекратил свою трескотню. Стихии больше не спорят, не ссорятся, не борются. Расстроенные полчища туч уносятся куда-то вдаль.
На очищающемся небе резко вырисовывается чуть-чуть колышущаяся верхушка старой березы. Из-за облачка вот-вот выглянет солнышко. Осматриваешься вокруг и поражаешься, как мгновенно после дождя преображается все окружающее.
Освеженная рожь благодарно трепещет. Все живое суетится и мечется. Над камышом ручья кружатся темно-синие стрекозы. Шмель что-то жужжит не слушающим его насекомым, уже не чувствующим опасности. Из ближних рощ, с пашен и пастбищ – отовсюду доносится радостная птичья разноголосица.
Любезно простившись с уже не молодой хозяйкой, женой объездчика, мы отправляемся в путь. В какой-нибудь полусотне метров от избушки узенький, но быстрый ручей, вытекающий из лесной чащобы. Его не перепрыгнешь и вброд не перейдешь. Ищем перехода. Наконец находим шаткий дощатый мостик, по которому можно пройти только поодиночке. Неукатанной дорогой идем по лесоразработке, простирающейся на несколько километров. На пути попадаются вперемежку то еще не сложенные в ряд дрова, то не распиленные восьмиметровые сосновые бревна.
Выйдя из леса, мы сначала следуем по уже езженному проселку, а затем по асфальтированному шоссе, заменившему старую немощеную дорогу. Еще один километр, и мы дома.
43
О чем твои думы?
Хороши осенью наши перелески под солнечным небом. Смотришь на них и думаешь, что и человек должен быть красивым рядом с этой красотой.
А сегодня лес осиротел, поредел, затих. Да и день-то пасмурный, серенький. Хотел было написать в блокнот, что в лесу стало неуютно, сиротливо. Но рука не поднялась, ведь неправда же это. Он и сейчас по этой поре хорош: в нем просторно, светло. Какая свежая хвоя и какие золотисто-оранжевые вершины берез!
Калина у ручья тяжело опустила свои спелые кисти и ждет не дождется, когда люди придут за ней.
Падают листья, они принарядили отаву, позолотили тропы, сделали оранжевыми лужи. Всюду листья: в овраге, в протоке, под ногами; они лежат то изнанкой, то кверху лицом. И уже пахнет свежей прелью. А последние листья все падают и падают, то они опускаются плавно, то мелькнут перед глазами стремительно, будто пролетели мимо птицы неведомой окраски.
Первыми уронили листья рябина и тополь, холодные утренники обожгли осинки и липки. Но дубы держатся, им опадать до самой белой метели. А еще пламенеет, светится золотом подлесок: кусты бересклета, молодой орешник, бузина. Загляделась на себя в протоке, задумалась молодая талина. Глядит, а сама роняет и роняет по листику в воду, прямо на свое отражение.
А чего стоят осенние песни леса! Гуляет по нему ветер, заставляя шелестеть, петь, шуметь. Просторно здесь ему, озорнику. Вот что-то и мне шепнул на ухо. Поднимаю голову, а его уже и след простыл, гуляет и поет у соседнего холма. Не зря о нем и говорят, что он вольный. А то взовьется кверху, к самым облакам. Что ему стоит с его легкостью и прытью.
Сегодня у меня в корзиночке с десяток яблок, поднятых под яблоней-лесовухой. А еще больше листьев, самых причудливых расцветок. Яблоки свежие, сочные, подрумяненные с одного бока. Я видел еще недавно эту яблоню всю в яблоках. А она вот возьми и сбрось их за одну ночь. Их на земле много, по щиколотку будет. А уж аромату!
А вскоре был очарован живой трепетной музыкой взлета дюжины куропаток у молодых сосен. Куропатки скрылись, а я все стоял и ждал, будто еще раз услышу это.
Да, лес хорош в любую погоду. Когда же туман, и с мокрых веток падают на листву крупные капли, лес шуршит, будто шепчется, разговаривает. О чем ты шепчешься, милый? Поведай свои думы, дружище.
44
Месторождение бокситов
Все участники экспедиции были налицо, и наш руководитель объявил: «В субботу мы летим в Свердловск. Ознакомьтесь по карте с периферией области и приготовьтесь к дороге. Самолет поведет небезызвестный летчик Птицын».
Геннадий Кузьмич Птицын – авиатор-энтузиаст, не раз проявлявший удивительное бесстрашие во время трансъевропейских и трансатлантических полетов, беспристрастный водитель, влюбленный в свою профессию. По внешности Птицын – типичный уралец: блондин, низкого роста, коренастый, с обветренным и загорелым лицом. Он с легким презрением относится к людям, которые не восторгаются достижениями современной авиации.
У нашей экспедиции немало задач, но основное задание – исследовать месторождение бокситов на Северном Урале для вновь строящегося алюминиевого завода у города Каменск-Уральского.
По прибытии на место назначения мы, разбившись на небольшие группки, отправляемся к бокситам. В течение нескольких часов приходится пробираться дремучим, густым лесом. По обеим сторонам извилистой дорожки растет кудреватый папоротник, в глубине разрослись какие-то диковинные, причудливые травы. Разговоры замирают, а мы, очарованные, молча идем в глубь чащобы. Слышен только шорох и шепот листвы, жужжание насекомых и птичьи голоса.
В пол-одиннадцатого мы находимся в полумиле от месторождения, но кто-то предлагает отдохнуть, с чем нельзя не согласиться. Быстро собираем валежник, разжигаем костер. Пахнет жженой хвоей, едкий дымок синеватыми струйками поднимается вверх. Через полчаса, в продолжение которых никому не хочется двинуться с места, мы получаем кипяченную в нашем неизменном спутнике-чайнике воду для чая, варенный на пару и печенный в золе картофель.
На огонек откуда-то прибежали деревенские мальчишки и девчонки, а с ними молоденький щенок, похожий на волчонка. Мы предлагаем ребятам присоединиться к нашей компании, расположиться у костра. Рыжий веснушчатый мальчонка задумал достать из пепла самую большую печеную картофелину и ожег себе руку. Зоенька и Олечка, члены нашей экспедиции, быстро и по-хозяйски смазали ожог вазелином.
– Пора двигаться, товарищи! Если удастся, а наше намерение не может не удаться, сегодня мы обследуем месторождение бокситов, – сказал наш руководитель.
Вскоре мы убедились, что он рассчитал верно, правильными оказались и расчеты наших профессоров и преподавателей.
45
Семь погод на дворе
Прошел Покров. С него на Руси начинали справлять свадьбы: заканчивались полевые работы, было время и до веселья. По народным приметам эта зима должна быть теплой и снежной, потому что ветер дул с юго-запада. Но эти приметы частенько не сбываются. Только одна всегда верна: если до Покрова зерновые не убраны с поля, им оставаться в зиму.
В осеннее ненастье каждый солнечный день – радость. Вот и вчера. Солнце еще не показалось, а уж побагровели на востоке облака, потом загорелись огнем, стали алыми. Ветер старается разогнать их по всему небу, и от них оно все багровеет. Огнистые облака взбираются кверху, достают даже до холодного серпика луны и застилают его. И вот уже все небо красное, пылающее, тревожное.
Выглянуло и солнце, прорвалось, такое чистое и алое. И небо постепенно очистилось, только на западе ветер сгрудил облака в белые горы. И загорелись окна в домах, засветились лужи, все кругом преобразилось, похорошело. И краски стали чистыми: голубое небо, оранжевые полосы леса, зелень озимых, синь речки. Но это все было недолго – часам к десяти солнце скрылось, небо замутилось, краски поблекли, поле стало сиротливым, речка холодной, темной, день стал сереньким, хмурым. Только и раздолье одному ветру.
И такое бывает: с утра туман, сыро, холодно, слегка моросит дождь. А после обеда день вдруг разгуляется: и солнце, и тепло, и радостно. Но такое бывает редко. Еще только октябрь, а уж мы видели, как молодым ледком обметало лужи, пруды, видели и снег.
А однажды опускались снежинки, легкие, крупные, лохматые. На углу улицы бабка с внуком все выискивали в воздухе снежинку покрупнее. «Вон какая! Смотри, смотри!» – показывает один другому. Что внук радуется, это понятно. А то ведь и бабка: надоело ненастье.
А как-то после обеда была на небе радуга. Недолго красовалась и радовала. Всю ее не видно было, но широкие концы, опущенные в заречные озера, были хорошо видны. Много приходилось видеть радуг и крутых, и пологих, но ни одна не радовала так, как эта.
Осенью на дворе частенько переменная погода: то солнце, то дождь, то ветер, то туман, то заморозки, то оттепели. И нечему тут удивляться: зима с летом борется, и примирения между ними не жди.
46
На охоте
Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо было ясно; утренняя заря не пылала жаром, а разливалась кротким румянцем. Солнце, еще не раскаленное, как во время знойной засухи, но тускло-багровое, как перед бурей, светлое и приветливо-лучезарное, всплывало над длинной тучкой, освежая ее. Тучка блистала, и блеск ее был подобен блеску кованого серебра. В такие дни около полудня обыкновенно появляются высокие облака; они почти не трогаются с места, но далее, к небосклону, они сдвигаются, и кое-где между ними пробиваются сверху вниз сверкающие солнечные лучи.
Точь-в-точь в такой день я охотился за тетеревами. В течение дня я настрелял довольно много дичи; наполненный рюкзак немилосердно резал мне плечо. Вечерняя заря погасла, и в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами восходящего солнца, начали густеть и разливаться холодные тени. Быстрыми шагами прошел я кусты, взобрался на небольшой холм и вместо ожидаемой знакомой равнины с белой церковью в отдалении увидел совершенно другие, незнакомые мне места. У ног моих тянулась узкая долина, а справа возвышался частый осинник. Я остановился в недоумении и оглянулся. «Да, – подумал я, – куда же это я попал? Видимо, я чересчур забрел влево». Я поскорее выбрался на другую сторону холма и пошел, забирая вправо. Я добрался до леса, но там не было никакой дороги: какие-то нескошенные низкие кусты широко расстилались передо мной, а за ними, далеко-далеко, виднелось пустынное поле.
Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча. Все кругом быстро чернело и утихало, одни перепела изредка кричали. Небольшая птица, неслышно и низко мчавшаяся на своих мягких крыльях, почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону. Я уже с трудом различал отдаленные предметы, только одно поле белело вокруг. Я отчаянно устремился вперед, словно вдруг догадался, куда следовало идти, обогнул бугор и очутился в неглубокой, кругом распаханной лощине. Я окончательно удостоверился в том, что заблудился совершенно, и, уже нисколько не стараясь узнавать окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошел прямо, по звукам, наугад.
Около получаса шел я так, с трудом переставляя ноги. Казалось, что отроду не бывал я в таких пустынных местах: нигде не было видно ни огонька, не слышно ни звука. Бесконечно тянулись поля, кусты, словно из-под земли вставали перед самым моим носом. Я уже собирался прилечь где-нибудь до утра, как неожиданно узнал, куда я зашел. Эта местность была известна у нас под названием Бежин Луг.
47
Прощание с лесом
Каждую осень я по нескольку раз прихожу прощаться с лесом и вижу его то в багряном наряде, с последними грибами, то грустно роняющим лист, то совсем голым, поредевшим и тихим. Ходишь, пока лесные тропы не заметет снежная метель.
Вот и сегодня пошел проститься. На улице свежо. Ночью погостил морозец и оставил по обеим сторонам ручья чистое серебро. Осыпал синие цветочки цикорий, поникла душица, лишь на меже зябнут последние ромашки. Но все равно хорошо в лесу, тихо, грустно. Певчие птицы давно улетели, а синички загулялись где-то на озимом клину. Только дятел на месте. Кому-то надо и о лесе позаботиться: осмотреть, перестукать его до весны. С трудом узнал в голой маленькой яблоньке ту лесную красавицу в цвету, которой любовался по весне. Тропинкой спустился в орешник. Я никогда не встречал в октябре так много орехов, как в этом году.
Нагибаю орешину. Вот уже и верхушка в руке. А где же орехи? Ни на ветке, ни на земле. Тянусь за другой, пригибаю – то же самое. Спелые орехи сами высыпаются и скрываются под листьями. Я вырезал палку с рогулиной. Но тронешь грань, и вот уже летит орех, потом листья, а следом и легкая сухая цветоножка. А орешек вмиг убежит, провалится, спрячется. Долго ли ему, такому маленькому, юркому? Пробовал трясти. Спелые орехи звонко ударятся о ствол, отскочат играючи, прозвенят о второй и тяжело упадут в листья. А то ляжет красавец на широкий лист прямо перед тобой. Одно загляденье: крупный, чистый, словно каленый. И ядро в нем полное, крутое, вкусное.
На нижних ветках висят уже пустые грани. Я сначала думал, что вот кто-то прошел передо мной и опорожнил их. Но поднял осторожно листья: улеглись рядком, по-братски, два спелых ореха. А то и такое увидишь в октябре: один орех уже выпал на землю, а другой только приготовился, высунулся наполовину и вот-вот упадет.
К вечеру усилился ветер, холодный, порывистый. Налетит злой листобой раз, налетит второй, и падают на землю спелые орехи, падают листья. А их и без того на тропах целые вороха. Вот пробежит по ним ветер, и тогда весь лес наполнится таинственными шорохами. Только слушай.
С полной корзиночкой спелых орехов я возвращался из леса, так и не успев по-настоящему попрощаться с ним. И не расстраиваюсь: однако будет предлог сходить еще.
Над портом стоит потемневшее от пыли, мутно-голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел, пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся с высокими морскими волнами. Они, закованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут, вспененные, загрязненные разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощеную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат – все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их колоссами, грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами, тяжелые пароходы-гиганты свистят, шипят, и в звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к серым, пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков, несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба в железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом рваные, потные, отупевшие от усталости, шума и зноя люди и могучие, блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обеденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш, старый травленый волк, несомненно хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос, в старых, поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный, немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и, поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали, как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже здесь, среди сотен таких же, как и он, босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Уже более трех часов прошло с тех пор, как я присоединился к мальчикам. Месяц взошел наконец; я его не тотчас заметил: так он был мал и узок. Эта безлунная ночь, казалось, была все так же великолепна, как и прежде. Но уже склонились к темному краю земли многие звезды, еще недавно высоко стоявшие на небе. Все совершенно затихло кругом, как обыкновенно затихает все только к утру: все спало крепким, неподвижным, предрассветным сном. В воздухе уже не так сильно пахло, – в нем снова как будто разливалась сырость… Недолги летние ночи! Разговор мальчиков угасал вместе с огнями… Собаки тоже дремали; лошади, сколько я мог различить при чуть брезжащем, слабо льющемся свете звезд, тоже лежали, понурив головы… Сладкое забытье напало на меня; оно перешло в дремоту.
Свежая струя пробежала по моему лицу. Я открыл глаза: утро зачиналось. Еще нигде не румянилась заря, но уже забелелось на востоке. Все стало видно, хотя смутно. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, кое-где стали раздаваться живые звуки, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею. Я проворно встал и подошел к мальчикам. Они все спали как убитые вокруг костра; один Павел приподнялся и пристально посмотрел на меня.
Я кивнул ему головой и пошел восвояси вдоль реки. Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди по холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, – полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света… Все зашевелилось, проснулось, запело…
Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, пронеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун…
Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!
Хорошо идти по земле ранним утром. Воздух еще не знойный, но уже не холодный, приятно освежает. Солнце, еще не вошедшее в силу, греет бережно и ласково. Под косыми лучами весьма неяркого утреннего света все кажется рельефнее, выпуклее: и мостик через неширокую, но полную водой канаву, и деревья, подножья которых еще затоплены тенью, а темно-зеленые верхушки влажно поблескивают (сквозь них брезжат лучи солнца), и невысокие, но сплошь покрытые бессчетным количеством листьев кусты. Даже небольшие неровности на дороге и по сторонам ее бросают свои маленькие тени, чего уж не будет в яркий полдень.
В лесу то и дело попадаются болотца, черные и глянцевитые. Тем зеленее кажется некошеная трава, растущая возле них. Иногда из глубины безгранично обширного леса прибежит рыженький приятно журчащий ручеек. Он пересекает дорожку и торопливо скрывается в смешанном лесу. А в одном месте из лесного мрака выполз, словно гигантский удав, сочный, пышный поток мха. В середине его почти неестественной зелени струится ярко-коричневый ручеек.
Нужно сказать, что коричневая вода этих мест нисколько не мутна. Она почти прозрачна, если зачерпнуть ее граненым стаканом, но сохраняет при этом золотистый оттенок. Видимо, очень уж тонка та торфяная взвесь, что придает ей этот красивый цвет.
На лесной дороге, расходясь веером, лежали бок о бок тени от сосен, берез и елей. Лес был не старый, но чистый, без подлеска.
Километра через два слева и справа от бороздчатой дороги тянулись быстрорастущие кусты, какие могут расти только по берегам небольшой речонки. Возле них всюду была видна молодая поросль.
Источник