В сказочном лесу
Ночью в сказочном лесу
Луна и звезды сверкают
В хрустальном гробу
Спит царевна молодая.
Кащей Бессмертный стережет
Он никого к ней не пускает
Царевне сон бережет
Баба Яга об этом знает.
Иван Царевич прискакал
Искал царевну молодую
Освободить он обещал
Дубы сторожили — вековые.
Достал Царевич меч волшебный
Крикнул он клич победный
А Дубы встали в ряд
Зашипели :»Вернись назад!»
Царевич меч выше поднял
И громко — громко сказал:
«А ну — ка расступились все
Позвольте дальше пройти мне.
Или всех вас повалю
На дрова порублю.»
Дубы быстро отступили
И Ивана пропустили
Царевич шагнул вперед
Очутился у ворот.
На замок они закрыты
Были замки мечом открыты
Царевич видит гроб хрустальный
Он стал очень печален.
Не знал , что царевна спит
Кащей Бессмертный сторожит.
Иван Царевич идет ближе,
Хрустальный гроб свисает ниже.
Кащей Бессмертный закричал:
«Ты, Иван, врасплох застал.
В пропасть Царевну спущу
К ней тебя не допущу.»
Иван Царевич говорит:
«Баба Яга к тебе летит»
Кащей сильно испугался
Так сидеть там и остался.
Иван Царевич подошел
И сказать , что нашел.
«Ты , голубка молодая,
Давно — давно люблю тебя я,
Он царевну приподнял,
Крепко ласково обнал.
Губы алые открыла,
И Царевна заговорила:
«Я спала , вот не знала,
Царевич , по тебе скучала.
Батюшка и мама где ?»
Расспросила при луне.
«По тебе вся родня скучает,
Тебя увидят и узнают.
Мы устроим большой пир,
Сыграем свадьбу на весь мир.»
На лошадку рядом сели
Домой вместе полетели.
Источник
Сказка о ёжике и его друзьях. 14. Полнолуние
Сказка четырнадцатая о ёжике и его друзьях.
Наступило самое загадочное время в месяце — Полнолуние. Ночь, когда луна становилась большой большой и, казалось, ярче самого солнечного света. Ведь днём солнышко мы не видим, а луну ночью почти всегда!
Но сегодня луна была особенная. И от этого лес казался невероятно сказочным и прекрасным. Листья деревьев серебрились в лунном свете. Травка игриво переливалась. Сверчки вдохновенно играли не первую симфонию для целого оркестра. А Люся никак не могла уснуть. Такое бывало и раньше, но что то тревожило её сегодня. Она восторгалась этой удивительной ночью и решила прогуляться, раз сон к ней не шёл. Люся тихонько вышла из своей норки. Ёжик всегда удивлялся, как беззвучно Люся ступает на травку своими пушистыми лапками. Люся решила позвать ёжика на прогулку. Ведь и она, и он по своей природе ночные жители. Она мягко, но настойчиво постучалась в дверку. Но за дверцей была тишина. Странно, куда ёжик мог уйти. И Люся решила пройтись до их любимой опушки. Но и там его не было. Лишь лунный свет освещал каждую травинку и каждую веточку вокруг. Люся на несколько мгновений застыла, не в состоянии оторвать глаз. Но она стала беспокоиться ещё больше. Ёжика не было нигде. А вдруг что-нибудь случилось? Но она взяла себя в руки, то есть лапки, и решила наслаждаться ночью. Где то каркнула Анфиска. Прошелестели ветки, наверное белочка играет. Никто в лесу не спал, потому что спать в такую удивительную ночь было бы огромным упущением. Вдруг кусты зашевелились, в них был кто-то очень большой! Люся испугалась и пискнула. И в следующее мгновение из кустов неуклюже вышел медвежонок.
— Здравствуй, Люся. Я гляжу и тебе не спится? Вот и я решил посмотреть на луну. Тебе не кажется, что она больше, чем обычно?
— Не знаю. Медвежонок, здравствуй. А ты, вы не видели ёжика? Его нет дома. Я волнуюсь.
— Нет, не видел. Но я уверен, что он где-нибудь рядом любуется луной вместе со всеми! Поэтому не переживай. Ёжик за время, которое мы с ним дружны, ни разу не пропадал и был всегда пунктуален, даже слишком!
Люся воспрянула. И вместо ночной прогулки пошла к себе спать.
Утром Люся проснулась раньше обычного. Для неё это было непривычно рано. Солнце только что взошло и осветило сказочный лес, который ей открылся этой ночью с другой стороны. И первое что пришло ей в голову — Ёжик! Надо срочно бежать к нему. Он конечно же вчера вернулся домой и уже не спит. Он всегда, в отличие от Люси, просыпался рано. Но дверь снова никто не открыл! Люся в отчаянии громко его звала и стучала лапками по двери и окнам. Но никто не отвечал. И у Люси началась паника. То есть ёжик не ночевал дома и неизвестно где он и как его искать. От отчаяния Люся пошла, куда глаза глядят. Хотя от непрошеных слёз они ничего не видели. И так она шла, всхлипывая, спотыкаясь о небольшие брёвнышки и ветки. Падая и вставая, она наткнулась на что то или кого то. Это был зайчонок. Но зайчонок недавно встал и ёжика не видел. Люсю осенило, надо бежать к Анфиске! Она же летает высоко и может быть видела её друга! Анфиска ещё дремала на ветке. Но, когда Люся неслышно подошла, сразу подняла голову.
— Кто же в такую рань шастает по лесу? Люся, ты же в это время всегда спишь! Здравствуй. И до свидания. Потому что я собираюсь выспаться после сегодняшней ночи.
— Но, Анфиса, пожалуйста, не прогоняйте меня. Может быть вы видели ёжика? Его нет дома и он не ночевал!
— Кто, когда и с чего решил, что я слежу за всеми вами? Нет, не видела! Ступай. Какая наглость.
И Анфиска сделала вид, что вновь сладко спит, посапывая, но подсматривая одним глазом. Но Люся не ушла. Она знала, что Анфиска непременно что нибудь да знает! Иначе это будет уже не она.
— Ты ещё тут? — возмущено протянула ворона, я уже сказала, что ничего не знаю! Но вчера вечером я видела его с котомкой. Он гулял недалеко от озера. А теперь не мешай мне досмотреть мой сон!
Это уже что-то! Одна зацепка, озеро, есть!
— Спасибо, — пролепетала Люся и побежала к озеру. В лесу было несколько ручейков, одна речка и только одно озеро. Озеро сегодня было удивительно спокойно. В нём плескались рыбки, наверное очень очень вкусные, но сейчас мне не до них!
Надо искать ёжика. И Люся стала его звать: ЁЖИК! ЁЖИК. ОТЗОВИСЬ. ТЫ ГДЕ, ЁЖИК. Она решила обежать озеро по берегу. И почти полностью уже обежала его, как чуть не провалилась в какую то ямку, но вовремя отступила. И вдруг Люсю осенило. Ёжик мог упасть в такую же ямку! А он не умеет прыгать и не может из неё выбраться! Какой ужас.
И она была права. Уже вторые сутки ёжик сидел в ямке, на берегу озера, и старался спать, сохраняя силы. Потому что ни воды, ни вкусных грибочков, ничего в ямке, конечно же, не было. И ёжик чувствовал, как силы его тают. К сожалению, у него не было сильного и гибкого тела, как у Люси, или крыльев, как у стрекозы или Анфиски, чтобы выбраться самостоятельно. И вдруг он услышал как Люся зовёт его. Но он не умел так громко кричать. Поэтому он стал ломать маленькие палочки, которые были на дне ямки, чтобы Люся услышала его. Люся ничего не слышала, но она обратила внимание, что ямок всего несколько вдоль берега озера. И заглядывала в каждую из них. И в последней она услышала какую то возню. Ёжик был в последней ямке! Он зачем-то ломал палочки и смешно ворчал. Но Люсе было не до смеха. Она радостно вскрикнула:
— Ёжик! Вот ты где! Как же я рада, что нашла тебя. Я так долго тебя искала..
— Люся! Как же я рад слышать тебя. Я уже отчаялся пробовать выбраться отсюда. Ты же мне поможешь?»
— Конечно, ёжик! Я тебя ищу со вчерашнего дня! Сейчас я к тебе спрыгну.
Ямка была не глубокой для Люси. И в следующую секунду она была рядом. Но она не представляла как ёжика поднять наверх. Ёжик видел её отчаяние и любовался её удивительными глазами.
— Люся, тебе нужно бежать к медвежононку. Ты же знаешь, он у нас в лесу голова всему! Он непременно что нибудь придумает.
— Хорошо, ёжик! Я мигом! Ты жди нас.
И Люся унеслась с грацией, свойственной только ей. Люся была довольно робкой кошечкой. Медвежонок ей казался таким серьезным и умным. И она его слегка стеснялась. Хотя они с ёжиком ходили в гости постоянно. Но одна Люся не была в его берлоге ни разу. Но ради ёжика Люся была настроена решительно. Добежав до берлоги, Люся стала барабанить в дверь так громко, как при пожаре.
— Только бы он был дома, только бы он никуда не ушёл!
Дверь со скрипом открылась.
— Люся, ты что так громко стучишь? Утрррн доброе! Ты же разбудила весь лес в столь ранний час. Что случилось? Входи, самовар недавно поставил. Да и чай у меня свежий, есть чем угостить такую гостью.
— Нет, нет. Там, там .. скорее! Пожалуйста.
Пойдём, пойдёмте скорее со мной.
— Что такое? Люся. Куда так срочно нужно идти? Надеюсь, ничего не случилось?
— Ёжик! Он в беде! Ему нужна помощь.
Люся успокоилась и смогла наконец то объяснить медвежонку в чем дело.
— Так бы сразу и сказала! Конечно пойдём. Только нам нужна будет помощь белочки. Она поможет нам со дна ямки поднять ежика на лебёдке.
Кто такая лебёдка Люся не стала спрашивать. И по дороге к счастью встретилась белочка. И все дружно отправились к озеру и злополучной яме!
Когда друзья пришли, ёжик очень обрадовался такой подмоге.
Медвежонок стал ломать крепкие ветви и что то делать. Люсю и белочку попросил из гибкой травы сплести верёвку. У них это получилось очень быстро. Но Люся только не могла понять, зачем это нужно. И только когда медвежонок закрепил импровизированную верёвку на ещё более импровизированной лебёдке, Люся догадалась, что так они смогут легко поднять ежика на поверхность.
Белочка спрыгнула к ёжику вниз. Закрепила верёвку вокруг ёжика и махнула хвостом, дав понять что всё готово. И медвежонок стал тянуть верёвку на себя. Вскоре ёжик уверенно стоял рядом на земле. Но Люсе показалось, что глаза его были очень грустные и уставшие. И вдруг она поняла! Ёжик не ел ничего больше суток! И бросилась ничего не сказав в лес. Через пять минут она прибежала с несколькими засохшими грибами. Ёжик благодарно посмотрел на Люсю и прошептал — спасибо!
Люся плакала от счастья. Ёжик нашёлся, он был спасён и он был рядом. Ёжик осторожно ел грибы и рассказывал, как он провёл ночь. Что было совсем не страшно. Но невероятно красиво! Луна, казалось, светила только для него, чтобы ёжик не скучал. Медвежонок был счастлив, потому что помог своим лучшим друзьям. И понял — какая Люся храбрая! И что она очень много значит для его лучшего друга, ёжика. А белочка была рада помочь такому большому и сильному медведю! Оказывается, она не такое уж бесполезное создание, как утверждала Анфиска!
Друзья вместе отправились домой. Люся тихонько держала ёжика за лапку. Она очень боялась его снова потерять. А ёжик был очень рад, что его лучшие друзья доказали — они настоящие и в трудный момент всегда будут рядом!
Источник
Сказочный лес в новогоднюю ночь
В Новый год, видений полный
Лес загадочный стоит.
Ветерок ласкает кроны,
тихо с ними говорит.
Вот взошла луна-сестрица,
Улыбнулась ветерку:
«Что тебе, дружок, не спится,
Не лежится на боку?
Иль ты Новый год встречаешь
Вместе с кронами в лесу?
Веселишься, не скучаешь;
Не видал ли здесь лису?»
«Я? Лису? Тебе виднее —
Просмотри сама весь лес;
Пред тобою все бледнеют —
Видишь: Заяц в куст полез!»
И пошла луна за тучку —
Застыдилась ветерка —
Знает: выкинет он штучку —
Вмиг нагонит облака.
Тьма в лесу тогда сгустится,
Повалит пушистый снег.
Может, ей с небес спуститься —
На земле дожить свой век?
В тот момент, пока мечтала
О земле наша луна,
Лиса по лесу гуляла —
Под хмельком была она:
Новый год вдвоём встречала
С белым зайцем под сосной;
Сыграть свадьбу обещала
С ним не раньше, как весной.
Луна вышла из-за тучи,
Осветила лес густой.
Поднялся ветер могучий,
Будто парень молодой,
Закружил с метелью бурно,
Новость по лесу разнёс:
Новый год встречать культурно,
В лес нагрянул Дед Мороз!»
Разгулялся там Дедуля,
Хороводы водит он;
Там зверьё — Лиса-хитрюля,
И заяц наш-пижон.
Новый год уже в разгаре,
Ветер свищет и поёт.
Заяц наш совсем в ударе:
Вплясь с лисицею идёт!
Но. рассвет уже крадётся,
Скоро солнышко взойдёт.
Лесу мило улыбнётся, скажет:
«Здравствуй Новый год!»
Стихи моей мамы
Источник
Описание лунной ночи из разных книг
(Из этюдов о природе)
Лунной ночью холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед нами, перед странным светом. Я терялся в догадках: что было главным в это время? Освещение?
Сама луна, большая, беспристрастная, летела в темном небе сквозь редкий дым облаков, сквозь наше предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор мне, немой, укор во мне, но такой силы, что я постоянно не забывал такое время.
О чем-то хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны.
* * *
Ясно освещенной мчалась через дымчатые облака подробная и тонкая в очертании луна. Тускло белевший снег на местности изредка светлел, светлело небо, обозначались тени от деревьев и изб. Странный свет! В нём все было видно, но видно едва. При этом свете мир больше в несколько раз, чем днем, и за привычно отдаленной луной еще виделось огромное пространство, более сжатое, более видное.
Хотелось лететь над землей, бесшумно, и почти верилось в сверхъестественное в этой ночи.
При взгляде на темноватый снег в объеме воздуха мерцали пятна.
* * *
Луна светится, крутясь, отдаленно висит, тонко и независимо; вечное небо бесконечно подробно глубиной оттенков и расстояний, но небо — противопоставление всему, что есть на земле. Что луна? Почему мы придумываем что-то? Не потому ли, что богаты собственной историей?
* * *
Воздух под лунным светом тонко редеющий, поверхность снежная в бледной синеве. Под холодным и пронизывающим ветром прижимаются друг к другу ветви березы, всюду бегут, мчатся стайки снега, вихрем останавливаясь в облачко, и вот уже оседает оно под своей тенью.
Как дрожат тонкие ветви березы, шумит и свистит ветер, и ты один здесь, кто думает об уюте… А хоровод снежинок наметает сугроб: пляска – облачко, немеют щеки, руки – и ты бежишь от холода – тебя заставляют в природе играть.
Шумит и свистит ветер, светлым снегом наметая сугроб.
* * *
Лунное небо над силуэтами деревьев — спокойное смешение зеленого и синего. Неостановимо небо тянет взгляд к себе, оставляя его там, растворяя в крутящихся линиях.
Струится свет бледный, а даль за небом и горизонтом светла. Мерцающий свет, сверху входя в лес, пронзает его. Первые минуты свет задерживает тебя тусклым, но после неожиданно видишь все резко, — ты видишь ночью, когда будто не положено тебе видеть.
А лес звенит под луной неподвижными ветвями, звон неслышный под глубоким небом, поднимающийся, да выдает его тонкий блеск темного снега.
Звенит лес, от стволов деревьев тени-плоскости. Странно, когда тени ночью, жутковато в огромном лесу при лунном освещении, потому что ты один, ты вынужден следовать предчувствию. Ты силен, для тебя предчувствие — игра, ловушка для раскрытия смысла. А странность остается, то ли как инерция, то ли мы чувствуем больше, чем знаем.
Взглядом ты опережаешь силуэты деревьев, ты переступаешь через тени — как светло! Тонкий звон ветвей, шептание снежных полян — все выдумано тобой?
* * *
Сквозь голые ветви дерева светит луна, ветви тянутся к свету, в них лунный свет замирает крохотными черточками.
Зимнее небо дальше от земли ночью, чем в это же время летом — все только при луне.
* * *
Жёлтая, вся в кровоподтёках, луна медленно поднималась над небольшим скоплением седых туч… Жёсткий морозный ветер … Синяя темнота рядом. Ты задыхаешься от жгучего прикосновения
* * *
Местность при тусклом свете луны простирается далеко — сколько хватает взору. Проходили чередой облака, закрывая луну тонкой волнистой пеленой, и все небо наполнялось чем-то, и местность темнела, то облака полностью прятали в себе луну, то вдруг выпуская, и она светилась бледной открытой улыбкой.
А пустынная местность все равно оставалась будто не должной быть, будто все подстроено нам, будто какое-то значение есть у лунной ночи, значение, которое мы еще не можем понять.
* * *
Небо лунной ночью за луной, в седине, а все от луны до земли будто пусто совсем, но видно. Пусто… светлой темнотой. Мы в удивлении от того, что видим, от того, что можем видеть.
* * *
Лунной ночью оцениваешь поверья и представленья. Неподвижная мерцающая местность с одинокими молчаливыми деревьями, уснувшая деревня, темная, — все кажется таинственным и вечным.
Долго-долго смотришь ты на ночь, и мысли не могут уйти от какой-то основы.
Тихая лунная ночь. На снегу тени. Небо грязно-голубое, у горизонта сливается неясным со снежной далью.
Лунная ночь — ночь-пустыня, холодная; тени на снегу резкие, сопровождающие тебя. Ночь прекрасна. Почему мы чувствуем красоту? Как мы хотим понять ее? Привносим ли мы сейчас в ночь с собой красоту или, точнее, берем ли частицу, нужную нам?
. Нет, нет, мы едины, и что-то одно и в природе и в нас.
* * *
Странно, молчаливая луна почти не освещает тёмную землю – лишь небеса вокруг…. А на земле едва заметный бледный отблеск да чуть приметные тени …
Но всё как-то объёмно, всё богато тайнами …
Звонко лают собаки, доносится пение лягушек из пруда, слышны далёкие голоса людей
* * *
В тихое сумеречное время силуэты деревьев являют нам близкое, тёплое и таинственно-сказочное; а за ними фиолетово-голубое светлое вдали небо с оранжевой луной
* * *
Теперь я знал, почему лунная ночь или раннее утро казались прекрасными, но тревожно-непонятными: не было привычки к ним, всегда они воспринимались как чудо, как откровение …
После утомительного времени дня появляется низкая полная пуна. Долгое время она лишь дополняет пейзаж подробностью: резко очерченным оранжевым кругом, отдельно видным. Но за темными силуэтами, еще пыльной дорогой, серой теплотой местности она начинает светиться рыхлым и нежно-оранжевым касанием к тихим сумеркам.
И уже мягкий свет собран в одно яркое кострище, довлеющим в грязно-синем окружении.
* * *
Летом в сумерках зелень словно отторгнута от себя и застывшая так; успокоившееся небо бледно-бледно все до пыльных дорог. Озеро гладко-светло, взгляд разлетается по его поверхности; уже закручивается чувствуемо в рыхлые пятна воздух. Небо держит полную луну, она спокойна, ждет своего времени, когда переливаясь медным отливом, будет с пением соловьев выражать ночь.
И ночь свежа иссиня светлым горизонтом на месте захода солнца, прибегающими к нам всеми линиями сразу силуэтами деревьев, чудной тишиной, шумно отходящей от тебя до самого дальнего леса; ночь свежа рождающейся отовсюду прохладой, которая проталкивает тебе то запах росы и зелени с низин, низкий и медленный в движении, то прохлада – свобода необъятного и волшебного неба, всё в голубых лунных сумерках, и мчится пространство, схватывая мысли, и теряешься ты: все твои теории обесцвечены прикосновением ночи. Сама луна далеко, где-то за темными садами, отдельно яркая, но бессильная перед темной деревней. все-все слышно сейчас. Время какое: ты сбираешь его в единое, а оно расходится с каждой подмеченной подробностью. И воздух — отторжение всего.
* * *
Перед рассветом синее вдали небо проявляет белые тучи, к западу бегуще-зеленоватые. Горизонт — переход, лилово-красный, он нес к себе землю в сумеречном освещении, и все словно двигалось к востоку, и наше внимание.
За нами внизу неба лежит луна, полная, за силуэтами деревьев, домов. Луна поодаль от себя в ярко-желтом мерцании прятала последние остатки летней ночи, в седине зелени — тайну звуков.
Ветер ровный, спокойный, запах сильный, плоский. Проступающая серым местность держит мысли как на весу, а бледное озеро с отраженьем зари у дальнего берега беспрерывно захватывает их в неясные собрания. Столько непосредственного у нас.
Запах сильный, над землей, и льется прохладный ветер, и опережают все незнакомые звуки.
* * *
Летом луна низка над тёмной землёй и тёмными силуэтами деревьев, над далью. И спешит уже сменить короткую ночь низкая слабо-фиолетовая красноватая заря …
* * *
Расстилается по дорогам и равнинам лунный свет, темны сады и овраги, уносится ввысь недоступностью бледное озеро, и словно сам растекаешься под лунными брызгами, — ты всюду: над темнотой тайн, над виднеющейся дорогой, голубовато-серебристым инеем росы в низинах, ты, неуловимое тепло и неожиданное обнажение, принимающий разум и предельно конкретные ответы.
* * *
Лунной ночью тишина широкая, а звуки случайны. Тишина, вертясь, мгновенно и беспрерывно уходит в небо.
* * *
Лунной ночью в поле от тебя все серо и тишина, большая. Низкая даль сочно-темная, небо с неопределенно-низкой границей. Все низко, все плывет в неслышных и невидимых струйках прохлады. Взгляд твой разбивается о сумеречное освещение, да и оно кажется новым-новым, будто совсем недавно до него были цветные огоньки, и вдруг огоньки убежали от теплой земли, оставив нам недоумение от сиюминутного состояния мыслей.
* * *
Таинственная лунная ночь в деревне или раннее звучное утро , неожиданное солнцем и теплом, — всё бесконечное открытие каждой подробности , где в ходе открытия можно представить многие стороны своей тайны и тайны красоты земли
Летом даль и близкое до полудня наполнены радостным воздухом, тёплым и голубоватым, пронизанным солнечными лучами , и свободным , парящим … Ты так рад миру своему
* * *
И сейчас я боготворил освещение лунной ночи, когда местность стала видимой таинственно, когда освещенно-синее небо огромно прохладой, редкими далёкими звёздами…, и под луною небо бесконечно близкое, льюще-зеленоватое, под луною земля большая, силуэтно-волшебная , тёмная…
* * *
Есть какая-то торжественность в лунной ночи : сквозь серое темнеет земля, запах низин окутывает холмы, а льющийся бледно-синий цвет от луны в мириадах точек молчаливо прикасается к серому …
А земля спит.
* * *
Ночью принимаем мы мир свежо и сразу отовсюду.
Сейчас бледное с зеленоватым отливом освещение сверху — луна. Тревожится сердце, предчувствуя что-то иное, чем красоту. Притихшая земля безлюдна, тени в ночи всегда необычны, виднеющаяся до горизонта местность — будто не должная быть видимой. Весь мир тих, словно всего касается единое.
После ночи мы мудрее для дня.
* * *
Ночью вообще мы принимаем мир свежо и сразу отовсюду; лунной ночью небо зеленоватое: льётся бледное освещение луны
земля безлюдна, тени необычные, сама местность, виднеющаяся до горизонта, словно не должная быть видимой
тишина : не шелохнётся листочек , слышна даль
А у меня же тревожилось сердце, предчувствуя что-то иное, чем красоту
Что?
Ночью полная луна на живописном своде — тонком, безразлично проходила разорванные темные облака: местность то светлела, обнажаясь строениями, то незаметно и сразу темнела.
* * *
Осенью небо за луной — пространство с бесконечно удаленной, но видной границей, явно освещенное луной. А здесь на земле — темно и сыро, здесь мы вмещаем ночь низкую в наше сознание…
* * *
Луна ослепительна, ясно освещает небо до темного свода, на земле все видно единым, которое разрывает и не может разорвать ветер. На озере в лунной дорожке огненные вихри постоянно разбегаются, отклоняясь от начального центра.
* * *
Иногда после сумерек поздней осенью появившаяся луна долго-долго ничего не освещает, много позже, когда уже местность вокруг – притихшая под луной и объединённая её светом, сама луна – главное событие, и мы ждём чего-то…
Неужели мы придумываем миру нечто своё, а потом верим придуманному?
Из книги «Природа»
Прохладной ночью в августе ярко светит далекая луна; в деревне лают собаки, задолго до рассвета кричат петухи.
Ночь глубокая: горизонт неба неопределенно близок или далек, само небо тяжелое, но тебе легко в этом торжествен¬ном течении времени. А даль пронизывает тебя: далекие звуки рядом; ночью ты вообще приближен ко всему. Луна освещает пустынные улицы деревни, повсюду лунные те¬ни, — странно вокруг! Странное, торжественное, великое время!
Странное время потому, что стараемся осознать виденное, что собственное знание сейчас о планете Луна нам и не нужно: неужели мы хотим что-то «осознать» через чувства? То есть, через знание, получаемое мгновенно, с нуля?
Ни в какие противоречия мы не вступаем, мы хотим осознать непременно конечную связь между ландшафтом (с нашим Я, разумеется) и Луной. Эта «эстетическая» связь, переворачивающая тебя буквально, тем не менее, остается непонятно-возвышенной.
Светло настолько, что можно читать; лунный свет медленен. Вокруг словно обратное тому, что происходит днем; какой смысл в том, что такую красоту мы постоянно просыпаем, в том, что мы словно подглядываем? в том, что у нашего мира есть иное состояние? Луна, лунный свет провоцирует наши мысли о сказочном, волшебном, неестественном, и нам хорошо от таких мыслей, — ведь мы ими закрываем какие-то пустоты, проблемы.
Зимой луна освещает пустынные поляны белого снега, темные дома и деревья: всюду тени и мрачный возвышенный свет, подчеркивающий твою отчужденность, твое одиночество, твое сознание.
Лунный свет естественно обнажал такие взаимоотношения между нами и природой, которые не могли «вскрыть» другие состояния дня и ночи. Луна холодно спешила в освещаемом собой небе и своим светом магнетически воздействовала — на землю: мы завораживались и луной, и виднеющейся навстречу луне местностью, и тайнами всюду; пустая темнота, медленная и текучая, поглощала или усиливала звуки.
А летом, низкая над сумеречной и гулкой ночью, вся далекая и большая, луна освещала только открытые пространства, но все же было темнее, чем зимой; впрочем, ореол таинственности при лунном свете сохранялся во все времена года. Небо летом под луной было низким, сумеречным, струйки темноты видимо уходили вверх. А зимой — небо под луной и за луной виделось просторным настолько, что впору было говорить о неожиданном новом небесном пространстве.
Разгоряченные собственными взаимоотношениями, мы не замечаем красоты неба: какое время нужно для естественного перехода к восприятию окружающего чуда? Ведь все это есть: и чудо, и восприятие, и время! И ничего нет. Словно все в чужом течении.
Солнце сияло, луна светила; луна, как нечто невоздушное, воспринималась с большим удивлением, чем солнце, создавала и хранила больше тайн, ибо попросту сказать, все заключалось в «организации» светового пространства: оно, действительно, при лунном свете оказывалось необычным.
При пустынности улиц и всей местности — пространство оказывалось тесным, заполненным твоими домыслами, фантазиями, заполненным легендами, поверьями. Чем еще?
Из работы «О самодостаточности человека»
Ночью (весенней? но уже была трава), вдруг, проснувшись, сердцебиением я почувствовал пересекаемость значений времени: миры наслаивались, стояла громкая тишина, и…тягучая торжественность бледного лунного освещения горела за окнами деревенского дома…
Да и изба была пронизана торжественной тишиной, словно приподнята была неведомым таинством.
Я вышел так, как будто был вызван, не боясь, дрожа от внутреннего непонятного мужества и сиюсекундно ожидая какого-то зла, – не против себя! но вопреки всему,….ожидая какой-то изнанки мира, которая управляет всем-всем, до мельчайшей подробности.
Блистала луна! На холодной траве, листьях, стенах избы, на силуэтах дальних строений и деревьев луна оставляла серебро молчания, изливаясь и истончаясь светом. Всё близкое холодное небо, тёмно-зелёное или тёмно-синее, было видным, освещённым: осветлялось луною, даже оттенялось ею. И небо дышало звучной тишиной, дышало невысказанным, ожидаемым…
Большая луна…смотрела, говорила о неслучайности мира, луна являла связь, родство,…странное родство, рассудочное (?). И странный свет! Медленный, висящий в тёмном воздухе светлыми пунктирами,…свет бледный, сильный, тяжёлый – несознаваемый?
А мы быстры, мы «уходим» от влияния лунного давления. Мы живём в обычном (дневном?) времени…
Сказочный неестественный свет лунный свет есть великая провокация нам: ведь ум наш только тогда начинает действовать, когда есть различие (в данном случае времени). Есть различие!
Луна, лунный свет, весь этот хор тишины, вся организация видимого едва пространства, вся эта лунная торжественность – всё было противовесом дню.
И богат ты был бесчисленными возможностями событий, и сильнее становился для себя, для единственного времени, в котором так много зависело именно от тебя, и – умиротворённее: пульсировал в сознании твой протест, твой поиск, твоё различие – отличие.
Из книги «Арабески»
Нет большего контраста, чем беззаботно отдыхающие люди в лунную ночь и воспринимающие луну лишь как деталь собственного отдыха.
. а луна сияла — открытая, недоступно далёкая, безмерно печальная, луна смотрела на землю, заливая её до горизонта печальным светом, и словно тайну какую-то несла с собой. Какую?
. летняя низкая лунная ночь шумная, звучная, таинственная; и кажется, что дышишь ты насквозь шумным воздухом, темным, силуэтным, не дышишь — пьёшь. летняя лунная ночь прохладная, прохлада. в отдалении, прохлада застывающая.
а свет луны — торжественный, замирающий, медленный да и время это всё — медленное, словно земное быстрое время, незамечаемое тобой. встречаясь с лунным светом, — замедляется: от этого необычно!
луна замедляет твоё время! поэтому на «острие» времени «скапливаются» бегущие мгновенья, и вот уже ты не на «острие» времени, но на поверхности времени, открытой лунным светом. а «времена» всё прибывают и прибывают!
какое-то торжество, чьё-то торжество вокруг, а ты не можешь быть непосредственным: ты постоянно «оглядываешься» на собственное прошлое, да и вот оно, рядом! . времена выстраивают печальную поляну, всё увеличивающуюся
/низкая ночь потому, что темнота только вокруг, а поодаль словно светло.!/
. низкая летняя ночь, а там, далеко в небе, бледные звёзды да редкие облака, то седые, то чёрные, и всё тот же печальный и разреженный свет луны.
А зимою уже высокая луна, и ночное небо уже высокое-высокое — видное! — видное от самой заснеженной земли, видное всё с тем же застывающим в пути встречным лунным светом, а темнота, должная быть, вытягивается куда-то в невообразимую вышину, к горизонту, и поэтому зимней лунной ночью — светлее, зимней лунной ночью сам ты кажешься себе — меньше /!/, поэтому вся зимняя лунная ночь — объемнее, просторнее, да и луна в холодном небе кажется меньше, а «печаль» её — недоступнее
* * *
Открывается земля со всем живым — луне, и безотчётно, подсознательно, человек обращает мысли к себе, к оценке себя
Открывается земля лунному свету и беспокойство с нами, настигает неожиданная и непонятная самооценка, а она, оказывается, «требует» как-то иначе «обращаться» со временем. Как? и какая самооценка?
Безмолвный свидетель луна, свидетель наших помышлений и действий, луна — великая спутница на нашем пути.
И луна, и водное отражение всегда несли с собою что-то совсем-совсем новое — для нас. Что?
Из книги «Этюды о сознании»
288. Ночью льётся бледный лунный свет на переполненную шумом жизни Землю: я – здесь, среди жизни, я осознаю потому, что у меня есть сознание, и моё я, удивительное и для меня самого,- в моём же сознании, или даже ведёт его…И сознание, моё же, мне удивительно: мне всё это – в дар!
Что за «земными пределами» осознания? вот, также «подведёт» физиология, сознание угаснет (с нашей точки зрения), и где оно тогда будет? С богатой оценкой на жизнь, с неповторяющейся памятью: где память будет развёрнута?
Неужели только в памяти близких?
Я не верил
Не верил потому, что бесконечное в себе исчезать не может!
* * *
405. Холодный воздух и твёрдую землю освещает медленный свет маленького месяца; я немедленно представил зимнее лунное небо и пустынный снежный ландшафт под ним
Луна, в особенности, месяц – свидетель наш, великий выразитель одиночества.
Ещё совсем недавно, летом, в гулком пространстве воздушного неба, низкая и круглая луна таинственно объединяла ночь, порождая тени (!), силуэты, и (вдруг) открывая бледные поляны…
Всегда, всегда! луна или месяц привносили странное чувство, что мы не одни: там, за нашими жизнями, есть что-то другое…Что?
Я думаю, что странное чувство диктуется тем, что наш дом Земля охраняет нас (т.е. наше сознание), охраняет вся Земля, противопоставляя иным пространствам и временам. Сознание – глобально, и мы не можем решить эту проблему при узком подходе. (Молодец!) См также № 856.
* * *
521. Надо бы выписать и заново пережить, «переформулировать» описания лунной ночи из своих сочинений: луна оказывает странное воздействие на сознание
Сознание «обнаруживает» себя в новых условиях – с разным временем!
Да и свет лунный, словно распылённый, был в каком-то равновесии с твоим внутренним: он не «препятствовал» …объективной самооценке
С печальным светом луны над тёмной отрадой летней местности (или словно независимым ни от чего светом далёкого месяца над светлеющимися зимними просторами) ты ясно осознавал присутствие Наблюдателя (!).
Физического. Безразличного.
Может быть такое?
* * *
522*…перед зимними сумерками, когда морозный голубеющий вечер держал огромное небо, уже светила луна: и вся местность под огромным небом объединялась этой непонятной голубеющей целостностью
Застывшее мгновенье словно зацепило цветом всю картину перед глазами, но вместе с тобой!, и — держало …
Я знал, что там, где луна, там в любое время года время лишалось непосредственности (?!), оно (само время) было – рядом, но не в тебе (!).
Источник