Лунная ночь в полнолуние
Какая удача — сделать фото лунной ночи в полнолуние, в ночь суперлуния.
Ночь полнолуния 12 июля 2014 обещала быть необычной. Это первое суперлуние 2014 года. Луна в эту ночь полнолуния приблизится на самое близкое к Земле расстояние, и для наблюдателей будет выглядеть больше на 14% и светлей на 30%.
Я не поступил примитивно и не приехал на машине «на фотосессию» снимать на фото луну в эту необычную ночь полнолуния.
Нет, я пришел любоваться Большой Луной в ночь полнолуния пешком издалека как паломник.
Я надеюсь, что лунная ночь оценит проявленное мною усердие и раскроет мне свои тайны.
В этот поход в лунную ночь в полнолуние я пригласил тонких ценителей лунной красоты поэтов-странников из Старой Японии.
Еще днем тщательно изучил местность для лунного пейзажа и с радостным томлением ожидал наступления лунной ночи.
И вот на Западе садится Солнце.
Но где же Луна? Восточную часть неба от меня заслонял высокий лес.
Побежал вдоль реки, ища просвета в деревьях.
Все произошло внезапно, настолько внезапно, что я был ошеломлен.
Огромная бледно-желтая Луна уже взошла на сиреневом небосклоне! Лунная ночь, долгожданная ночь полнолуния — началась!
Весь очарованный, забыв про запланированный маршрут, я пошел навстречу Луне.
Какая безупречно ясная безоблачная лунная ночь полнолуния.
В эту ночь я солдат Королевы.
В сумерках выпала густая роса. И луговые травы заблестели в лунном свете. Надел сапоги, но трава была выше плеч, и это не спасло. Я шел навстречу Луне, и вскоре был совсем мокрый. Но лунная ночь, ночь полнолуния была совсем теплой. Поэтому то, что вымок, было даже приятно.
Через некоторое время в просвет в деревьях вышел в ржаное поле. Лунная ночь, ночь полнолуния набрала максимальную силу. По сравнению с ночным походом к Щучьему городку в темную безлунную ночь в июне было поразительно светло. Луна — «солнце неспящих» — ярко светила.
Дул легкий ветер, ржаные колосья колыхались и светились в лунном свете, как какие-нибудь водоросли в Саргасовом море. И как на море в эту ночь полнолуния луна отбрасывала на ржаное поле золотую дорожку.
«Гляжу без конца,
Но это не может быть правдой,
Не верю глазам.
Для ночи, для нашего мира
Слишком ярко горит луна» (1).
Любуясь лунной ночью в полнолуние и околдованный шелестом колосьев, пошел краем поля. Дивная, предивная красота лунной ночи в полнолуние!
Солнечный день обыден. Лунной ночью в полнолуние все совсем по другому. Звезды, Космос — реальны. И ты ощущаешь себя пассажиром космического корабля Земля, летящего по бесконечной Вселенной.
И еще одно удивительное впечатление от лунной ночи в полнолуние. Ты кажешься прозрачным для лунного света как стекло. И лунный свет как потоки нейтрино пронизывает тебя насквозь. И Луна все о тебе знает.
Увлекшись прогулкой по полю, обнаружил по прибору GPS, что сильно отклонился от реки. Между мной и рекой оказался большой лесной массив. Если обходить лес, упустишь всю красоту лунной ночи в полнолуние на реке.
Я как будто спросил у Луны, что мне делать? И она мне ответила, не бойся, иди через лес. Я тебе помогу.
И в лунную ночь в полнолуние я пошел напрямик.
Влажные от росы луговые травы, а временами и крапива, были настолько высокими, что смыкались над моей головой.
Путь мне преграждали глубокие овраги с ручьями на дне. Я карабкался по их отвесным склонам. Падал, снова вставал. И мне было радостно и весело. Я как будто опьянел от лунного света в эту лунную ночь в полнолуние.
Затем пошел через лес. Лес глухой настоящий с множеством поваленных деревьев. И куда бы я ни шел, Луна-Королева была рядом со мной и освещала мне путь.
Хотя здесь надо поправиться. Светит свет от Солнца. Свет от Луны в ночь полнолуния именно льется.
И я как будто плыл через лес словно купец Садко в подводном царстве ночи полнолуния.
Листва деревьев нежно серебрилась и шелестела в бледно-зеленых лучах Луны. И в эту ночь полнолуния в лесу я ощутил себя волхвом, которой понимает язык, на котором разговаривают между собой деревья.
«Откуда кукушки крик?
Сквозь чащу густого бамбука
Сочится лунная ночь» (2).
Наконец, вышел на опушку леса. Впереди лежала река.
Я пошел к омуту на реке, который специально заприметил еще вчерашним днем при выборе лунных пейзажей.
Какое роскошное зрелище лунной ночи в полнолуние! Луна, Царица Ночи, купается. И мне дозволено это лицезреть.
Я пошел дальше вдоль реки. Временами было очень трудно удержаться на крутых косогорах. И если бы не опора на штатив, можно было бы легко кубарем покатиться вниз по отвесному берегу.
Но я обращал на это мало внимания, предвкушая все новые и новые роскошные лунные пейзажи в эту ночь полнолуния.
Царица Ночи, и за что мне простому смертному, такая милость!
На противоположном берегу реки лежал легкий туман, который серебрился в свете Луны, плывущей по небу за лесом.
У излучины реки росла громадная старая ветла. Луна плыла над рекой и отражалась в воде под кроной дерева.
В одном месте у реки был разбит лагерь, возле машин стояли палатки.
Чтобы не испугать людей, специально поднялся на верх, чтобы обойти лагерь лесом.
Все дело испортили собаки. Они трусливо и истерично залаяли. Люди выбежали из палаток, зажглись фары машин. Эта лунная ночь наполнилась для них тайной.
Может быть, в них заговорил не страх, а совесть. Ведь они грубо оскорбили Природу, нарушив законы и разбив лагерь на особо охраняемой природной территории, в природоохранной зоне реки.
— Кто там? И чего мне ответить этим людям, наевшимся с вечера шашлыков и напившимся водки?
Что я здесь в два час ночи гуляю по лесу и любуюсь Луной?
Скрываясь в тени деревьев, я продолжал сохранять инкогнито и, громко хрустя сухими сосновыми ветками под ногами, постепенно удалился от лагеря.
Скоро я был снова на просторах, освещенных Луной в эту прекрасную лунную ночь полнолуния.
С вершины холма открывалась замечательная картина лунного пейзажа с излучинами реки, лугами и лесами.
«Везде — на лугах, на горах —
Луна поселилась» (3).
Между тем минуло три часа ночи. На Востоке занималась Заря.
Луна торжественно сияла в предутреннем светлеющем небе. Река серебряной лентой извивалась у подножия холмов.
Лунная ночь в полнолуние была на исходе.
Луна ведь светит отраженным светом Солнца. По сути, это гигантское космическое зеркало.
Луна-зеркало в свою очередь отражается в зеркале воды реки. Этот поток зеркальных отражений делает мир призрачным и потусторонним. В лунную ночь в полнолуние мы способны пересечь границу зеркал и оказаться в Мире Зазеркалья.
Этому загадочному лунному пейзажу, возможно, не хватает обнаженных русалок, сидящих на берегу, поющих песни и расчесывающих свои волосы, блестя серебряной чешуей на хвостах.
Река с ее излучинами, холмы, леса, луга, пшеничные поля, спящая деревушка, плывущая по светлеющему небу огромная серебряная Луна — какая лунная ночь в полнолуние заканчивается!
«Разбойничий атаман
И тот, наверно, песню сложил
В такую ночь о луне!»(4)
Половина пятого утра. Скоро Солнце взойдет. Небо заполыхало алым пламенем Зари.
Луга, леса, деревья, полевые цветы превратили проводы лунной ночи полнолуния и ее Царицы-Луны в настоящий праздник.
Розовое небо с серебряной Луной отражались в реке, протекающей среди широкой долины.
И среди всей этой бескрайней тишины и красоты я был совершенно один.
«Кто мне поверит,
Когда про луну этой ночи
Поведаю людям — после?» (5)
Лунная ночь полнолуния закончилась. Взошло солнце. Пора возвращаться домой. Мой путь лежит через заповедные луга — особо охраняемые природные территории.
В этих местах растут десятки уникальных растений представителей степной флоры, которые занесены в Красную Книгу.
Вот, например, среди фиолетово-лиловых цветов медовика (зопника клубненосного) по склонам балок стоят желтыми канделябрами цветы коровяка горицветного.
Пунцово-красным отливают цветы ятрышника или пальчатокоренника мясо-красного.
Даже заросли крапивы после лунной ночи полнолуния обжигают как-то ласково и нежно.
Шесть утра. Роскошная Царица лунной ночи едва заметна на голубом небосклоне. Через полчаса ее станет совсем не видно.
Возделанными полями воскресным утром я спешу в деревню на первый 8-часовой автобус.
Вот и деревня. Будто райские птицы порхают в саду, как красиво цветут мальвы.
Странно, а где же автобус. Водитель, видать, еще не проснулся. Пришлось вызывать такси.
— Ну что, командир, успеем к электричке в 9 часов?
— Попробуем.
И под песню «В лагере наступила осень» на разбитом Жигуленке по разбитой дороге мы полетели со скоростью 120 км/час.
Водитель положил локти на руль, подпер голову кистями рук и о чем-то задумался.
Без трех минут девять наша ракета приземлилась у платформы электрички.
Так закончился великий ночной поход в лунную ночь полнолуния.
Человек пошел в поход и вернулся из похода совершенно другим. Мир для него изменился.
«Все озарилось.
Поистине так светла
Эта лунная ночь,
Что сердце уплыло ввысь.
Там и живет — на небе» (6).
Все великое вокруг стало еще более великим, а все мелкое совсем измельчилось.
А где я был, в каком заповедном месте Тульской области — пускай останется тайной этой лунной ночи полнолуния.
35 фотографий лунной ночи полнолуния можно посмотреть здесь:
© Сергей Странник. 28 июля 2014 г.
Использованные цитаты из произведений:
1. Японский поэт Сайгё (Сато Норикиё).
2. Японский поэт Мацуо Басё.
3. Японская поэтесса Сикиси Найсинно.
4. Японский поэт Еса Бусон. Хокку Еса Бусон.
5. Японский поэт Сайгё (Сато Норикиё).
6. Японский поэт Сайгё (Сато Норикиё).
Источник
Серебряная луна торжественно освещала лес
Том 6. Повести и рассказы 1922-1940
Судьба Шарля Лонсевиля
Шарль Лонсевиль, инженер по литью пушек, был взят в плен во время отступления из Москвы наполеоновской армии. У Лонсевиля была отморожена нога. Старый мундир пропах гарью пожарищ, глаза слезились от блеска снегов.
Несколько раз за время жизни в России Лонсевиль упоминал, что был когда-то бонапартистом.
Он был благодарен Бонапарту, бросавшему его как незаметную частицу своей армии из Ломбардии в Моравию и из Пруссии в Россию.
Произнося слово «бонапартизм», Лонсевиль вспоминал вечера Венеции, каналы на окраинах, где артиллеристы купали лошадей, дубовые леса Германии, горячую кровь, капавшую в сырую траву, дым сражений, застилавший полевые дороги и реки…
В плену Лонсевиль понял, что прошлое убито окончательно и возврата к нему нет.
В 1810 году Лонсевиль встретил в почтовом дилижансе по пути в Гренобль высокую и тонкую женщину с живыми глазами. Ее сопровождал кавалерийский офицер в пыльном мундире и мягких сапогах, обшитых мехом. Была зима. Дилижанс поминутно застревал в грязи. Ночью ехать стало невозможно. Остановились в ближайшей деревне, где в кабачке нашлось чудесное вино. Офицер топил камин можжевельником и хвалил сырой ветер, дувший с Альп. Женщина дремала. Почти всю ночь офицер болтал с Лонсевилем. Потом Лонсевиль уснул и сквозь сон слышал, как офицер сказал женщине суровым тоном наставника:
— Мой молодой друг, пределом глупости является желание повторить вчерашний день.
Утром Лонсевиль вспомнил во всех мелочах ночную болтовню, и она показалась ему блестящей и увлекательной. Расставаясь со своими спутниками, Лонсевиль узнал их имена. Женщина оказалась молодой поэтессой Марией Трините. Имя офицера он забыл.
Год спустя Лонсевиль посетил Марию Трините в Париже. Она читала ему стихи о подорожнике и звоне колоколов над Луарой. Через три месяца девица Трините стала женой Лонсевиля. С ней он прожил всего две недели, потом начались походы.
Изредка он получал от нее письма и читал их в пыльных палатках. Жена писала о жестоком времени, одиночестве, вытоптанной солдатскими конями Европе. Лонсевиль улыбался — за тягостью походов он видел победы. Но они не пришли. Пришли разгром и плен.
Лонсевиль сначала жил в Калуге. Затем его отправили на пушечный завод в Петрозаводск.
Путь был уныл. У Лонсевиля осталась память о тусклых реках и молчаливых людях, глядевших на француза с покорностью.
Приезд его в Петрозаводск совпал с посещением завода императором Александром. Царь медленно обошел закоптелые низкие мастерские. Он взял молот у кузнеца, три раза ударил по раскаленному стволу пушки и помахал в воздухе бледной рукой с длинными, будто оттянутыми искусственно, пальцами. Потом он вышел во двор, где у пруда толпой стояли рабочие, лениво вынул золотую монету и швырнул ее и пруд. Тотчас несколько рабочих бросились в воду в одежде, и один из них вынырнул с монетой в зубах.
— Молодец! — внятно сказал царь, вытирая руки мягким фуляром: на пальцы попали брызги прудовой тухлой воды.
— Рад стараться, ваше величество! — хрипло прокричал рабочий.
Лонсевиль смотрел на царя с отвращением и гневом. Так вот каков этот «брат», а потом соперник Бонапарта, метавшийся по своей стране, как мечется рыба с порванным плавательным пузырем!
Вскоре после переезда в Петрозаводск Лонсевиль был вызван к начальнику завода, оберберг-гауптману[1], англичанину Адаму Армстронгу.
Стояла осень. Черные реки — Неглинка и Лососинка — проносили через город желтые березовые листья и нагромождали их в пышные кучи около зеленых от гнили плотин.
Столбы тусклого пламени из доменных печей озаряли по ночам мертвый город, и в освещении этом он чудился Лонсевилю бредом. Зарево выхватывало из кромешной темноты куски незнакомой и угнетавшей Лонсевиля жизни: страшные усы будочника, поломанные мосты, мокрый нос пьяного, оравшего песню: «Не знаешь, мать, как сердцу больно, не знаешь горя ты мово», обрывки афишек, извещавших, что в знак посещения завода государем с рабочих будут отчислять по две копейки с заработанного рубля на сооружение церкви в слободе Голиковке.
Армстронг жил в губернаторском доме, построенном двумя полукружьями по обочинам площади, заросшей травой. Дом был благороден и прекрасен, как и все творения зодчего Растрелли.
Лонсевиль долго не мог припомнить, в каком городе он видел подобное здание. Потом вспомнил и улыбнулся. Конечно, в Веймаре, куда они входили июньским утром. Как можно забыть запах воды и лип и росу, падавшую с ветвей на сукно серых мундиров! Как можно забыть дым жаровен и золотую пену — ее приходилось с силой сдувать с тяжелых пивных кружек! Как можно забыть дом Гете, где в тишине, среди бальзаминов, рождались мысли, волновавшие лучшие умы Европы!
Воспоминание о Веймаре являлось, пожалуй, последней вспышкой детского бонапартизма. Портрет императора был потерян во время отступления, и новые мысли волновали Лонсевиля — мысли о странной стране, где он находился.
Армстронг принял Лонсевиля в темном кабинете, загроможденном, как старая кузница, образцами изделий завода — ядрами, кандалами, гирями и моделями пушек.
Армстронг был толст и сумрачен. Губы его подергивались неопределенной усмешкой.
Разговор пришлось вести через старичка переводчика, гувернера детей Армстронга, — англичанин плохо знал французский язык.
— Я докладывал императору о вас, — пролаял Армстронг, не глядя на Лонсевиля. — Его величество повелел оставить вас на заводе до окончания войны и, буде вы покажете старания и опыт в своем деле, заключить с вами контракт на работу в дальнейшем. Вы назначаетесь в литейную мастерскую помощником пушечного мастера Кларка.
— Я пленный, — горячо ответил Лонсевиль. — До окончания войны я принужден жить и работать здесь, но ничто в дальнейшем не заставит меня остаться в этой жестокой стране.
Армстронг поднял темные веки и тяжело взглянул на Лонсевиля. Тот невольно отвернулся. В этом англичанине все — вплоть до припухлых век и редких бакенбард — казалось отлитым из чугуна. С чугунной усмешкой Армстронг порылся в ящике стола, вынул горсть мелких бляшек и разложил их перед собой.
— Последствия свободы, равенства и братства столь очевидны и отвратительны, — сказал он, перебирая бляшки, — что жестокость необходима. Вы — джентльмен, и я хочу говорить с вами свободно. Россию можно назвать страной не столь жестокой, сколь несчастной. Беззаконие господствует сверху донизу — от приближенных венценосца до последнего городничего. Вот небольшой тому пример: в разгар войны, когда ядра были нужнее хлеба, я получил приказ изготовлять в числе прочих вещей железные пуговицы с гербами всех губерний Российской империи.
Армстронг придвинул бляшки Лонсевилю. Рука его тяжело прошла по столу, точно он толкал стальную отливку.
Лонсевиль рассеянно взглянул на пуговицы с орлами, секирами и летящими на чугунных крылышках архистратигами и потер лоб — разговор с англичанином раздражал его и вызывал утомление. Этим утром в литейном цехе он видел обнаженного до пояса старика рабочего, со спиной, исполосованной синими шрамами.
То были следы порки.
— Вы — британец. Вы — сын страны, кричащей на всех перекрестках об уважении к человеку, — Лонсевиль взглянул на крутой лоб Армстронга, — как можете вы сносить порку?
Армстронг встал, давая понять, что разговор, принявший острый характер, окончен.
— Мне нет дела до чужих законов, — промолвил он сухо. — Я думаю, что в армии Бонапарта тоже было принято хлестать плетьми лошадей, чтобы заставить работать, а не кормить их сахаром. Мой знаменитый предшественник, начальник завода, шотландский инженер и кавалер Гаскойн, потребовал у царского правительства полной независимости от русских властей. Только благодаря этому он создал завод и ввел самый рачительный карронский способ литья чугуна[2] в воздушных печах.
Источник