Немного солнца в холодной воде стих

Немного солнца в холодной воде

Уходит клин.. на горизонте тихо
застыло.. пасмурно.. ломает.. в сентябри
залаял пёс.. посторонилось лихо
Ворует небо хлебы исстари

Ты разговорчива.. с утра немеют пальцы
немеет грудь.. заводят звонари
Накрыли гроб.. играют португальцы
возьми на чай и тихо говори

Забудь меня.. и с первым поворотом
увидишь рай — столичный новодел
там голова висит поёт в воротах
и мёртвых вводят за руки в предел

Сижу на кухне.. один и грею пиво.. шинкую
два яйца.. остатки колбасы
Ты превратилась в связь беспроводную
в сухую известь утренней росы

Немного солнца.. я стою и плачу
мне нечем пить колодезной воды
И жизнь одна.. и не дают на сдачу
уходит небо.. встань и закричи

Немного солнца.. смерть подобна чуду
бордово — ала.. балует с руки
И жизнь весной похожа на простуду
и за глаза бросают пятаки

Я вышел покурить.. в колодце пляшут звёзды
на огороде балует ботва
И голос неба сух.. зовёт на броды
и в тихом омуте случается едва

Лопатник снов.. бреду по бездорожью
по чресполосице курганов и имён
Умылась тень.. земля прибилась рожью
досужий смех упал и превратился в лён

На Млечном на пути с раздачи бьют валетом
в рябинах звёзд встречаются вальтом
Ты приходи ко мне холодным летом
уснём в стогу под августовский гром

Пока не спишь и солнца не бывает
пока молчишь милее пустота
И на рассвете чаще накрывает
жестянка — жизнь и смерти красота

Источник

добавить стихотворение в закладки?

Слова, фразы с которыми у вас ассоциируется стихотворение. (до 5 фраз, каждое новое слово (фразу) вводить через запятую без пробелов).

Немного солнца в холодной воде.

Я всегда была немного экзальтированная
и никого не любила, кроме тебя.
Франсуаза Саган.
НЕМНОГО СОЛНЦА В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ.

Робкий лучик в холодной воде. —
Уцелевший осколочек солнца.
Эта осень, как в жерле колодца —
Захлебнулась в промозглости дней.
И, барахтаясь в луже на дне —
Я пытаюсь собрать эту малость,
Но меж пальцев все то, что осталось
Утекает из жизни моей.

Только я, вопреки — все сильней
Каждой клеточкой вглубь прорастаю.
Ветер треплет меж адом и раем
И, листву обрывая с ветвей —
Обнажает нелепость затей,
В невозможность толкает желанья.
И звучит над моим созиданьем
Lacrimosa* на струнах дождей.

Обреченность, тебе бы скорей.
Не спеши — я тебя заклинаю.
Ну давай,угощу тебя чаем,
Может станешь немного добрей?
Ты успеешь отсечь от корней,
( Или СВЫШЕ велели — С КОРНЯМИ. )
Погоди, ведь не смыт он дождями,
Блик от солнца во мраке теней.

*лат. lacrimosa — скорбная, слезная — часть реквиема,
начинающаяся этим словом. Наиболее известна лакримоза
из «Реквиема» В. А. Моцарта.

Картинка: Худ. Роман Величко.

Рейтинг стихотворения: 4.8
85 человек проголосовало

Источник

Немного Солнца

Публикуюсь также под именем Надежда Буранова, но не имею никакого отношения к автору с таким же именем на этом сайте.

Немного солнца
в холодной воде.
Немного радости
в хмурый день.
Немного печали
в смятенной душе.
. Меня вы встречали
когда-то уже.

«Неприхотлив ровный свет ее стихов, ненавязчив слог, спокойна интонация. Нет надрывов. Эмоциональная стабильность помогает сосредоточиться на окружающем, придает силу и уверенность бытию. Льющиеся стихи, не экзальтированный, не переслащённый мир, каким его видит Надежда Буранова, делает крепче, здоровее и нас, читателей.» (ж-л Русский глобус)

«В Ваших стихах всегда присутствует такая неуловимость любви: то ли она есть, то ли её уже нет — одно воспоминание осталось. Мне нравится такая игра, она требует многого.» Ирина Сидоренко

* * *
В 2007 году вышла первая книга моих стихов «Подари мне свой дождь. «, 374 с.

В 2014 году вышла вторая книга «Аромат времени» , 352 страницы. Стихи и проза.

Подборки стихов напечатаны в журналах «Европейская словесность», Кёльн, 2017, 2020, в альманахах «Писатели Фейсбука», Киев, 2017, 2019, в Антологии современной русскоязычной поэзии Беларуси «Поэзия русского слова», Минск, 2019.
В 2019г. вышли книги для детей на белорусском языке «У бабулі Надзі» и на русском «Разговорчики в алфавите, или Вкусная азбука».
В 2021г. вышла книга стихов для малышей «Вместе с Вутшиком».

Статья 1274 Гражданского кодекса РФ. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях
1. Допускается без согласия автора или иного правообладателя и без выплаты вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования.

Источник

Немного солнца в холодной воде стих

© Н. И. Немчинова (наследник), перевод, 1972

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019 Издательство Иностранка_®

Теперь это случалось с ним чуть не каждый день. Если только накануне он не напивался до того, что утром вставал с постели словно в зыбком тумане, шел под душ, бессознательно, машинально одевался, и сама усталость освобождала его тогда от бремени собственного «я». Но чаще бывало другое, мучительное: он просыпался на рассвете, и сердце колотилось от страха, от того, что он уже не мог называть иначе, чем страх перед жизнью, и он ждал: вот-вот речитативом заговорят в его мозгу тревоги, неудачи, голгофа начавшегося дня. Сердце колотилось; он пытался заснуть, пробовал забыться. Тщетно. Тогда он садился на постели, хватал не глядя стоявшую под рукой бутылку минеральной воды, отпивал глоток безвкусной, тепловатой, мерзкой жидкости – такой же мерзкой, какою представлялась ему собственная жизнь в последние три месяца. «Да что же это со мной? Что?» – спрашивал он себя с отчаянием и яростью, так как был самолюбив. И хотя ему нередко приходилось наблюдать у других, искренне уважаемых им людей нервную депрессию, подобная слабость казалась ему оскорбительной, как пощечина. С юных лет он не слишком задумывался над самим собой, для него вполне достаточно было внешней стороны жизни, а когда он вдруг заглянул в себя и увидел, каким болезненным, немощным, раздражительным существом он стал, то почувствовал суеверный ужас. Неужели этот тридцатипятилетний мужчина, который чуть свет садится на кровати и без всякой видимой причины нервически вздрагивает, – неужели это и есть он? Неужели к этому привели его три десятилетия беззаботной жизни, полной веселья, смеха и лишь изредка омрачаемой любовными горестями? Он уткнулся головой в подушку, прижался к ней щекой, словно подушка обязана была дарить блаженный сон. Но глаз он так и не сомкнул. То ему становилось холодно, и он кутался в одеяло, то он задыхался от жары и сбрасывал все с себя, но так и не мог укротить внутренней дрожи, чего-то схожего с тоской и безысходным отчаянием.

Конечно, ничто не мешало ему повернуться к Элоизе и заняться любовью. Но он не мог. Три месяца он не прикасался к ней, три месяца об этом и речи не было. Красавица Элоиза. Любопытно, как она с этим мирится… Будто чует в нем что-то болезненное, странное, будто жалеет его. И мысль об этой жалости угнетала больше, чем ее гнев или возможная измена. Чего бы он не дал, чтобы захотеть ее, чтобы броситься к ней, уйти в это всегда новое тепло женского тела, неистовствовать, забыться – только уже не сном. Но как раз этого он и не мог. А несколько робких попыток, на которые она отважилась, окончательно отвратили его от Элоизы. Он, который так любил любовь и мог отдаваться ей при любых обстоятельствах, даже самых странных и нелепых, оказывался бессильным в постели рядом с женщиной, нравившейся ему, женщиной красивой и к тому же действительно им любимой.

Впрочем, он преувеличивал. Как-то раз, три недели назад, после знаменитой вечеринки у Жана, он овладел ею. Но теперь это уже забылось. Он слишком много выпил в тот вечер – на что были свои причины, – ему смутно помнилась лишь грубая схватка на широкой постели и приятная мысль при пробуждении, что очко выиграно. Словно краткий миг наслаждения мог быть реваншем за тягостные ночи без сна, за неловкие оправдания и напускную развязность. Конечно, не бог весть что. Жизнь, которая прежде была так щедра к нему – по крайней мере он так считал, и это было одной из причин его успехов, – вдруг отступила от него, как отступает море в часы отлива, оставив одинокой скалу, к которой оно так долго ластилось. Представив себя в образе одинокого старика-утеса, он даже рассмеялся коротким, горьким смешком. Но ведь действительно, думалось ему, жизнь покидала его, словно кровь, вытекающая из тайной раны. Время уже не шло, а исчезало куда-то. Сколько бы он ни твердил себе, сколько ни убеждал себя, что еще и сейчас у него есть много завидного: выигрышная внешность, интересная профессия, успехи в разных областях, – все эти утешения казались ему столь же пустыми, столь же никчемными, как слова церковных акафистов… Мертвые, мертвые слова.

Вдобавок вечеринка у Жана обнаружила, сколько отвратительной физиологичности было в его переживаниях. Он на минуту вышел из гостиной и отправился в ванную комнату вымыть руки и причесаться. Тут у него выскользнуло из рук мыло и упало на пол, под умывальник; он нагнулся, хотел поднять. Мыло лежало под водопроводной трубой, розовый брусочек как будто прятался там; и вдруг эта розовость показалась ему непристойной; он протянул было руку, чтобы взять его, и не смог. Словно то было маленькое ночное животное, притаившееся во мраке и готовое поползти по его руке. Жиль застыл на месте от ужаса. А когда распрямился, весь в поту, и увидел себя в зеркале, в глубине его сознания вдруг проснулось какое-то отрешенное любопытство, и чувство страха встало на свое место. Он вновь присел на корточки и, глубоко вздохнув, как пловец перед прыжком с трамплина, схватил розовый обмылок. Но тотчас же швырнул его в раковину, как отшвыривают уснувшую змею, которую приняли за сухой сучок; целую минуту после этого он плескал себе в лицо холодной водой. Вот тогда-то и пришла мысль, что виной всему надо считать не печень, не переутомление, не «нынешние времена», а нечто совсем другое. Вот тогда-то он и признал, что «это» в самом деле случилось: он болен.

Но что же теперь делать? Найдется ли на свете более одинокое существо, чем человек, принявший решение жить весело, счастливо, с благодушным цинизмом, человек, пришедший к такому решению самым естественным путем – инстинктивно – и вдруг оставшийся с пустыми руками, да еще в Париже, в одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году нашей эры? Обратиться к психиатру представлялось ему унизительным, и он решительно отверг эту мысль – из гордости, которую склонен был считать одним из лучших свойств своей натуры. Значит, оставалось только одно – молчать. И продолжать это существование. Вернее, попытаться продолжать. Кроме того, сохраняя прежнюю слепую веру в жизнь с ее счастливыми случайностями, он надеялся, что все это ненадолго. Время – единственный властитель, которого он признавал, – унесло его любовные утехи, его радости, горести, даже некоторые взгляды, и не было оснований сомневаться, что оно справится и с «этой штукой». Но «эта штука» была чем-то безликим, безымянным – он не знал, что это, в сущности, такое. А ведь может быть, время имеет власть только над тем, что ты сам осознал.

Он работал в международном отделе газеты и в этот день все утро провел в редакции. В мире происходили кровавые, немыслимые события, пробуждавшие у его собратьев щекочущее чувство ужаса, и это раздражало его. Не так давно, всего три месяца назад, он охотно ахал бы с ними, выражал бы свое негодование, а теперь не мог. Ему было даже чуть досадно оттого, что этими событиями, происходившими на Среднем Востоке, или в США, или еще где-то, как бы пытались отвлечь его внимание от подлинной драмы – его собственной. Планета Земля вращалась в хаосе – у кого теперь могло возникнуть желание или нашлось бы время поинтересоваться его жалкими проблемами? Но разве мало часов потратил он сам, выслушивая мрачные исповеди и признания неудачников? Разве мало он совершил пресловутых подвигов спасения? И что же? Вокруг ходят люди с блестящими от возбуждения глазами, и только он один вдруг растерялся, точно заблудившийся пес, стал таким же эгоистом, как иные старики, таким же никчемным, как они. Внезапно у него возникло желание подняться этажом выше, к Жану, и поговорить с ним. Ему казалось, что из всех его знакомых только Жан способен отвлечься от своих забот и посочувствовать ему.

Источник

Текст песни Аквариум — Немного солнца в холодной воде

Кто круче?

Мы сдвинемся с места
При счете один, два, три.
Мы будем смотреть снаружи
На голых женщин внутри.
Как трудно быть вертикальным
При нашем тяжелом труде.
Но все, что может спасти меня —
Это немного солнца в холодной воде.

Когда матросы падают в море,
Они помнят родную страну.
У капитанов есть мостик,
Им будет легче идти ко дну.
Но даже если взобраться на мачту,
Став ближе к Полярной звезде,
Все, что может спасти морехода —
Это немного солнца в холодной воде.

Все трамваи идут на север
Туда, где бушует метель.
Их колеса режут асфальт,
И в каждом стоит постель.
Но мы остаемся здесь
Так же, как и везде,
Внося в свою жизнь элементы фри-джаза,
В виде солнца в холодной воде. We budge
With the score one, two, three.
We will look outside
On the naked women inside.
How hard is it to be vertical
With our hard work.
But all that can save me —
It is a little sun in cold water.

When the men fall into the sea,
They remember their home country.
We have captains bridge
They will be easier to go to the bottom.
But even if to climb the mast,
Becoming closer to the North Star,
Anything that can save the navigator —
It is a little sun in cold water.

All trams go north
There, where a raging blizzard.
Their wheels cut asphalt,
And each is a bed.
But we are still here
Just like everywhere else,
Introducing elements of his life in free jazz,
In the form of the sun in cold water.

Источник