Небо солнце соколов микитов

Таланту Соколова-Микитова И. С. Восход Солнца!

/Иван Сергеевич Соколов-Микитов (1892, Калужская губерния 1975, Москва) — русский советский писатель и журналист, специальный корреспондент./

Ещё в раннем детстве доводилось мне любоваться восходом Солнца,
Когда заря ярко расцветает.
Весенним ранним утром, в праздничный день, мать иногда будила меня, на руках подносила к окну:
Посмотри, как Солнце играет!
За стволами старых лип огромный пылающий шар поднимался над проснувшейся землею.
Казалось, он раздувался,
Сиял радостным светом, играл, улыбался.
Детская душа моя ликовала. Не было ничего прекраснее материнского лица,
Освещённого лучами восходящего Солнца.
В зрелом возрасте много раз наблюдал я восход Солнца — встречал его в лесу,
Когда перед рассветом проходит вверху над макушками предутренний ветер
И будто слышатся листвы голоса,
Одна за другою гаснут в небе чистые звёзды,
Чётче и чётче обозначаются на посветлевшем небе чёрные вершины. На траве лежит роса.
Множеством блёстков сверкает растянутая в лесу паутина — тончайшая краса.
Чист и прозрачен воздух.
Росистым утром, смолою пахнет в густом лесу – это лесной дух!
Видел я восход Солнца над родными полями, над зеленеющим, покрытым росою лугом,
Над серебряной гладью реки:
В прохладном зеркале воды отражаются тонкий серп месяца, побледневшие утренние звёзды,
В реке они так далеки!
На востоке разгорается заря и вода кажется розовой.
Всё выше поднимается Солнце.
Прохладная прозрачная роса на лугах сияет алмазной россыпью — сверхкрасивой!
Как бы в парной лёгкой дымке под пение бесчисленных птиц поднимается над землёю лучи Солнца.
Их объятья так широки!
Точно живое дыхание земли, лёгкий золотистый туман стелется над полями, над недвижной лентой реки.
Наблюдал я появление Солнца и в морозное зимнее утро, когда нестерпимо сияли глубокие снега,
Рассыпался с деревьев лёгкий морозный иней, будто деревья стряхивали его сами.
Любовался восходом и в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа,
Покрытых сверкающими ледниками.
Особенно хорош восход Солнца над океаном.
Будучи моряком, стоя на вахте, много раз наблюдал я, как восходящее Солнце меняет свой цвет:
То раздувается пылающим шаром, то закрывается туманом или далёкими облаками –
И потом нигде его нет.
Но потом опять всё вокруг внезапно меняется — иными кажутся далекие берега, гребни набегающих волн.
Изменяется цвет самого неба, золотисто-голубым шатром покрывающего бескрайнее море,
Корабль становится, словно золотой чёлн!
Пена на гребнях волн тоже кажется золотою. Золотыми кажутся летящие за кормою чайки.
Алым золотом отсвечивают мачты, блестит крашеный борт корабля.
Стоишь на вахте на носу парохода, несказанной радостью наполняется сердце. Рождается новый день!
Сколько встреч и приключений сулит он молодому счастливому моряку! Волшебна Земля!
Жители больших городов редко любуются восходом Солнца.
Высокие каменные громады городских домов закрывают горизонт и не видна заря.
Даже сельские жители просыпают короткий час восхода Солнца, начало дня.
Но в живом мире природы всё пробуждается.
На опушках леса, над озарённой водою громко поют соловьи — день нарождается!
Взвиваются с полей в небо, исчезая в лучах рассвета, лёгкие жаворонки.
Весело свистят дрозды, радостно кукуют кукушки.
Знают радость торжественного солнечного восхода, когда на земле пробуждается жизнь,
Только моряки, охотники — люди, тесно связанные с матерью-землёю!
Очень советую вам полюбоваться восходом Солнца,
Чистой, ранней, утренней зарёю.
Вы почувствуете, как свежей радостью наполняется ваше сердце!
В природе нет ничего прелестнее раннего утра, утренней ранней зари,
Когда материнским дыханием дышит земля и жизнь пробуждается!
Солнце словно говорит нам: прекрасное твори!

_____
Соколов-Микитов И.С. Русская зима. (Отрывок)
Еще в раннем детстве доводилось мне любоваться восходом солнца. Весенним ранним утром, в праздничный день, мать иногда будила меня, на руках подносила к окну:
Посмотри, как солнце играет!
За стволами старых лип огромный пылающий шар поднимался над проснувшейся землею. Казалось, он раздувался, сиял радостным светом, играл, улыбался. Детская душа моя ликовала. На всю жизнь запомнилось мне лицо матери, освещенное лучами восходящего солнца.
В зрелом возрасте много раз наблюдал я восход солнца. Я встречал его в лесу, когда перед рассветом проходит вверху над макушками предутренний ветер, одна за другою гаснут в небе чистые звезды, четче и четче обозначаются на посветлевшем небе черные вершины. На траве лежит роса. Множеством блестков сверкает растянутая в лесу паутина. Чист и прозрачен воздух. Росистым утром, смолою пахнет в густом лесу.
Видел восход солнца над родными полями, над зеленеющим, покрытым росою лугом, над серебряной гладью реки. В прохладном зеркале воды отражаются побледневшие утренние звезды, тонкий серп месяца. На востоке разгорается заря, и вода кажется розовой. Как бы в парной легкой дымке под пение бесчисленных птиц поднимается над землею солнце. Точно живое дыхание земли, легкий золотистый туман стелется над полями, над недвижной лентой реки. Все выше поднимается солнце. Прохладная прозрачная роса на лугах сияет алмазной россыпью.
Наблюдал появление солнца в морозное зимнее утро, когда нестерпимо сияли глубокие снега, рассыпался с деревьев легкий морозный иней. Любовался восходом в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа, покрытых сверкающими ледниками.
Особенно хорош восход солнца над океаном. Будучи моряком, стоя на вахте, много раз наблюдал я, как восходящее солнце меняет свой цвет: то раздувается пылающим шаром, то закрывается туманом или далекими облаками. И все вокруг внезапно меняется. Иными кажутся далекие берега, гребни набегающих волн. Изменяется цвет самого неба, золотисто-голубым шатром покрывающего бескрайнее море. Пена на гребнях волн кажется золотою. Золотыми кажутся летящие за кормою чайки. Алым золотом отсвечивают мачты, блестит крашеный борт корабля. Стоишь, бывало, на вахте на носу парохода, несказанной радостью наполняется сердце. Рождается новый день! Сколько встреч и приключений сулит он молодому счастливому моряку?
Жители больших городов редко любуются восходом солнца. Высокие каменные громады городских домов закрывают горизонт. Даже сельские жители просыпают короткий час восхода солнца, начало дня. Но в живом мире природы все пробуждается. На опушках леса, над озаренной водою громко поют соловьи. Взвиваются с полей в небо, исчезая в лучах рассвета, легкие жаворонки. Радостно кукуют кукушки, свистят дрозды.
Только моряки, охотники — люди, тесно связанные с матерью-землею, знают радость торжественного солнечного восхода, когда на земле пробуждается жизнь.
… очень советую вам полюбоваться восходом солнца, чистой ранней утренней зарею. Вы почувствуете, как свежей радостью наполняется ваше сердце. В природе нет ничего прелестнее раннего утра, утренней ранней зари, когда материнским дыханием дышит земля и жизнь пробуждается.

Источник

Небо пало

Лежала на крыльце вязанка дров. Курица на дрова взлетела — вязанка по ступенькам рассыпалась.

Испугалась Курица, закудахтала на весь двор. Бежит по двору, кудахчет:

— Небо пало! Небо пало! Небо пало!

— Тебе кто сказал? — спрашивает Петух.

Сама видела, сама слышала! Поверил Петух. Побежали вместе в темный лес.

Встретили в лесу Зайца.

— Небо пало! Небо пало! — кудахчет Курица.

— Тебе кто сказал? — спрашивает Заяц.

— Сама видела, сама слышала! Побежал с ними Заяц. Бегут куда глаза смотрят, куда ноги несут. Навстречу серый Волк.

— Небо пало! Небо пало! — кудахчет Курица.

— Тебе кто сказал? — спрашивает Волк.

— Сама видела, сама слышала!

Поверил Курице Волк, побежал с ними. Выбежали на поляну, а навстречу Лиса.

— Лиса-лисонька, небо пало!

— Тебе кто сказал? — спрашивает Лиса.

— Сама видела, сама слышала!

Побежала с ними и Лиса.

Бежали звери, бежали, упали в глубокую яму, где люди на зиму репу прячут. Сидят в репной яме день, сидят другой, сидят третий. Первым проголодался Волк.

— Пересчитай-ка, кума, наши имена, — говорит Лисе, — Чье имя похуже, того и съедим.

— Лисицыно имечко хорошее, — стала считать Лиса, — волково имечко хорошее, зайцево имечко хорошее, петухово имечко хорошее. Курицыно имя плохое!

Съели Курицу Волк и Лиса.

А Лиса не столько ест, сколько потрошки да куриные косточки под себя прячет. Проголодался скоро Волк, говорит Лисе:

— Посчитай, кума, еще раз имена. Чье имя похуже, того съедим.

Лисицыно имечко хорошее, — стала считать Лиса, — волково имечко хорошее, зайцево имечко хорошее. Петухово имя плохое!

А Лиса по-прежнему не столько ест, сколько потрошки да косточки под себя прячет.

Опять проголодался прожорливый Волк.

— Посчитай имена, — говорит Лисе. — Чье имя похуже, того съедим.

— Лисицыно имечко хорошее, — считает Лиса, — волково имечко хорошее. Зайцево имя худое!

Остались в яме Волк и Лисица. Волку голодно, а Лиса знай из-под себя запасы выгребает, грызет да жует потихоньку.

Услыхал Волк, спрашивает Лису:

— Что ты, кумушка, жуешь?

— Я свои потрошки, куманек, жую, — отвечает Лиса. — Грызу, жуй да проглатываю.

«Ну-ка, — думает голодный Волк, — попробую по-лисицыному!»

Прогрыз свое брюхо жадный Волк, выпустил потроха.

А Лисе того и надо. Земельку подрыла, тихонько из ямы выбралась. Побежала в лес, в нору, учить лисенят хитрым лисьим уверткам.

Источник

Небо солнце соколов микитов

Иван Сергеевич Соколов-Микитов

На теплой земле

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

И. С. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Шестьдесят лет активной творческой деятельности в бурном XX столетии, полном стольких событий и потрясений, – таков итог жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Детство его прошло на Смоленщине, с ее милой, истинно русской природой. В те времена в деревне еще сохранялся старинный быт и уклад. Первыми впечатлениями мальчика были праздничные гулянья, деревенские ярмарки. Именно тогда сросся он с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ване исполнилось десять лет, его отдали в реальное училище. К сожалению, это заведение отличалось казенщиной, и учение шло плохо. Весной запахи пробудившейся зелени неудержимо влекли мальчика за Днепр, на его берега, покрывавшиеся нежной дымкой распустившейся листвы.

Из пятого класса училища Соколов-Микитов был исключен «по подозрению в принадлежности к ученическим революционным организациям». Поступить с «волчьим билетом» куда-либо было невозможно. Единственным учебным заведением, где не требовалось свидетельства о благонадежности, оказались петербургские частные сельскохозяйственные курсы, куда через год он смог попасть, хотя, как признавался писатель, большого влечения к сельскому хозяйству он не испытывал, как, впрочем, и не испытывал он никогда влечения к оседлости, собственности, домоседству…

Скучные курсовые занятия вскоре оказались не по душе Соколову-Микитову – человеку с беспокойным, неусидчивым характером. Устроившись в Ревеле (ныне Таллин) на пароход торгового флота, он в течение нескольких лет скитался по белу свету. Видел многие города и страны, побывал в европейских, азиатских и африканских портах, близко сошелся с трудовыми людьми.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом добрался он из Греции на родину, а потом ушел добровольцем на фронт, летал на первом русском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде встретил Октябрьскую революцию, затаив дыхание слушал в Таврическом дворце выступление В. И. Ленина. В редакции «Новой жизни» познакомился с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные для страны годы Иван Сергеевич становится профессиональным литератором.

После революции – недолгая работа учителем единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов-Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как И. Бунин и А. Куприн.

«Теплая земля» – так назвал писатель одну из своих первых книг. И более точное, более емкое название найти было бы трудно! Ведь родная русская земля действительно теплая, потому что она согрета теплом человеческого труда и любви.

Ко времени первых полярных экспедиций относятся рассказы Соколова-Микитова о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положивших начало освоению Северного морского пути. На одном из островов Северного Ледовитого океана именем Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была названа бухта, где он нашел буек погибшей экспедиции Циглера, судьба которой до того момента была неизвестна.

Несколько зим провел Соколов-Микитов на берегах Каспия, путешествовал по Кольскому и Таймырскому полуостровам, Закавказью, горам Тянь-Шаня, Северному и Мурманскому краям. Он бродил по дремучей тайге, видел степь и знойную пустыню, исколесил все Подмосковье. Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевалась им в новых произведениях.

Сотни рассказов и повестей, очерков и зарисовок подарил людям этот человек доброго таланта. Богатством и щедростью души озарены страницы его книг.

Творчество Соколова-Микитова близко и к аксаковской, и к тургеневской, и к бунинской манере. Однако в его произведениях есть свой особый мир: не стороннее наблюдательство, а живое общение с окружающей жизнью.

Об Иване Сергеевиче в энциклопедии написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя дальше стоит точка, но список этот можно было бы продолжить: учитель, революционер, солдат, журналист, полярник.

Книги Соколова-Микитова написаны певучим, богатым и в то же время очень простым языком, тем самым, которому писатель научился еще в детские годы.

В одной из автобиографических заметок он писал: «Я родился и рос в простой трудовой русской семье, среди лесных просторов Смоленщины, чудесной и очень женственной ее природы. Первые услышанные мною слова – были народные яркие слова, первая музыка, которую я услышал, – народные песни, которыми был некогда вдохновлен композитор Глинка».

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатые годы прошлого века обращается к своеобразному жанру кратких (не коротких, а именно кратких) рассказов, которые он удачно окрестил былицами.

Неискушенному читателю эти былицы могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, на память о поразивших его событиях и характерах.

Лучшие образцы таких кратких невыдуманных рассказов мы уже видели у Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М. Пришвина.

Соколов-Микитов в своих былицах идет не только от литературной традиции, но и от народного творчества, от непосредственности устных рассказов.

Для его былиц «Рыжие и вороные», «Себе на гроб», «Страшный карлик», «Разженихи» и других характерна необычайная емкость и меткость речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах у него на первом плане человек. Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая небольшие рассказы Соколова-Микитова про смоленские места («На речке Невестнице») или про птичьи зимовья на юге страны («Ленкорань»), невольно проникаешься возвышенными ощущениями и мыслями, чувство восхищения родной природой переходит в нечто другое, более благородное, – в чувство патриотизма.

«Творчество его, имея истоком малую родину (то есть Смоленщину), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, неисчислимыми богатствами и разнообразной красотой – от севера до юга, от Балтики до Тихоокеанского побережья», – говорил о Соколове-Микитове А. Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, а просто и мудро живописать природу могут лишь немногие. Столь редким даром обладал Соколов-Микитов. Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он умел передать и совсем юному своему читателю. Нашей дошкольной и школьной детворе давно полюбились его книжки: «Кузовок», «Домик в лесу», «Лисьи увертки»… А как живописны его рассказы об охоте: «На глухарином току», «Натяге», «Первая охота» и другие. Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на лесной опушке и, затаив дыхание, следишь за величественным полетом вальдшнепа или в ранний, предрассветный час прислушиваешься к загадочной и волшебной песне глухаря…

Писательница Ольга Форш говорила: «Читаешь Микитова и ждешь: вот-вот застучит над головой дятел или выскочит зайчишка из-под стола; как это у него здорово, по-настоящему рассказано!»

Творчество Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что рассказывал всегда и обо всем как очевидец и участник тех или иных событий. Это придает его произведениям яркую убедительность и ту документальную достоверность, которые так привлекают читателя.

Источник