«Он был когда-то нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза…»
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Потомки солнца предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Он был когда-то нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза.
И вечер, кроткий и ласковый, близко приникал к домам, и уморенные за день люди ласкались в эти короткие часы, оставшиеся до сна, любили своих жен и детей и надеялись на счастье, которое придет завтра. Завтра гудел гудок, и опять плакали церковные колокола, и мальчику казалось, что и гудок и колокола поют о далеких и умерших, о том, что невозможно и чего не может быть на земле, но чего хочется. Ночь была песнею звезд, и жаль было спать, и весь мир, будто странник, шел по небесным, по звездным дорогам в тихие полуночные часы.
Ночью душа вырастала в мальчике, и томились в нем глубокие сонные силы, которые когда-нибудь взорвутся и вновь сотворят мир. В нем цвела душа, как во всяком ребенке, в него входили темные, неудержимые, страстные силы мира и превращались в человека. Это чудо, на которое любуется каждая мать каждый день в своем ребенке. Мать спасает мир, потому что делает его человеком.
Никто не мог видеть, кем будет этот мальчик. И он — рос, и все неудержимее, страшнее клокотали в нем спертые, сжатые, сгорбленные силы. Чистые, голубые, радостные сны видел он, и ни одного не мог вспомнить утром, — ранний спокойный свет солнца встречал его, и все внутри затихало, забывалось и падало. Но он рос во сне; днем было только солнечное пламя, ветер и тоскливая пыль на дороге.
Он вырос в великую эпоху электричества и перестройки земного шара. Гром труда сотрясал землю, и давно никто не смотрел на небо — все взгляды опустились в землю, все руки были заняты.
Электромагнитные волны радио шептали в атмосфере и межзвездном эфире грозные слова работающего человека. Упорнее и нестерпимее вонзались мысль и машины в неведомую, непокоренную, бунтующую материю и лепили из нее раба человеку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Потомки солнца предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Источник
Книга Потомки солнца. Признание Моён | The Descendants of the Sun | 태양의 후예: 소설
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
Описание
Капитан Ю Сичжин и доктор Кан Моён повстречали друг друга в Сеуле, и там их история любви завершилась расставанием… Вскоре судьба вновь свела влюбленных в Уруке, где они столкнулись со страшными событиями: спасение малыша, отравленного свинцом, экстренная операция генерального секретаря Лиги арабских государств, день, когда Моён оказалась на волоске от смерти, повиснув на краю обрыва, землетрясение и судьбоносный выбор: чью жизнь спасти…
Казалось, что всё самое опасное позади… И вот Сичжину и Моён, Тэёну и Мёнжу предстоит сразиться с невидимым врагом – смертоносным вирусом. Кто-то из девушек мог заразиться вирусом типа М, когда они проводили операцию. Теперь героям предстоит пережить строжайший карантин вдали от любимых.
Жизнь медиков и военных никогда не будет спокойной. История Сичжина, Моён и их друзей продолжается: их ждет еще множество тяжелых испытаний на пути к своему счастью.
Читать онлайн Потомки солнца. Признание Моён
Сон Хёнгён. Потомки солнца. Признание Моён
Вступление новое
15.06.21
Глава 1. Признание новое
15.06.21
Глава 2. Деревня-призрак новое
15.06.21
Глава 3. Аргус новое
15.06.21
Другие произведения автора
Похожее
@Рейчел по уши и безответно влюблена в самого красивого парня в школе @Кайла.
Как же сделать так, чтобы он ее заметил?
Есть идея: она вывешивает фотографию парня в интернете, но неожиданно @Кайл становится мегапопулярным, и теперь его обожает не только @Рейчел, но и #миллионы_девчонок_на_планете!
И что теперь делать?! История, которая начинается с простой фотографии, превращается в сумасшедшее приключение: испытание славой, ревность и #настоящая_любовь.
Я ненавижу его с самого детства. Детский сад, двор, школа — он нигде не давал мне прохода! Делал гадости и издевался, и я отвечала ему тем же.
Теперь мы учимся в одном университете. Из вредного, назойливого мальчишки он превратился в уверенного красивого парня. Но ненависть наша осталась прежней. Я терпеть не могу этого идиота с толпой его поклонниц. А его раздражает парень, который мне нравится. Но однажды нам приходится делать вид, что мы влюблены друг в друга. И играть роли мужа и жены! Настоящий сумасшедший дом.
Любовь или ненависть? Что победит в наших сердцах?
Источник
Потомки солнца Андрей Платонов, 1922
«Он был когда-то нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза…»
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Потомки солнца предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Он был когда-то нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза.
И вечер, кроткий и ласковый, близко приникал к домам, и уморенные за день люди ласкались в эти короткие часы, оставшиеся до сна, любили своих жен и детей и надеялись на счастье, которое придет завтра. Завтра гудел гудок, и опять плакали церковные колокола, и мальчику казалось, что и гудок и колокола поют о далеких и умерших, о том, что невозможно и чего не может быть на земле, но чего хочется. Ночь была песнею звезд, и жаль было спать, и весь мир, будто странник, шел по небесным, по звездным дорогам в тихие полуночные часы.
Ночью душа вырастала в мальчике, и томились в нем глубокие сонные силы, которые когда-нибудь взорвутся и вновь сотворят мир. В нем цвела душа, как во всяком ребенке, в него входили темные, неудержимые, страстные силы мира и превращались в человека. Это чудо, на которое любуется каждая мать каждый день в своем ребенке. Мать спасает мир, потому что делает его человеком.
Никто не мог видеть, кем будет этот мальчик. И он — рос, и все неудержимее, страшнее клокотали в нем спертые, сжатые, сгорбленные силы. Чистые, голубые, радостные сны видел он, и ни одного не мог вспомнить утром, — ранний спокойный свет солнца встречал его, и все внутри затихало, забывалось и падало. Но он рос во сне; днем было только солнечное пламя, ветер и тоскливая пыль на дороге.
Он вырос в великую эпоху электричества и перестройки земного шара. Гром труда сотрясал землю, и давно никто не смотрел на небо — все взгляды опустились в землю, все руки были заняты.
Электромагнитные волны радио шептали в атмосфере и межзвездном эфире грозные слова работающего человека. Упорнее и нестерпимее вонзались мысль и машины в неведомую, непокоренную, бунтующую материю и лепили из нее раба человеку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Потомки солнца предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Источник
Книги онлайн
. . . все ваши любимые книги онлайн
«Потомки Солнца»
Александр Платонович ПЛАТОНОВ
Он был когда-то нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза.
И вечер, кроткий и ласковый, близко приникал к домам, и уморенные за день люди ласкались в эти короткие часы, оставшиеся до сна, любили своих жен и детей и надеялись на счастье, которое придет завтра. Завтра гудел гудок, и опять плакали церковные колокола, и мальчику казалось, что и гудок и колокола поют о далеких и умерших, о том, что невозможно и чего не может быть на земле, но чего хочется. Ночь была песнею звезд, и жаль было спать, и весь мир, будто странник, шел по небесным, по звездным дорогам в тихие полуночные часы.
Ночью душа вырастала в мальчике, и томились в нем глубокие сонные силы, которые когда-нибудь взорвутся и вновь сотворят мир. В нем цвела душа, как во всяком ребенке, в него входили темные, неудержимые, страстные силы мира и превращались в человека. Это чудо, на которое любуется каждая мать каждый день в своем ребенке. Мать спасает мир, потому что делает его человеком.
Никто не мог видеть, кем будет этот мальчик. И он — рос, и все неудержимее, страшнее клокотали в нем спертые, сжатые, сгорбленные силы. Чистые, голубые, радостные сны видел он, и ни одного не мог вспомнить утром, — ранний спокойный свет солнца встречал его, и все внутри затихало, забывалось и падало. Но он рос во сне; днем было только солнечное пламя, ветер и тоскливая пыль на дороге.
Он вырос в великую эпоху электричества и перестройки земного шара. Гром труда сотрясал землю, и давно никто не смотрел на небо — все взгляды опустились в землю, все руки были заняты.
Электромагнитные волны радио шептали в атмосфере и межзвездном эфире грозные слова работающего человека. Упорнее и нестерпимее вонзались мысль и машины в неведомую, непокоренную, бунтующую материю и лепили из нее раба человеку.
Главным руководителем работ по перестройке земного шара был инженер Вогулов, седой согнутый человек с блестящими ненавидящими глазами, — тот самый нежный мальчик. Он руководил миллионными армиями рабочих, которые вгрызались машинами в землю и меняли ее образ, делали из нее дом человечеству.
Копирование материалов сайта www.mnogobook.ru допускается только с письменного разрешения администрации сайта.
Рассекая воздух с рокотом и свистом, самолет пошел на посадку. Приземлившись, он мягко покатил по полосе. Моён взглянула в иллюминатор, но отразившийся от стекла солнечный луч заставил ее зажмуриться. Прикрывшись рукой от солнца, она смотрела на протянувшуюся в бесконечность посадочную дорожку. Далеко-далеко впереди земля сливалась с небом.
По радио из кабины пилотов сообщили местное время в Албании. Невероятно долго скользивший по полосе самолет наконец остановился. Отстегнув ремень безопасности, Моён пригладила и собрала в тугой узел рассыпавшиеся по плечам волосы. Она чувствовала себя так, словно только что очнулась после долгого сна.
Путь из аэропорта Инчхон в Албанию с пересадкой в Абу-Даби занял два дня. Все это время Моён провела в бездействии. Она не смотрела фильмы и не читала, как поступали другие пассажиры, не пыталась скоротать дорогу при помощи снотворного. Она просто сидела, расслабившись так, что не чувствовала веса собственного тела, пересекая пространство и время подобно космонавту в состоянии невесомости. Она не стремилась сосредоточиться на чем-то одном, но и не заставляла себя ни о чем не думать. Если в голову приходила какая-то мысль, Моён следовала за ней; если всплывало какое-то воспоминание, Моён думала о прошлом. Это была ее первая передышка с тех пор, как она потеряла Сичжина.
После того как откуда-то с края света пришло его прощальное письмо, Моён не давала себе ни минуты отдыха, беспрерывно кочуя между больницей и телестудией. Плотный график операций и телезаписей лишил ее досуга. Она взвалила на себя почти всю работу в отделении неотложной помощи, чтобы не оставалось времени на слезы. Моён очень старалась не думать о Сичжине. Ей казалось, стоит поддаться один раз, и она рассыплется на куски. Поэтому Моён подавляла отчаяние, пряча его глубоко в сердце. Доктор Пхё, с трудом выносившая все это, в конце концов накричала на Моён, сердито хлопая подругу по спине и требуя выплакаться. Но в итоге расплакалась сама, тогда как Моён не проронила ни слезинки. Порой грусть все-таки захватывала ее, с этим ничего нельзя было поделать. В такие минуты Моён с силой вдыхала воздух, вытирала непрошеную слезу, катящуюся по щеке, и заставляла себя улыбаться.
Так прошел год без Сичжина. Выдержала ли она потому, что не давала себе горевать? Воспоминания о романе лежали грузом на ее сердце, тревожа подобно нерешенной задаче. Выходило, что Моён не смогла выполнить последнюю просьбу Сичжина – поскорее его забыть. Их любовь, мучительно краткая и пугающе яркая, успела стать смыслом ее жизни.
Наступила годовщина смерти Сичжина. Страна, которой он отдал свою жизнь, забыла о нем раньше, чем одно время года сменилось другим, но Моён забыть не могла. В ее памяти Сичжин оставался живым; до конца она так и не приняла случившееся.
Несколько дней назад, увидев у Чхихуна буклет о наборе медицинских волонтеров в лагерь беженцев в Албании, Моён без долгих раздумий взяла отпуск, чтобы принять участие в волонтерском проекте. Казалось, ее подтолкнула невидимая рука. Душу заполнила безрассудная надежда, что на Балканах, возможно, она узнает что-нибудь о возлюбленном.
Забрав сумку с багажной ленты, Моён вышла из аэропорта. Медики, приехавшие трудиться в лагере беженцев, ждали автобуса, сбившись в плотную группу. Несколько человек приветственно помахали рукой. Это были люди, которых Моён встретила, когда работала в Уруке[1]. Широко улыбнувшись, Моён присоединилась к группе.
Вскоре приехал автобус, и люди, собравшиеся с разных концов света, но уже ставшие единой командой, заняли места внутри. Поднимая клубы пыли, автобус затрясся по грунтовой дороге.
Многоголосье заполнило тесное пространство автобуса, пассажиры общались на всех языках сразу. Людей, говоривших на разных языках, объединяли кипящая энергия и страстная преданность делу. Моён была частью этой шумной группы, но ее взгляд не отрывался от окна.
Снаружи то и дело мелькали дома с крышами пастельных тонов и полуразрушенные оштукатуренные здания. Неродной бледный пейзаж. Ничто здесь не свидетельствовало о Сичжине. Моён чувствовала, как внутри у нее все ссохлось и крошится, будто песок.
Ветер приглаживал колосья мискантуса, и высокая трава послушно склонялась в его направлении. Идущий со стороны северян ветер беспрепятственно преодолевал демаркационную линию, пробегал по травяному полю и слегка обдувал лицо солдата, ползком по-пластунски приближавшегося с южной стороны. Под светом полной луны на лице была различима камуфляжная маскировка. Пристально осмотрев местность, солдат подал знак кому-то за спиной.
Как только он опустил руку, из травяных зарослей к нему, пригнувшись, приблизились четверо рослых мужчин в полевой форме. Первый сжал руку в кулак, и четверо тут же застыли. Казалось, у этой команды из пяти человек единый мозговой центр.
Выжидавшие в высокой траве мужчины были членами специальной группы «Альфа» – элитного формирования, созданного из лучших бойцов спецназа. Эти люди всегда находились на передовой, защищая безопасность страны и рискуя своими жизнями. Перед началом боевых операций они снимали с шеи жетоны военнослужащих, чтобы в случае гибели врагу не стали известны их имена и звания. В эту ясную лунную ночь жетонов на них не было.
Возглавлявший группу капитан Ю Сичжин цепким взглядом изучал здание пограничного поста, находившееся за травяным полем. Строение было ярко освещено и выглядело огромной свечой, зажженной для кого-то в ночи, а весь пейзаж казался картиной фантастически талантливого художника. Однако вопреки идиллическому пейзажу реальностью была война, в которой солдаты рисковали жизнями. В здании находились вооруженные до зубов бойцы специальных сил северокорейской армии. Перейдя демаркационную линию, они напали на южнокорейский пост № 301, взяли в заложники двух пограничников Южной Кореи и теперь выжидали.
Сторона, которая первой применит огнестрельное оружие в демилитаризованной зоне, стала бы считаться нарушителем межкорейского перемирия. Время было тем более неблагоприятным, так как ожидалось возобновление шестисторонних переговоров по ядерной программе КНДР. Судя по всему, Северная Корея провоцировала южан, чтобы получить козырь на переговорах. Пойти в атаку на захваченный пост означало бы поддаться на провокацию, однако и оставить северянам заложников было нельзя.
Сичжин нахмурился, заметив подозрительное движение. Пост окружали бойцы армейского разведбатальона. Неразумный маневр, который еще больше раззадорит противника.
