Зенон Косидовский — Когда Солнце было богом
Зенон Косидовский — Когда Солнце было богом краткое содержание
Книга Зснона Косидовского не только об археологических исследованиях как таковых, но и об истории человечества, открытой археологами. Вместе с историей раскопок рассказана история тех стран, где эти раскопки велись. И в этом преимущество сочинения Зснона Косидовского по сравнению с другими написанными на эту же тему. Книга написана увлекательно, хорошим литературным языком.
Предназначена для широкого круга читателей.
Когда Солнце было богом — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Зенон Косидовский
Когда Солнце было богом
СРЕДИ ХРАМОВ И САДОВ МЕСОПОТАМИИ
Пилигрим из Неаполя
В первые годы XVII в. ореолом славы в Италии было окружено имя неаполитанского купца Пьетро делла Балле.
Он много путешествовал в далекие экзотические страны, и земляки называли его Il Pellegrino — пилигрим. Пьетро, однако, путешествовал не в поисках драгоенных кореньев и шелковых тканей, как можно было бы предположить, к странствиям его побудила причина более романтическая, а именно — изведанное еще в молодости разочарование в любви. А потом уже, войдя во вкус и чувствуя неутолимую жажду новых впечатлений, Пьетро отправлялся в незнакомые страны, где редко ступала нога европейца.
Странно распорядилась судьба: приключения романтического купца стали памятными в истории археологии, а благодаря этому им стоит посвятить несколько минут внимания.
Давайте мысленно перенесемся воображением в Неаполь. В храме св. Марчеллино идет богослужение, заказанное Пьетро. В храме негде упасть яблоку: кумушки растрезвонили по всему городу о печалях молодого Пьетро и его решении. Двенадцать лет он был обручен с хорошенькой донной из богатого купеческого дома, и вдруг — гром среди ясного дня! — родители выдают ее замуж за кого-то другого.
Униженный, оскорбленный в самых нежных своих чувствах, юноша решил искать утешения в путешествиях. Пьетро, однако, не скрылся из города потихоньку. С типичной для южанина высокопарностью он театрально прощался с родными и друзьями. После окончания богослужения священник надел ему на шею золотой талисман в виде посоха пилигрима. Горожане поднимались на цыпочки, чтобы ничего не упустить из этого трогательного зрелища, а Пьетро торжественно клялся, что не вернется в Неаполь, пока не посетит гроб господень.
Путешествие в Иерусалим явилось лишь началом его странствий. Дело в том, что он не остановился на богоугодном паломничестве в святую землю. Пьетро посетил Венецию, Константинополь и Каир, побывал на труднодоступных в те времена островах Леванта, вдоль и поперек исходил Месопотамию и Сирию, добрался даже до Ирана.
В XVII в. такое путешествие было делом нешуточным. Это — многие месяцы изнурительного пути через степи и пустыни, горы и болота на твердой спине верблюда. Парусные суденышки были очень неудобны, их легко уничтожали бури; постоянно угрожала опасность пиратского нападения. Путешественник переносил зной и морозы, голод и жажду, грязь, болезни. На дорогах свирепствовали разбойники, а магометанское население относилось к европейцам с нескрываемой враждебностью.
Во время своих путешествий Пьетро делла Балле не порывал связи с родственниками из Неаполя. Он регулярно посылал им письма, нередко снабженные заглавием: «Из шатра моего в пустыне». В этих письмах он неожиданно блеснул писательским талантом. Отличный стиль, тонкий юмор, быстрота наблюдения и красочность описаний, но прежде всего, конечно, обилие забавных ситуаций и захватывающих интриг — все это в короткое время принесло ему головокружительный успех у земляков.
Пьетро делла Балле, как и подобало итальянцу с живым темпераментом, быстро оправился после любовного поражения. Свидетельствуют об этом фривольные похождения, которые он описывает со вкусом и большим юмором. Находясь на острове Хиос, он окунулся в водоворот веселья. Ни днем, ни ночью не прекращались танцы, песни и пленительные забавы с модницами-островитянками — Пьетро чувствовал себя в своей стихии. С лукавой хвастливостью он рассказывает, как в одном греческом городе монашки местного монастыря нежно его обнимали и целовали за то, что он с достоинством осадил турецкого вельможу, который требовал подарков и воздаяния почестей.
В Константинополе он прослышал, что султан обладает единственным в то время полным текстом сочинений Ливия, полученным в наследство от византийского императора. Пьетро загорелся желанием приобрести этот уникум и предложил за текст 6500 фунтов стерлингов. Но турецкий владыка отверг предложение дерзкого европейца. Тогда Пьетро попытался подкупить библиотекаря султана, обещая ему 12 500 фунтов стерлингов, если он выкрадет манускрипт. Интрига, однако, успехом не увенчалась, потому что нечестный чиновник не сумел отыскать в библиотеке ценного памятника литературы.
В Месопотамии Пьетро влюбляется во второй раз. Его избранницей оказывается восемнадцатилетняя девушка, но суровая судьба снова не щадит его. Вскоре после свадьбы молодая супруга заболевает таинственной болезнью и умирает.
Отчаяние подсказало Пьетро дьявольскую мысль: тело любимой он приказал набальзамировать и потом в течение четырех лет ездил с гробом по свету, пока не поставил его в фамильном склепе в Неаполе. Пьетро еще раз решил попытать счастья: женился на грузинке, подруге жены, которая ухаживала за ней во время болезни. Плодом супружества было 14 сыновей.
Путешествуя, Пьетро достиг даже южной Персии. На расстоянии 60 километров к юго-востоку от города Шираза его глазам предстала картина, наводящая ужас и поражающая своим величием. Здесь возвышались грандиозные руины, о которых он никогда не слышал. В долине, окруженной каменистыми холмами, виднелся великолепный амфитеатр с террасой, куда вели огромные лестницы, полуразрушенная колоннада, мощные потрескавшиеся стены, но прежде всего — гигантские львы, охраняющие массивные порталы[1].
Осматривая развалины. Пьетро не мог прийти в себя от изумления. Казалось, что пески, в течение веков нанесенные сюда раскаленными ветрами пустыни, словно осьминоги, обволокли ненасытными щупальцами стены, порталы, колонны. Глухая, таинственная тишина, окутавшая эти затерянные развалины, вселяла суеверный страх.
Величественные руины, растянувшиеся на полкилометра, в далекие времена были, несомненно, прекрасным дворцом. Кто воздвиг эти монументальные сооружения? Самые древние местные легенды относились лишь ко времени правления знаменитого халифа Багдада VIII в. Гарун-ар-Рашида, героя «Тысячи и одной ночи». А дворец, судя по всему, был воздвигнут гораздо раньше.
Бродя среди развалин, Пьетро заметил на кирпичах какие-то странные, загадочные значки. Сначала ему показалось, что это отпечатки когтей птиц, которые когда-то, очень давно, прыгали по влажным еще кирпичам. Но, приглядевшись как следует, он обратил внимание на то, что знаки эти складываются из ряда горизонтальных и вертикальных черточек. Все черточки имеют форму клиньев, несомненно, благодаря тому, что неизвестный художник, притрагиваясь палочкой к влажной глине, всякий раз вначале прилагал большее усилие.
Источник
Когда солнце было богом фанфик
Выполняя тайные поручения своих хозяев, Роулинсон часто переезжал с места на место. Во время путешествий он бывал также в Бехистуне, где ему встретилось нечто совершенно удивительное. Находясь однажды километрах в 20 от Керманшаха, он в изумлении остановился перед отвесной обшарпанной скалой, которая на 1000 метров возвышалась над выжженной солнцем равниной.
На высоте 100 метров над пропастью Роулинсон увидел знаменитую «Бехистунскую надпись». На плитах, прикрепленных к скале, явственно вырисовывались барельефы — бородатые мужи в ниспадающих персидских одеяниях; там же виднелись столбцы клинописи.
Этот грандиозный барельеф знали десятки поколений людей, населяющих страны Ближнего и Среднего Востока. У подножия Бехистунской скалы лежала когда-то дорога в Вавилон, а сейчас там находится оживленный торговый путь, связывающий Керманшах с Багдадом.
С незапамятных времен тянулись по этой дороге неповоротливые купеческие караваны, брели одинокие путешественники. Загадочные фигуры, высеченные в скале, наполняли суеверным страхом путников и местных жителей.
Барельеф произвел на Роулинсона огромное впечатление. Нередко он часами рассматривал его в бинокль. Какое же неисчерпаемое богатство исторических сведений таилось в этих знаках, состоящих из горизонтальных и вертикальных клиньев! Расположение столбцов указывало на то, что текст составлен на трех языках. Если, размышлял англичанин, уже дешифровали древнеперсидский алфавит, так, может, ему посчастливится открыть тайну двух других языков. До тех пор никто даже не думал об этом: настолько беден был сравнительный материал — он насчитывал всего-навсего 20 знаков уже упомянутой надписи из Персеполя. Между тем надпись на Бехистунской скале содержала, как сосчитал в бинокль Роулинсон, свыше четырехсот 20-метровых строк клинописи. Теперь можно было покуситься и на дешифровку надписей на неизвестных языках. Но дело это оказалось далеко не простым. Прежде всего нужно было взобраться на отвесную стену скалы и, вися над пропастью, точно скопировать, черточка за черточкой, все знаки. Такого типа предприятие требовало применения длинных лестниц, веревок и крючьев, снаряжения, раздобыть которое было очень трудно в условиях отсталой страны.
Однако желание добраться до барельефа не давало Роулинсону покоя. Целыми неделями он детально обследовал каждую трещину в скале и обдумывал самые различные способы отчаянного подъема. Однажды он сделал открытие, которое вселило в него надежду. Англичанин заметил, что под подписью во всю ее длину высечен в скале карниз, который служил древнему скульптору лесами. «Только бы туда добраться, — подумал Роулиисон, — а тогда уже нетрудно будет скопировать весь текст». С риском для жизни, пользуясь веревками и крючьями, он достиг наконец цели и, привязавшись к выступам скалы, начал перерисовывать знаки в толстый блокнот. Работа эта тянулась несколько месяцев. Он ежедневно поднимался на скалу и, передвигаясь вдоль карниза, скопировал нижние строки. Но оказалось, что с карниза невозможно увидеть верхнюю часть надписи, так как высота барельефа достигала семи метров. Тогда Роулиисон подтянул на веревке лестницу и, поднимаясь по ней все выше и выше, сумел срисовать еще несколько строк. Самой же верхней части ему гак и не удалось разобрать.
Свою работу Роулинсон не закончил. Получив вызов начальства, он прервал ее и поспешно выехал в Афганистан. Только в 1847 г. он вернулся в Бехистун. На этот раз нужно было добраться до почти неприступной части надписи. Сам Роулинсон уже боялся рисковать и поэтому нанял для этой цели молодого курда. Привязавшись к веревке, спущенной с вершины скалы, молодой смельчак вбил вдоль стены деревянные клинья. Перевешивая затем лестницу с клина на клин и взбираясь по ней, курд прижимал к отдельным фрагментам надписи влажный картон, получая таким способом точный оттиск. Через несколько недель Роулинсон сделался единственным в мире обладателем огромного клинописного текста, являвшегося бесценным научным материалом. В 1848 г., после 11 лет кропотливой работы, он представил его Азиатскому королевскому обществу в Лондоне.
Источник
Когда солнце было богом фанфик
Выполняя тайные поручения своих хозяев, Роулинсон часто переезжал с места на место. Во время путешествий он бывал также в Бехистуне, где ему встретилось нечто совершенно удивительное. Находясь однажды километрах в 20 от Керманшаха, он в изумлении остановился перед отвесной обшарпанной скалой, которая на 1000 метров возвышалась над выжженной солнцем равниной.
На высоте 100 метров над пропастью Роулинсон увидел знаменитую «Бехистунскую надпись». На плитах, прикрепленных к скале, явственно вырисовывались барельефы — бородатые мужи в ниспадающих персидских одеяниях; там же виднелись столбцы клинописи.
Этот грандиозный барельеф знали десятки поколений людей, населяющих страны Ближнего и Среднего Востока. У подножия Бехистунской скалы лежала когда-то дорога в Вавилон, а сейчас там находится оживленный торговый путь, связывающий Керманшах с Багдадом.
С незапамятных времен тянулись по этой дороге неповоротливые купеческие караваны, брели одинокие путешественники. Загадочные фигуры, высеченные в скале, наполняли суеверным страхом путников и местных жителей.
Барельеф произвел на Роулинсона огромное впечатление. Нередко он часами рассматривал его в бинокль. Какое же неисчерпаемое богатство исторических сведений таилось в этих знаках, состоящих из горизонтальных и вертикальных клиньев! Расположение столбцов указывало на то, что текст составлен на трех языках. Если, размышлял англичанин, уже дешифровали древнеперсидский алфавит, так, может, ему посчастливится открыть тайну двух других языков. До тех пор никто даже не думал об этом: настолько беден был сравнительный материал — он насчитывал всего-навсего 20 знаков уже упомянутой надписи из Персеполя. Между тем надпись на Бехистунской скале содержала, как сосчитал в бинокль Роулинсон, свыше четырехсот 20-метровых строк клинописи. Теперь можно было покуситься и на дешифровку надписей на неизвестных языках. Но дело это оказалось далеко не простым. Прежде всего нужно было взобраться на отвесную стену скалы и, вися над пропастью, точно скопировать, черточка за черточкой, все знаки. Такого типа предприятие требовало применения длинных лестниц, веревок и крючьев, снаряжения, раздобыть которое было очень трудно в условиях отсталой страны.
Однако желание добраться до барельефа не давало Роулинсону покоя. Целыми неделями он детально обследовал каждую трещину в скале и обдумывал самые различные способы отчаянного подъема. Однажды он сделал открытие, которое вселило в него надежду. Англичанин заметил, что под подписью во всю ее длину высечен в скале карниз, который служил древнему скульптору лесами. «Только бы туда добраться, — подумал Роулиисон, — а тогда уже нетрудно будет скопировать весь текст». С риском для жизни, пользуясь веревками и крючьями, он достиг наконец цели и, привязавшись к выступам скалы, начал перерисовывать знаки в толстый блокнот. Работа эта тянулась несколько месяцев. Он ежедневно поднимался на скалу и, передвигаясь вдоль карниза, скопировал нижние строки. Но оказалось, что с карниза невозможно увидеть верхнюю часть надписи, так как высота барельефа достигала семи метров. Тогда Роулиисон подтянул на веревке лестницу и, поднимаясь по ней все выше и выше, сумел срисовать еще несколько строк. Самой же верхней части ему гак и не удалось разобрать.
Свою работу Роулинсон не закончил. Получив вызов начальства, он прервал ее и поспешно выехал в Афганистан. Только в 1847 г. он вернулся в Бехистун. На этот раз нужно было добраться до почти неприступной части надписи. Сам Роулинсон уже боялся рисковать и поэтому нанял для этой цели молодого курда. Привязавшись к веревке, спущенной с вершины скалы, молодой смельчак вбил вдоль стены деревянные клинья. Перевешивая затем лестницу с клина на клин и взбираясь по ней, курд прижимал к отдельным фрагментам надписи влажный картон, получая таким способом точный оттиск. Через несколько недель Роулинсон сделался единственным в мире обладателем огромного клинописного текста, являвшегося бесценным научным материалом. В 1848 г., после 11 лет кропотливой работы, он представил его Азиатскому королевскому обществу в Лондоне.
Источник