Как зимнее солнце огромно

Как зимнее солнце огромно

Да, так и назвал свою книгу кубанский поэт Николай Зиновьев — «Седое сердце». Грустный он и печальный в своих стихах. Но да ведь наша российская земля нынче для веселья мало оборудована, хотя Николай вспоминает дни детства и встречи с любимой женщиной и понимает, что это было счастье. А горькая сегодняшняя жизнь и вызывает горькие стихи Николая. Горькие, ибо в них «и святая к людям жалость, и гнев на них, и стыд за них». Да и себя он не жалеет и ищет опору в тех, кто его окружает, в любви, в Боге.

Травы пахнут так сладко,
Воздух теплый такой.
За железной оградкой —
Тишина и покой.

Как зеленая туча,
За оградкой — ветла.
И калитка скрипуча,
И скамейка тепла.

Странным кажется это,
И сомненья берут:
То ли солнцем нагрета,
То ли ангел был тут.

В который раз нам это слышать:
«Вновь у ворот стоит беда.
Сцепите зубы, надо выжить».
О, Господи, а жить когда?!

Меня учили: «Люди — братья,
И ты им верь всегда, везде. »
Я вскинул руки для объятья
И оказался. на кресте.

Но я с тех пор об этом «чуде»
Стараюсь все-таки забыть.
Ведь как ни злы, ни лживы люди,
Мне больше некого любить.

Я своего совсем не помню деда,
Но в этом вовсе не моя вина.
Его взяла Великая Победа,
А если проще: отняла война.
Мы с братом на него чуть-чуть похожи,
И правнук — тоже, хоть еще малыш.
Не помню деда я совсем, — но, Боже! —
Кого в России этим удивишь?!

Как солнце зимнее огромно!
Поля безбрежны, как моря.
Средь них размеренно и скромно
Идет — проходит жизнь моя.

А миром правят ложь и ярость,
Плач не смолкает ни на миг.
И в сердце все перемешалось:
В нем и святая к людям жалость,
И гнев на них, и стыд за них.

Когда так небо бирюзово
И так медвяны облака,
Я словно слышу эхо зова
Издалека и свысока.

Чей голос то меня тревожит?
Откуда он, такой родной?
Не может быть. Или быть может,
То тихий зов души» самой?

Сквозь мрак, рожденный злобным словом,
Сквозь корысть, лесть и ложь, и месть
Она своим негромким зовом
Благую весть мне шлет: «Я есть. «

На нашей улице есть дом,
Всегда закрыты ставни в нем.
От всех нас страшно далеки,
Живут в том доме старики.

Он худ и сед. Она, как тень.
Им в муку ночь, и в тягость день:

Их сын остался на войне,
В чужой далекой стороне
В песках его затерян след.
А старикам по сорок лет.

Воспетый и в стихах, и в пьесах,
Он, как отец к своим сынам,
Уже полвека на протезах
Что ни весна, приходит к нам.

Он и страшнее, и прекрасней
Всех отмечаемых годин.
Один такой в России праздник —
И слава Богу, что один.

У соседки Галины
Сын растет без отца.
Часто вижу мальца, —
Все он лепит из глины
Человечков нагих
И в капустные листья
Нежно кутает их.

Я однажды склонился
Над прилежным мальцом:
«Будешь скульптором, Петька?»
«Не-е, — ответил, — отцом».

Мне любого знамени дороже
Над хатенкой бабкиной дымок,
Пахнущий квашнею и порошей,
Вьющийся вдоль всех моих дорог.

Пусть звучат любые укоризны,
Страстью и пристрастием греша.
Только духом Бога и Отчизны
Вечно преисполнена душа.

ПОДСНЕЖНИК
(монолог женщины)

Ты опять прошлялся в роще?
Воскресенье? Ну так что ж?
Посмотри: небритый, тощий,
На кого ты стал похож?

У других мужья как люди,
Выходной так выходной.
Сядут, выпьют, — кто ж осудит?
Что ты прячешь за спиной?

Ой! Подснежник! Мне? Откуда?
Как ты мог такое чудо
Отыскать в снегу, зимой?!
Следопыт. колючий. мой.

В моей стране так мало света,
Царят в ней деньги и чины.
В моей стране мечта Поэта —
Наесться вдоволь ветчины.

Мне за мечту мою не стыдно.
Я и на хлебе протяну
Срок отведенный, но обидно,
До слез обидно за страну.

Вослед прошедшей нищенке любой
Болит душа, как рана ножевая,
Но как отрадно сквозь тоску и боль
Подумать о душе своей: «Живая».

Наверно б спился я давно
Иль сгинул где-нибудь на БАМе,
Когда б не маленькое «но»
С прохладно-сладкими губами,

Когда б не этот нежный взгляд,
И все, чем с нею мы несхожи,
Что превращает жизни ад,
Пускай не в райский сад, но все же.

Порхает тучка золотая,
А выше, — смутно, сквозь дымок,
Я вижу: на воротах рая
Висит заржавленный замок.

«Есть женщины в русских селеньях:»
Н.А. Некрасов

Вновь тешится ветер с ветлою.
Деревня стоит у ручья.
Прошлись по деревне с метлою
Чернобыль, сивуха, Чечня.

Вдов слезы остыли в соленьях,
Но в избах полно сквозняков.
Есть женщины в русских селеньях,
Но нету уже мужиков.

Опустился вечер ясный,
Тает гул дневной возни.
Кто-то где-то жарит мясо.
Мясо жарит, черт возьми.

На шляпке гильзу вынес рыжик
Из-под земли. Здесь окружен
Был взвод стрелковый из мальчишек,
Не знавших ни невест, ни жен.

Недолго длилось тут сраженье,
И за неполных полчаса
Взвод вырвался из окруженья
С клубами дыма, в небеса.

. И стоит лишь поднять глаза —
Всегда здесь облако витает,
И на рассвете выпадает
Особо чистая роса.

У МОНУМЕНТА ЖЕРТВАМ
ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Над легендарною тачанкою
Плывут неспешно облака.
И ветер песнь поет печальную
В гранитных гривах.
На века
Застыли кони оголтелые.
На пьедестале солнца блик,
Кладу к нему букет гвоздик, —
Гвоздики красные и белые.

А он все ближе, страшный день.
Нам со стола метнут окуски,
Как будто псам. И даже тень
На землю ляжет не по-русски.
Не умирай, моя страна!
Под злобный хохот иноверца
Не умирай! Ну, хочешь, на!
Возьми мое больное сердце.

Стояла летняя жара.
И мама жарила котлеты.
И я вершил свои «дела» —
Пускал кораблик из газеты.

И песня русская лилась
Из репродуктора в прихожей.
Не знаю, чья была то власть,
Но жизнь была на жизнь похожей.

Я помню, как был дядька рад,
Когда жена родила двойню.
Сосед соседу был как брат.
Тем и живу, что это помню.

В пыльной куртке из холстины,
В сапогах и пыльной кепке
Мягко прыгнул из кабины
Человек большой и крепкий.
И тряпицею в мазуте
Человек свои ручищи
Тер, не зная, что, по сути,
Нету рук на свете чище.

Где чары южной ночи синей?
Лишь звезд, как выстрелов, не счесть
Тут начинается Россия.
Или кончается? Бог весть.

Зачем я часто вижу в грезах
Необъяснимо-дивный край
Весь в светлых речках и в березах,
Звенящий весь от птичьих стай?

Как рассказать о нем вам вкратце?
Там все возможны чудеса,
Там не отравлена роса,
И женщины не «матерятся».

АПОКАЛИПСИС В РОССИИ

Когда Господь сойдет с небес,
Он всех низвергнет в ад, карая.
И только очередь в собес
Переведет к воротам рая.

Мне всего двенадцать лет.
Горя я еще не видел.
Дымом первых сигарет
Пропитался новый свитер.
На экране Фантомас
С комиссаром бьется лихо.
Там стреляют, а у нас Тихо.
Не до этого, мы строим
Тыщи фабрик и дворцов.
Назовет потом «застоем»
Это кучка подлецов.
На уроках я скучаю
И гляжу воронам вслед.
Мне всего двенадцать лет.
Счастья я не замечаю.

ЦЫГАНОЧКА С ВЫХОДОМ

Паренек, а ну не кисни.
Что сидишь, как истукан?
За здоровый образ жизни
Наливай полней стакан.
Ну-ка, Дарья, выдь с парадом,
Всем фасадом покажись!
Покажи кремлевским гадам,
Что жива в России жизнь.
Объясни им, шайке-сброду,
Что народ не кучка тли.
Показать язык народу
Можно только из петли.

То нужна, а то вдруг не нужна,
То гоню, то зову ее робко.
То принцесса, царица, кряжна!
То рабыня, холопка.
То волнует, а нужен покой,
То. А впрочем, скажу по секрету
Очень плохо, когда ее нету.
Когда нету ее.
Никакой.

У карты бывшего Союза,
С обвальным грохотом в груди,
Стою. Не плачу, не молюсь я,
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родине моей.

Не сатана ли сам уже
В стране бесчинствует, неистов?
Но тем достойнее душе
В такой грязи остаться чистой.
Держись, родимая, держись.
И не спеши расстаться с телом.
Крепись, душа! В России жизнь
Всегда была нелегким делом.

Не понимаю, что творится.
Во имя благостных идей
Ложь торжествует, блуд ярится:
Махнуть рукой, как говорится?
Но как же мне потом креститься
Рукой, махнувшей на людей.

Источник

Голосование Воскресный блиц 17. 05. 2020

Начинаем голосование по Воскресному блицу, посвященному творчеству Николая Зиновьева.

Сегодня на конкурсе 15 работ от 15 авторов. Плюс одна вне конкурса.

Читаем, наслаждаемся и выбираем от 3-х до 10-ти конкурсных стихотворений. Голосование продлится до 12-00 мск 19 мая, вторник. Голосуют только участники конкурса и авторы, подавшие стихи вне конкурса.

1. Юрий Плотников

«У карты бывшего Союза
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей…»
Н.Зиновьев.
*
Год до тридцатой годовщины.
*
Год до тридцатой годовщины,
Когда распался наш Союз.
Не поискать ли нам причины,
Ну, почему? Кому же плюс
В огромнейшей афере века?
Припоминаю тот восторг-
Избрали нового Генсека
И вот тогда начался торг.
Включили тумблер перестройки,
Чернобыль помнит вся страна
И в «помощь» Руст*, ну, словно с койки,
И сверхсекретная «Сессна»*.
Поувольняли сонм военных-
На Красной площади он сел.
«Сухой закон», «обыкновенный»
Всё продовольствие подъел.
Как будто было так и надо,
А в результате — нет страны.
А кто-то получил награды,
Что СССР сдал без войны.
«Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей…» (с)

* — Матиас Руст, немецкий пилот, приземлившийся на Красной площади в 1987 году: «Я думал, что помогаю Горбачёву с перестройкой», Википедия.
** — «Сессна» — самолёт, на котором приземлился Руст, имел устройство, позволяющее обходить системы обнаружения ПВО.

2. Ольга Грубская

Божьей милостью,
А может, волей случая,
В ночь, когда родился месяц молодой,
Вдруг скатилась серебристым тонким лучиком,
С неба звёздочка в раскрытую ладонь.

Совершенством чётких граней — изумительна,
Красоты и света яркого полна!
Неужели. заигрались небожители,
Мне чужую дав — холодная она.
*
Вот сменила эпоху эпоха,
Что же в этом печальней всего?
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него.»
*( Н. Зиновьев).

3. Людмила Ревенко

У карты бывшего Союза
С обвальным трепетом в груди
Стою. Не плачу, не молюсь я,
А просто нету сил уйти.

Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей,
Как будто закрываю веки
Несчастной Родине моей…
Н.Зиновьев
*
1996 год
*
В этнографическом музее
В столице Вильнюсе стою.
Нет ни одной в границе щели.
Обволокли страну мою

Колючей проволоки узы,
Окрашена в кровавый след.
У карты бывшего Союза
Найду ли правильный ответ?

На карте, словно на погосте,
Кресты мест ссылки из Литвы.
Витрины встали выше роста –
Запомнить надо нам, живым..

А рядом квоты для расстрела
И дополнительный заказ…
Письмо дошло и уцелело
Из бересты! Не верит глаз!

Что горы, реки или море?
Народ не ставили ни в грош.
И замолчать ли это горе?
И можно вывести ли ложь?

4. Инна Валентиновна Кузнецова

Как солнце зимнее огромно!
Поля безбрежны, как моря.
Средь них размеренно и скромно
Идет — проходит жизнь моя.
Н.Зиновьев
*
В ГАРМОНИИ С ПРИРОДОЙ
*
Как прекрасно жить в ладу с природой,
Любоваться дивной красотой,
Наслаждаться тёплою погодой,
И дождём, и радугой-дугой!

Вишня, словно юная невеста,
Вновь цветёт так пышно у окна.
Для неё и нет прекрасней места,
Всем вокруг краса её видна!

Блещут на траве росинки-слезы,
И цветы свой дарят аромат,
На пригорке белые берёзы,
Стройные, кудрявые стоят!

Восхищаясь утренней зарёю,
Пеньем птиц и глубиною рек,
Жить в ладу с природой и с собою
Должен постараться человек!

Эпиграф:»У карты бывшего Союза
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей…»
Н.Зиновьев
*
Затерялось счастье…
*
Далеко-далёко от родного края…
И нельзя доехать, и нельзя дойти:
карантин треклятый надобно блюсти…
Как же надоела мне земля чужая!

А ночами снятся шум московских улиц,
и дожди косые, бьющие в окно,
кустики акаций — светлое пятно,
и огни рекламы, что к домам прильнули…

Не видать отсюда ярких звёзд кремлёвских,
синь Замоскворечья и окраин тишь…
Я молюсь и плачу: «Господи, услышь!
И спаси Россию от интриг бесовских!»

Я смотрю на карту: пальцем глажу реки,
нежно распрямляю изумруд долин…
Только б людям выжить средь лихих годин!
Только б у России не закрылись веки!

Как же велика ты, милая, родная!
Но ярмо проклятий на тебя легло:
доблестным народом долго правит зло.
Ты — богатств несметных мира кладовая.

А народ великий беден и несчастен.
Вот теперь и вовсе спрятан в каземат…
И враги, и вирус над страной кружат…
Где же затерялось, — ты, России счастье?

6. Людмила Клёнова

Проходят годы
*
«Как солнце зимнее огромно!
Поля безбрежны, как моря.
Средь них размеренно и скромно
Идет — проходит жизнь моя».
Николай Зиновьев
*
Проходят годы. Что поделать?
Взрослеют дети, зреет рожь.
А ты размашисто и смело
Вперёд по жизни всё идёшь –
Идёшь, годов не замечая,
Любуясь новою весной.
И вечерком, за чашкой чая,
Ты ей, единственной, одной –
Своей любви, всё той же, юной,
Подаришь нужные слова…
И будут петь Эола струны,
И ночь в бокале волшебства
Смешает нежность, и заботу,
И неостывших губ тепло…
А дождь осенний впишет ноты
Своих мелодий в ласку слов.
И зимний снег не виден вроде,
Хоть на висках уже лежит…
А жизнь… Ну да, она проходит.
Но вам, как прежде, по пути…

«У карты бывшего Союза
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей. »
Николай Зиновьев.

Пусть стёрты старые все границы,
И нам уже не объединиться.
Пока не смолкнет сердец биенье,
Чей паспорт с местом таким рожденья,
Кто помнит радости те и беды,
И цену общей для всех Победы.
Пока меня понимают братья,
От Закавказья до Закарпатья.
Пока ты в сердце, сейчас и присно,
Жива ты будешь, моя Отчизна.

Давай придумаем эту зиму
*
Как солнце зимнее огромно!
Николай Зиновьев
***
Читаю Ницше в оригинале.
Ласкают пальцы бокал «бордо».
Живу, как будто в другом астрале.
И в осознании «От» и «До»,

Мы, восхищаясь Вселенной чудом!
И подсознаньем включая ночь,
Транжирить время на сон не будем —
Луна такая — глазам невмочь!

Совсем беззвучно, два нежных Мима —
На стенке тени слились в одно.
А их движенье почти незримо.
Погасли свечи. Нам не темно.

А утро будет совсем не скоро,
Ну в самом деле, спешить куда?
Мы — сочинители слов, которых,
Никто не вымолвил никогда.

Давай придумаем эту зиму
С огромным солнцем — для нас двоих!
Мне это просто необходимо,
Земное чудо — для неземных!

9. Ирина Волокина

Проходит жизнь моя
*
Как солнце зимнее огромно!
Поля безбрежны, как моря.
Средь них размеренно и скромно
Идет — проходит жизнь моя.
Николай Зиновьев
*
Огромен и сложен наш мир,
Песчинкою в нём человек,
Но всё ж, проживая свой век,
Наметит свой ориентир.

Он слушает мир и молчит,
И звуки заходят в него,
Из маленьких капель всего
Великое он сотворит.

Загадочно — сложен и прост,
Бесхитростен и изощрён,
Он сам вдохновитель, и он
Берёт вдохновенье у звёзд.

Миг тянется словно века,
Жизнь мигом от нас ускользнёт,
Но всё, что незримо мелькнёт,
Останется тайной стиха.

10. Марина Юрченко Виноградова

Оберег
*
«Раньше тайно мы верили в Бога. «.
Николай Зиновьев
*
С возрастом меняясь понемногу,
становлюсь сама себе загадкой:
дети направляются к порогу –
произвольно их крещу украдкой.

То моя проделывала мама,
отпуская дочь свою в дорогу.
Пусть дитя противилось упрямо,
оставалась мама верной Богу.

Мне казалась странною причуда:
«Надо мной рукой махать не надо. «.
Но была тревожна мать, покуда
не благословит родное чадо.

И меня крестила троекратно,
даже если я спасалась бегом.
Чтобы возвращалась я обратно,
мамин перекрест был оберегом.

По пути я тьмы не замечала,
зависти и зла, чужого люда:
всюду сердце мамы излучало
искорки любви – земного чуда.

Научилась я молиться Богу,
принимая то, что неизбежно.
Сыновей своих крещу в дорогу
троекратно, истово и нежно.

И теперь моя святая мама
всё живёт во мне, ведя по свету.
В этом мире нежности так мало
оттого, что мамы больше нету.

Бытие на новый лад (по мотивам стихов Поэта Николая Зиновьева)
*
По «карте бывшего Союза»
Учились в школе мы давно,
Те знания – не стали грузом,
Как легендарное кино…
Мы знали горы, знали реки,
И все названия морей.
Просторов – не забыть вовеки
Бескрайней Родины своей!
«Как солнце зимнее огромно!
Поля безбрежны, как моря -» (с)
Границы разделили скромно
Простор, где жизнь течет твоя.
Пусть тайно — верили мы в Бога,
Хоть говорили: «Нет Его!»
Но паски – все пекли (не строго)…
И вспоминали Рождество!
Священный Праздник День Победы,
Воспетый в пьесах и стихах –
Всегда застолье и беседа…
О том — не сниться в страшных снах.
Вступили в Эру Водолея,
На стыке наших двух эпох,
Стремимся делать, не жалея,
Все то, что не велел нам Бог…
Пускай, открыты нынче Храмы –
Мы в душах – стали холодней,
Нас постоянно троллят хамы,
В инете – ищем круг друзей…

12. Наталья Спасина

Уходят осени по кромке
*
«Как солнце зимнее огромно»
Николай Зиновьев
*
Уходят осени по кромке
Безумных лет.
И зим прозрачною истомой
Глядит вослед,
Тем леденящим монохромом-
Небесный шар.
«Как солнце зимнее огромно» —
Полна душа
Безмолвного очарованья
И пустоты…
Где наши прежние желанья?
Где те мечты,
Что до плеяд нас возносили?
Где тот восторг,
Замешанный на звёздной пыли?
Где ты, мой Бог.
Где той любви предвосхищенье,
Тех губ тепло?
То вожделенье, наслажденье?
Ужель прошло?
Где та струящаяся нежность,
Тот счастья брег?
Льет утро холода небрежность
В слепящий снег.
Полны неутолимой дрёмы
Льдов зеркала…
«Как солнце зимнее огромно…»
Как жизнь мала…

Юности далекие огни.

.
Средь них размеренно и скромно
Идет — проходит жизнь моя.
Николай Зиновьев
.
Жизнь проходит, годы позади,
Прах минут ссыпается в воронку.
Вот, совсем недавно — ты девчонка,
С сердцем всевосторженным в груди.

С бирюзой колечко на руке,
Платья ситец обнимает нежно.
И летишь по миру налегке.
Что секунды? Тикают неспешно.

А потом ускоренный режим,
Счёт потерян дням, годам, неделям.
Всё спешим куда-то, всё бежим,
Жизнь осмыслить – пол часа в постели.

И уже помедленнее дни,
Прошлого листаются страницы.
Юности далёкие огни,
Юности доверчивые птицы.

14. Александр Кременьч

Пора!
*
Пусть мы в пророки не годимся,
Но, чтоб не так хамели хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…
Николай Зиновьев, «Друзьям»
*
Пора, друзья, давно пора
Нам бить во все колокола!
Став искренней искры костра,
Душа раздета догола!

Сама терпела,- нам запрет,
Но есть всему своя межа.
Добра к причине многих бед,
Невежам, русская Душа.

Да, толерантна и мягка,
И в этом хам нашёл предлог
Речам похабным, кулакам,
Не понимая, что убог.

Локтями путь пробив во власть,
Свил беспардонный людоед
Себе гнездо, сумев украсть
Немало из казны монет!

Затем, над бедностью глумясь,
Наглел, не видя берегов:
Сам перегрыз с народом связь,
Но возродится Крысолов!

Ещё под хамскую дуду
Страна плетётся, но. пока
Мы вражью, злобную орду
Былым не сделаем в веках!

15. Карине Саркисян

Пусть мы в пророки не годимся,
Но, чтоб не так хамели хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…
Николай Зиновьев
*
Зиновьев Николай- пророком стал во храме,
Где каждый из стихов- волнующе глубок.
Под сенью этой застывают хамы.
И в каждой строчке присутствует здесь Бог.

1. Марина Юрченко Виноградова

Страна
.
У карты бывшего Союза
с обвальным грохотом в груди
стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
касаюсь пальцами морей,
как будто закрываю веки
несчастной родины моей.
Николай Зиновьев

Только в былом столетии,
в памяти та страна.
После моей Советии
новая мне странна’.

Мало чего построили,
всё поломав легко.
Трудно считать героями
целящих в «молоко».

В грязно-тупой политике
можно ль понять резон?
Не поддаётся критике
нынешний наш разор.

Мощной моей державою
прежде гордилась я.
С тою сравниться славою
новой стране нельзя.

______
Разор — разорение, опустошение

Источник