Новокрестьянская поэзия. Сергей Есенин (ЕГЭ по литературе)
Новокрестьянская поэзия – это литературное направление, которое возникло в России в середине 1910-ых годов. В группу новокрестьянских поэтов входили Н. Клюев, С. Есенин, С. Клычков, П. Карпов, А. Ширяевец, которых объединяла любовь к деревенской Руси в противоположность к «железной» России, кровная связь с миром природы. Философия «избяного космоса», культ трудовой нравственности стал основой лирики этих поэтов.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
В 1918 году Сергей Есенин написал статью «Ключи Марии», где дал теоретическое обоснование поэтической школе новокрестьянских поэтов, которые отразили в своём творчестве «скифство» русской души, её извечное стремление к движению с помощью звуков, красок, соединяя земной мир с небесным.
Сергей Есенин – самый яркий представитель этого направления, и, безусловно, его творчество выходит далеко за рамки новокрестьянской поэзии, нося глубокий общечеловеческий и философский характер.
Б. Л. Пастернак отмечал, что «самое драгоценное» в Есенине – это «образ родной природы, лесной, среднерусской, переданной с ошеломляющей свежестью, как она далась ему в детстве». А А. М. Горький сравнивал Есенина с музыкальным инструментом – оргАном, «созданным для выражения неисчерпаемой печали полей». Он с детских лет полюбил «берёзки-свечки», «шёлковые купыри», «зелёную ширь» полей, «нежнопенную волну» озёр.
Уже раннее стихотворение Есенина «Там, где капустные грядки», написанное в 1910 году, даёт представление о художественном методе освоения поэтом мира природы. Перед нами лирическая миниатюра, состоящая всего из четырёх строк:
Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Кленочек маленький матке
Зелёное вымя сосёт.
В первую очередь обращает на себя внимание яркая образность, метафоричность в изображении мира природы. Основа метафоры Есенина – русская загадка. На основе многих стихотворений поэта можно создать загадки, близкие к народным. Красная вода поливает капустные грядки – это восход. Маленький, сосёт зелёное вымя матки – это росток клёна. Мир природы одушевлён, очеловечен: «восход поливает». «кленочек сосёт». Авторский неологизм «кленочек» соотносится с миром животных. Вызывает ассоциации со словом «телёнок». Природа – это единое гармоническое целое, куда включаются деревья. Человек, животные, реалии крестьянского быта. Это капустные грядки, которые нужно поливать, «кленочек» похож на телёнка, сосущего у коровы вымя. Уже здесь мы видим любовь Есенина к яркому, насыщенному цвету, то ли лубочному, то ли цвету икон: «зелёный», «красный».
Образ клёна станет центральным в лирике Есенина, он встречается во многих стихотворениях поэта и соотносится с лирическим героем:
Стережёт голубую Русь
Старый клён на одной ноге.
Сам себе казался я таким же клёном,
Только не опавшим, а во всю зелёным.
Мир природы всегда предстаёт у Есенина в конкретных образах. У него не просто деревья, обязательно конкретное дерево и в то же время художественный образ, имеющий символическое значение. Если лирический герой соотносится с клёном, то берёзка – это и девушка – «зелёная причёска, девическая грудь», это и Русь – «страна берёзового ситца». Лирический герой – клён, который стережёт берёзку – Русь. Таким образом, тема природы сливается с темой Родины.
Образы деревьев у Есенина всегда ярки и метафоричны, одухотворены и персонифицированы. Черёмуха у него «сыплет снегом» или, «как метель», «машет рукавом». «Тёмным елям снится гомон косарей», а ракиты «слухают» «посвист ветряной». Ивы – «кроткие монашки» — «вызванивают в чётки». И трава, и цветы у поэта всегда названы и опоэтизированы. Лебеда у него «малиновая», «шишкопёрая», вербы «седые», а полынь «свинцовой свежести».
Одна из особенностей художественного метода Есенина – олицетворение наоборот. Он наделяет человека свойствами природы:
Облетает моя голова,
Куст волос золотистый вянет.
Природа и человек у Есенина обладают общими законами бытия: осенью облетают кусты, осенью жизни «облетает» голова лирического героя и «вянет» «куст» его волос. Лирический герой часто мечтает перевоплотиться в дерево и стать частью природы, испытывая то же состояние покоя и умиротворения. Он хочет «ивняком при дороге»
Сторожить задремавшую Русь.
Лирический герой учится у природы жизненной мудрости, кротости и смирению, учится хранить в своей душе всё лучшее, чистое, «цвет черёмух в глазах беречь».
В ранней лирике Есенина природное бытие показано как божественное литургическое действо. Литургия, или обедня, — это церковная служба. Природа – это храм, а лирический герой вместе с явлениями природы совершает богослужение.
Итак, Сергей Александрович Есенин – наиболее яркий и всенародно любимый представитель новокретьянской поэзии, чьё творчество выходит за рамки этой школы. Лирика поэта заключает в себе общечеловеческое и глубокое философское содержание. Художественный мир Есенина ярок и метафоричен, наполнен красками, звуками, взятыми у самой природы.
Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем
Чтобы вывести это сочинение введите команду /id35245
Источник
Модель мира в «новокрестьянской» поэзии: отношение «микрокосмоса — макрокосмоса»
Самобытным явлением в литературе стала так называемая новокрестьянская поэзия. Литературное направление, представленное творчеством Н. Клюева, С. Есенина, С. Клычкова, и т.д сложилось и утвердилось в сер. 1910-х.
Термин этот был использован, чтобы отделить поэтов «крестьянской купницы» (по определению С. Есенина) от крестьянских поэтов XIX в.
Новокрестьянских поэтов объединяли — при всех различиях творческого почерка и меры таланта — истовая любовь к деревенской России (вопреки России «железной»), желание высветить исконные ценности ее верований и морали труда, обихода. Кровная связь с миром природы и устного творчества, приверженность мифу, сказке определили смысл и «звук» новокрестьянской лирики и эпики.
Природа – это храм. Религия для них уже не важна, главное красота природы.
Философия «избяного космоса», всечеловеческий пафос, любовь к родине, культ трудовой нравственности, кровная связь с родной природой, благословение родному их душе миру красоты и гармонии — вот главные общие устои, объединявшие поэтов «новокрестьянской» плеяды. В 1918 в книге «Ключи Марии» Есенин, исследуя природу «ангелического» образа, сформулировал общие черты поэтического мира своего и своих собратьев, создав, по сути, теоретическое обоснование поэтической школы народного духовного реализма, воплощающей в себе вечное стремление русской души к движению в звуке, краске, создание материального мира в вечной связи с небесным.
Н. А. Клюев выразил новокрестьянскую тенденцию начиная со сборника «Лесные были» (1913) лироэпика на фольклорной основе, поэтическое пересоздание сельской жизни.
Стихотворение «Путешествие» — объединение макро- и микрокосмоса. Поэт рассказывает о странствии своей души по «далям тела». Члены тела выступают здесь как части ландшафта. («Я здесь, – ответило мне тело, –
Ладони, бедра, голова, –
Моей страны осиротелой
Материки и острова.
И, парус солнечный завидя,
Возликовало Сердце – мыс:
«В моем лазоревом Мадриде
Цветут миндаль и кипарис».
Мои уста – горючая пустыня,
Гортань – русло, где камни и песок.
Шар земной – голова, тучи – кудри мои,
Мозг – коралловый остров)
Клюева же даже ласкательные обращения к любимому: ершонок, купава, совенок – являются деталями мифологического образа «человек – вселенная» и не стоят в одном ряду с ласкательными типа кошечка, птичка, ласточка.
В редуцированной форме образ собственного тела как природы (понимая под этим части ландшафта и его животно-вегетативное «наполнение»).
Дериватами представлений о себе как микрокосме являются образы животных и растений (как компонентов, составляющих вселенную), с которыми поэт отождествляет себя:
Я, налим в зеленой тине
Я осетром разинул жабры
Ворон ты, я же тундровый гусь.
С аналогичным уподоблением микрокосма макрокосму мы встречаемся и при описании действующих лиц – лирических адресатов, реальных и вымышленных персонажей.
Это, с таким постоянством, то отчетливо, то смутно, возникающее у Клюева представление о параллелизме макро– и микрокосма не порождено свободной фантазией поэта, а отлито по трафарету древнего отождествления мира (космоса) и человека, отложившегося в космогонических мифах многих народов. (Согласно этим мифам, возникновение вселенной связывается с образом первочеловека: в одной группе таких мифов тело убитого, принесенного в жертву или как-то иначе устраненного первопредка создается из соответствующих частей вселенной, в другой – этот тип преобладает – оно само является первичным материалом мироздания.)
С. Есенин. «Космос» — (от греч. Порядок, мироздание) в мифологической и мифологизированной раннефилософской традиции мироздание, понимаемое как целостная, организованная в соответствии с определенным законом вселенная. Всем мифологическим системам присущ общий набор черт, определяющих космос. Он противостоит хаосу и всегда вторичен. Взаимоотношения космоса и хаоса осуществляются не только во времени, но и в пространстве. И в этом случае космос нередко представляется как нечто включенное внутрь хаоса, который окружает космос извне. Космический закон еще более тесно связывает космос и человека (макрокосм и микрокосм). Космические мотивы можно встретить в творчестве многих поэтов, есть они и у Есенина.
У него практически в каждом стихотворении присутствуют небесные явления, космические пейзажи. Так, например, месяц (луна) упоминается в 52 стихотворениях, солнце (10), звезды (32), небо (14) .
У Есенина космическая модель мира двухчленна (небо и земля). К первому — верхнему миру — относятся небесные явления (небо, солнце, луна, звезды), ко второму ярусу — среднему — относятся земля, деревья, животные, человек, жилищные и другие строения. Эти ярусы очень тесно взаимосвязаны.
· У лесной поляны — в свяслах копны хлеба, Ели, словно копья, уперлися в небо. (« Задымился вечер… «, 1912 г.)
· Погасло солнце. Тихо на лужке. (« Табун.», 1915 г.)
· Гляну в поле, гляну в небо — И в полях и в небе рай. (« Гляну в поле…», 1917 г.)
· В три звезды березняк над прудом… («Я покинул родимый дом…», 1918 г.)
Дом, являясь центром вселенной, связан с космосом через крышу.
· От луны свет большой Прямо на нашу крышу. («Вот уж вечер. Роса…», 1910 г.)
· Луна над крышей, как злат бугор. (« Под красным вязом крыльцо и двор…», 1915 г.)
· Галочья стая на крыше Служит вечерню звезде. («Вот оно, глупое счастье…», 1918 г.)
Выйдя из дома и отправившись в путешествие, лирический герой также ощущает свою связь со вселенной. Здесь вступает в силу « закон микрокосма и макрокосма». Человек — своего рода микрокосм, со всеми своими ощущениями, впечатлениями. Эти впечатления он получает из взаимодействия с природой, с другими людьми, то есть из макрокосма.
Хочу концы земли измерить, Доверясь призрачной звезде. («Пойду в скуфье смиренным иноком…», 1914 г.)
· Манит ночлег, недалеко от хаты, Укропом вялым пахнет огород, На грядки серые капусты волноватой Рожок луны по капле масло льет. (« Голубень»., 1916 г.)
· Не гнетет немая млечность, Не тревожит звездный страх Полюбил я мир и вечность, Как родительский очаг («Не напрасно дули ветры…», 1917 г.)
Животные в произведениях Есенина также являются частью вселенной и
их переживания, мироощущения также связаны с космосом. Например, в
стихотворении «Песнь о собаке» автор показывает боль животного, его
страдания посредством космических мотивов.
(«Утром в ржаном закуте, Где златятся рогожи в ряд, Семерых ощенила сука, Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,Причесывая языком,И струился снежок подталый Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры Обсиживают шесток, Вышел хозяин хмурый, Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала, Поспевая за ним бежать. И так долго, долго дрожала Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,Слизывая пот с боков,Показался ей месяц над хатой Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко Глядела она, скуля, А месяц скользил тонкий И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки, Когда бросят ей камень в смех, Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.» )
Космические мотивы тесно соседствуют и с религиозными.
· С голубизны незримой кущи Струятся звездные псалмы. («Не ветры осыпают пущи…», 1914 г.)
· Тихо — тихо в божничном углу, Месяц месит кутью на полу. («Нощь и поле, и крик петухов.», 1917 г.)
Так же как и у Есенила У Клюева был образ крестьянской избы – это осевой образ, который является своего рода микрокосмосом, обнимающий всю полноту бытия. Изба и Вселенная смотрятся лицом к лицу, символизирут др. др.: изба становится макрокосмосом, а Вселенная физиологизируется, представая в образах земных существ, частей тела, еды и т. п. = > относительность макро- и микрокосма.
«Земледелие – космическая лоборатория. Сельская жизнь и дело по своей проподе космичны (жили по звездам, земледелие связано со звездами). Город – порча падение. (Клюев).
21.
Поэтика «сатирического» текста начала 20 века (С. Черный, Тэффи, А. Аверченко)
Источник: Русская литература рубежа веков (1890-е – начало 1920-х гг.); учебник по русской литературе под ред. Соколова.
Творчество группы писателей, объединившихся вокруг журнала «Сатирикон», при всей разительной непохожести ее наиболее крупных индивидуальностей, являет, тем не менее, по-своему целостный феномен. Оно запечатлело новый этап развития сатиры, отличный от предшествующего (годы Первой русской революции) обновленным художественным видением. В этом качестве проза и поэзия «сатириконцев» во много сближаются с устремлениями русского неореализма конца 1900х — начала 1910х гг. (к примеру, в особого рода пристрастии к быту, свободном однако — в лучших образцах — от «бытовизма»).
Бодрый смех здравомыслящего, неглупого, житейски опытного, но при этом — добродушного и и даже великодушного человека — важная тональность ранней прозы Аверченко. Он действительно много взял от американскою юмористики 2-ой половины XIX века. Постоянный герой новелл Аверченко, выступающий под разными именами, так же энергичен и деятелен, насмешлив и незлоблив, как персонажи О’Генри Рассказы А. рубежа 1910 годов часто напоминают отрывки единого «плутовского романа», притом — романа газетного, романа-фельетона. Любимый прием автора — размашистый гротеск, доведение бытового комизма явления до фантасмагории, до абсурда. Однако, проза Аверченко эволюционирует: юмор обыденного здравомыслия и и поверхностной, но острой житейской наблюдательности — в его книгах середины 1910х становится глубже и индивидуальней. «Ткань» текста неизмеримо плотнее, чем это было в первых новеллах, художественный эффект достигается не комизмом сюжетных коллизий, а острым вниманием к поведению, к речи, интонациям, мечтам персонажей, к деталям быта. Восторженно встретивший Февраль 1917 г Аверченко уже к маю начинает испытывать тревогу. В фельетонах 1917 г. А. с юмором, но прямо и жестко объясняет читателю: энегричного и трудолюбивого профессионала «экспроприировать» невозможно, равенства между трудящимся и бездельником ни одна социальная пертурбация установить не в состоянии, единственные средства ликвидации российского кризиса — жесткий гражданский порядок и систематический труд. В середине 1918 г после окончательного закрытия журнала «Новый Сатирикон», А. уезжает в гастрольную поездку на юг России, а в октябре 1920 — эмигрирует в Константинополь. Книга «Записки Простодушного» (1922) стала для А. трагикомической хроникой эмиграции, заставившей многое пересмотреть и переоценить. последние сборники рассказов («Смешное в страшном» (1923), «Рассказы циника» (1925)) создавались в Праге, куда А. переселился летом 1922. Вспоминая о казусах, мистификациях, дружбах и бытовых анекдотов довоенного Петербурга перемежаются трагигротескными картинами жизни советской России. Но интонация гнева, скорби, оскорбленного здравого смысла, саркастического и прозордивого предвидения будущего страны, вознесшая на высоту истинной литературы его рассказы и фельетоны времен Первой мировой войны и 1917-1921 гг. уходит из его прозы. Новеллист все явственней возвращается к жанру анекдота, теперь — ностальгического. А.Т.Аверченко умер в Праге, в марте 1925 г., в возрасте 44 лет.
Тэффи, Надежда Александровна Бучинская, дебютировала как поэт, драматург, новеллист, получила известность как фельетонист. Славу Тэффи принесли публикации в «Сатириконе» и «Новом Сатириконе», а затем — сборники коротких, изящных, печальных новелл, выходившие в свет, начиная с 1910г. Юмористическими рассказами эти новеллы можно назвать лишь условно.Объект внимания автора в «Юмористических рассказах» — бытовое «неблагообразие» русской жизни. Юмор Тэффи (эта тенденция ощутимо усилится в зрелой прозе) — в тонкости и точности наблюдений над комичными и печальныи подробностями повседневности, в точных речевых характеристиках персонажей. Еще один любимый стилистический прием Тэффи — юмористическая типизация общеизвестных ситуаций , выявление комизма общих мест, условностей — будь то приемы кокетства, дачная жизнь, рождественские хлопоты или поездка на курорт. Однако, уже в «Юмористических рассказах» есть новеллы, открывающие самый плодотворный для Тэффи путь «смеха сквозь слезы», пристального внимания к тончайшим движениям души, к мелочам бытия. Лучшие рассказы не смешны, скорее трагичны. Поэзия, комедия, трагедия обыденности — предметы острого интереса Тэффи. Начиная с книг «Дым без огня» и «Неживой зверь», герои ее маленьких новелл на редкость индивидуальны; Явдоха, Катя — хозяйка шерстяного барана, Алеша, Матрена, Ваня Щеголек, десятки других ее героев никоим образом не могут быть определены как «типы эпохи». Каждое лицо здесь — единственное. Меняется и поэтика ее новелл. Тэффи овладевает почти поэтической плотностью, тонкостью, многозначностью слова и детали. Несомненно — ее поэтика дана «чеховской школой», однако — эта поэтика аккумулировала также творческий опыт Ф.К.Сологуба — поэта и новеллиста, возможно также — И.Ф.Анненского и поэтов-акмеистов. Рассказы проникнуты чувством великого сострадания к маленькому человеку, окрашенного ощущением горечи и окружающего зла. Жизнь представляется каруселью, которая закручена какими-то злыми силами. Однако пессимистичное мироощущение станет характерно для нее только в последние годы жизни, когда она станет размышлять о близости конца, смерти. Начало эмигрантского пути Тэффи, дорога из «красной» Москвы на «белый» юг, дни перед сдачей Одессы, плавание в Новороссийск и отбытие в константинополь описаны в «Воспоминаниях» (1972). Родовые черты ее повести — зоркий юмор, горькая человечность, людское многоголосье с точнейшими речевыми характеристиками персонажей, полное отсутствие иеремиад, патетики (и тем не менее — ужас происходящего передан полностью). В этой же тональности — выдержаны рассказы 1920х гг о Петрограде времен военного коммунизма, о революционной России, о начале жизни в эмиграции. Трудно и достойно пережив годы Второй мировой войны, отказавшись в 1946 г от настойчивых предложений вернуться в СССР, писательница умерла в Париже 6 октября 1952г. Наследников ее своеобразной традиции , пожалуй, равно трудно указать как в отечественной прозе, так и в литературе русского Зарубежья.
Саша Черный (Александр Михаилович Гликберг, 1880-1932)
Расцвет дарования Саши Черного начинается в 1908 г рост его известности начинается тогда же, по мере публикаций в только что основанном «Сатириконе» его «Сатир», занимающих в еженедельнике почетное место. Произведения Ч. в период революции имели резко обличительный характер, но и в период радикализма не поднимались до критики общественного строя в целом, им не хватало четкости социального идеала. Книгу «Сатиры» открывало стихотворение «Критику» («Когда поэт, описывая даму. «) и иронично напоминало о неадекватности автора — повествователю, личности поэта — системе литературных масок, созданной в книге. Основная интонация повествователя «Сатир» ,выраженная с замечательной силой — свирепая тоска, ужас перед одиночеством, подсознательное ощущение собственного бессилия, брезгливая неприязнь к «карнавалу мелюзги», к жалкой «обстановочке» столицы и провинции, светсткого гулянья и дачного сезона, мещанской квартиры и редакции толстого журнала, к повсеместному «неблагообразию» жизни, усугубленному способностью автора видеть, замечать, блистательно описывать — именно это «неблагообразие». «В книгах гений Соловьевых,/Гейне, Гете и Золя,/А вокруг от Ивановых/Содрогается земля». — кажется, ужас Саши Черного перед «Ивановыми», перед обыденностью как формой фантасмагории, зиянием «вселенской пошлости», есть ощущение романтическое. Сила и желчность тоски обусловлены именно высотой идеала. Этот «антимещанский пафос » присущ в конце 1900х гг всем ведущим «сатириконцам». «Ивановы» Саши Черного сродни и «веселым устрицам» Аверченко, и «человекообразным» Тэффи. Однако, Тэффи расстается с пафосом нелюбви к «толпе» рано: уже к 1914 в ее прозе «толпа» подразделяется на «людей» — именно они становятся объектом внимания, сочувствия и любви новеллистки. В юмористике Аверченко, напротив, к середине 1910х герой и повествователь предельно сближаются. «Я» в прозе Аверченко — все дальше от условного «первого лица» литературной маски, все ближе к авторскому голосу. Мировидение прозы Аверченко — именно мировидение порядочного, энергичного, неглупого и добродушного «Иванова», «русского обывателя», который хочет «просто жить».
В 1911 С.Ч. покидает «Сатирикон». Вскоре выходит книга «Сатиры и лирика». Ее появление определила абстрактность общественных убеждений. Юмор там сочетался с горькой иронией, общественным скепсисом. Будущее представляется Ч. далекой, несбыточной мечтой и его жизненный идеал начинает воплощаться в образе «естественного» человека. Поиски жанра свидетельствуют о завершении первого периода творчества Саши Черного, об исчерпанности интонации «романтического пессимизма» «Сатир». В тертьей книге сатир — «Жажда», Ч. построил на мотивах и образах ушедшего прошлого, неприятии им эмигранской жизни. Россия становится для него постоянно преследующим, но недосягаемым миражом.
Поздняя поэзия Ч. резко отличается от «сатир и лирики»1900х — госпитальный быт, усталые сестры милосердия, солдаты составляютего тематику, а ритм, авторская интонация,отчасти, быть может, даже отношение к герою — неожиданно предвещают поэмы Твардовского. Нарастают мотивы усталости, чувство потери читателя, своей ненужности читателю-эмигранту. Саша Ч. неожиданно умер 5 августа 1932 г.
Несомненно, лучшими его книгами были «Сатиры» и «Сатиры и лирика». Подлинная стилистическая новизна его поэзии, интонационная, метрическая (в частности — широкое использование автором новых для русской поэзии 1900х тонических размеров), жесткая, пародийная, гротескная выразительность, ошеломляющая новизна желчной интонации, блеск метафор, предвещающих поэтику имажинизма и экспрессионизма — не были в полной мере оценены современниками.
Источник