Владимир Маяковский.
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый Вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
Простыни вод под брюхом были.
Их рвал на волны белый зуб.
Был вой трубы — как будто лили
любовь и похоть медью труб.
Прижались лодки в люльках входов
к сосцам железных матерей.
В ушах оглохших пароходов
горели серьги якорей.
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Угрюмый дождь скосил глаза.
А за
решеткой
четкой
железной мысли проводов —
перина.
И на
нее
встающих звезд
легко оперлись ноги
Но ги-
бель фонарей,
царей
в короне газа,
для глаза
сделала больней
враждующий букет бульварных проституток.
И жуток
шуток
клюющий смех —
из желтых
ядовитых роз
возрос
зигзагом.
За гам
и жуть
взглянуть
отрадно глазу:
раба
крестов
страдающе-спокойно-безразличных,
гроба
домов
публичных
восток бросал в одну пылающую вазу.
СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»
1914
Вот иду я,
заморский страус,
в перьях строф, размеров и рифм.
Спрятать голову, глупый, стараюсь,
в оперенье звенящее врыв.
Я не твой, снеговая уродина.
Глубже
в перья, душа, уложись!
И иная окажется родина,
вижу —
выжжена южная жизнь.
Остров зноя.
В пальмы овазился.
«Эй,
дорогу!»
Выдумку мнут.
И опять
до другого оазиса
вью следы песками минут.
Иные жмутся —
уйти б,
не кусается ль?-
Иные изогнуты в низкую лесть.
«Мама,
а мама,
несет он яйца?»-
«Не знаю, душечка.
Должен бы несть».
Ржут этажия.
Улицы пялятся.
Обдают водой холода.
Весь истыканный в дымы и в пальцы,
переваливаю года.
Что ж, бери меня хваткой мерзкой!
Бритвой ветра перья обрей.
Пусть исчезну,
чужой и заморский,
под неистовства всех декабрей.
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек.
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 20.07.2020. Владимир Маяковский.
- 17.07.2020. Проблема.
- 08.07.2020. Стихи!
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Если звёзды зажигаются -значит это кому-то нужно
Какое замечательное сегодня небо … темно-синее, глубокое, усыпанное яркими маленькими и большими звездочками, которые выстроились в замысловатые созвездия. Ни одна из них не болталась в небе без дела. У каждой, даже самой маленькой, имелось собственное важное предназначение.
Вот, например, две нижние звезды в ковше Большой медведицы. Они не просто сияют, они всматриваются в темные улочки городов и деревень, заботливо освещая дорогу спешащим куда- то людям. Сейчас, накануне Рождества, у людей много забот, а так как зимой ночь торопливо укрывает землю, звездам, так же как и фонарям, приходится много работать. Светить и светить! Если, конечно, снеговые тучи не приплывут с севера и не распластаются над землёй. Сквозь такие тяжёлые тюфяки звездный свет не пробьется, как не старайся.
Звезды очень похожи на людей. Среди них есть добрые труженицы, а есть и, наслаждающиеся собственной холодной красотой, ленивицы. Наши две звёздочки-подружки были полной противоположностью друг друга. Одна была очень доброй и заботливой. Она без устали сияла теплым золотистым светом любви. Другая светила несколько ярче, но свет её был холодным и быстро рассеивался в темноте. Они дружили между собой, так как с самого рождения жили по соседству и вместе взрослели, познавая свой огромный мир.
— Знаешь, подруга, я что-то устала сегодня работать, теперь буду отдыхать. Пусть люди уж как-нибудь сами смотрят себе под ноги, без меня! — воскликнула холодная звёздочка и перестала смотреть на землю.
— Но как же люди? Они ничего не увидят без твоей помощи! Или будут бояться, и может даже отложат свои дела до утра. А если это неотложные дела? Жизненно важные? Я думаю, ты не должна лениться, — растерянно произнесла подружка.
В это самое время она заметила, как в темный переулок свернула хрупкая женщина, на плече у неё была большая сумка, и она старательно освещала себе дорогу мобильным телефоном то и дело, включая его. Тёплая звездочка тут же протянула свой золотистый лучик ей под ноги, осветила дорогу.
— Ой, замечательно! Всё стало так хорошо видно. Теперь я быстро доберусь до дома больной девочки. У неё такая высокая температура. Надо срочно ей помочь, — так размышляла женщина, вслух бормоча себе под нос. Она была детским доктором. И очень часто темными зимними вечерами приходилось ей ходить пешком к больным детям. Она была трусихой и боялась темноты, но желание помочь малышам оказывалось сильнее страха. Она быстренько бежала от дома к дому, а теплая добрая звёздочка радостно светила, провожая её. Вот они и у нужного дома. Возле калитки их встречал встревоженный папа. Он очень обрадовался и быстрее повёл доктора в дом. Звёздочка тоже захотела взглянуть на бедную малышку. Как прелестна была эта девчушка! На вид ей было лет пять. Белые локоны её волос были разбросаны по подушке. Щёчки горели румянцем, глаза были прикрыты, сквозь ресницы просачивались слезы. Она не спала, но была совсем без сил. Мама сидела рядышком, обтирая руки и ноги малышки мокрым полотенцем, и успокаивая её ласковым голосом. Вошла доктор. Из большой сумки она достала трубку, начала слушать дыхание, сердечко, начала ощупывать руками шейку, животик. Затем всё из той же сумки достала лекарство и сделала укол ребёнку. Доктор дождалась пока температура начала спадать, увидела, что малышка стала улыбаться и попрощалась, обещая забежать завтра. Радостная звёздочка снова проводила доктора до освещенного проспекта, а сама быстренько заглянула в знакомое окно – малышка сладко спала, а значит, дело пойдёт на поправку.
А что ж её холодная подружка? Она всё любовалась собственной красой, даже не вспоминая о своих обязанностях.
— Как же я рада снова и снова помогать людям, делать добрые дела! — сказала теплая звездочка подружке, — неужели тебе не хочется помочь им тем, что и сделать то совсем не трудно?!
— Да я не думаю про них вовсе, — равнодушно ответила холодная подружка.
— Хотя точнее думаю, думаю, что они сами виноваты в том, что им приходится ходить в темноте. Надо всегда вовремя возвращаться домой, а не надеяться на фонари и звёзды! – добавила она уверенно.
— Вот вчера, например! Я только выглянула на землю и вижу, мальчишки на школьном дворе играют. Уже начало темнеть, а они с портфелями всё бегают, прыгают, на турниках висят, голодные, я даже слышала, как у них в животе урчало. И домашнее задание наверняка не готово, а ведь мамы их предупреждали: «После школы не задерживаться!». Один из них увидел меня — испугался, что уже стемнело! Бегом домой побежал! А другие продолжали свои игры, не думая ни о чём. Ну и что я должна им помогать? Пусть идут в темноте и бояться! Будет им наука, в другой раз они вспомнят мамины слова…
— Да, я помню этого мальчика! Он так спешил домой, в темноте перебегая дорогу, что не пошёл на пешеходный переход… Когда из-за угла выскочила машина, он от испуга прыгнул в сторону, упал и сломал руку. Я провожала его до самого дома по темным дворам. Мама ждала его уже возле подъезда и очень ругала, а потом повезла к врачу… Я, конечно же, провела их до автобусной остановки! Жалко мальчика, он обычно так не поступает. Заигрался с ребятами и вот результат! Знаешь, подружка, это не наши обязанности разбираться, хорошо или плохо поступают люди. Наше дело светить, а не судить! Вот если бы ты сразу исполнила свои обязанности и провела мальчика, домой ему не было бы так страшно, и он был бы внимательнее на дороге.
— Ой, подружка, давай лучше поговорим о чем-то более интересном. Знаешь, я сегодня видела такую красивую звезду. Она была великолепна в своём холодном свечении. Бриллиантовый блеск её лучей постоянно менялся от тёмно-бирюзового до сине-серого, такого яркого и ослепляющего. Она так важно прогуливалась по небу, что все звезды чуть не повыпадали из своих созвездий, заглядевшись на неё. Да вот и она! Смотри, она направляется прямо к нам! – и она устремила всё своё внимание к этой странной звезде.
А холодная красавица была уже рядом. Она давно присматривалась к этой маленькой звёздочке, отличавшейся от других равнодушием и самолюбованием.
— Как ты красива! О, великая звезда! — только и промолвила наша подружка, околдованная необыкновенным блеском.
— Да, я знаю, что я необычайно красива, — голос у звезды тоже был необычен и приводил в оцепенение своими то ли скрипящими, то ли шипящими нотками, словно обволакивающими густой пеленой, забирающими всю волю и ясность сознания.
Маленькая звёздочка была слишком молоденькой, она ещё много не знала, да и не очень-то спешила что-либо познать, она все время была занята только собой. Многие умудрённые веками звёзды могли бы ей рассказать печальную легенду о холодной тёмно-бирюзовой звезде, которая заботилась только о своей красе и своём величии. Она возомнила себя самой красивой и самой умной. Эта звезда никогда никого не любила и никого не уважала Однажды решив, что все должны подчиняться её желаниям, размечтавшись стать центром Вселенной, она просто выпала из своего созвездия и теперь слоняется по небу и подбирает глупышек-звездочек, похожих на неё мечтами и делами, а точнее бездельем. Сладкими обещаниями заманивая их к себе на службу, превращает затем в несчастные создания, без собственной воли и всяких прав. А главное без будущего. Звезда, которая отказывается от служения на благо всей Вселенной, отказывается и от своих прародителей, и от своих учителей, и от Великого Творца, который создал звезду, а затем подарил ей всю Вселенную и свою Любовь. Все звёзды сотканы из Его Любви и, отказываясь от неё, звезды гаснут, растворяются в бесконечности, превращаясь в космическую пыль. Только все вместе, только излучая Любовь, в каждом обычном дне, исполняя долг служения в предназначенных им созвездиях, в стройной и строгой системе мироздания, достигают звёзды высот, дающих возможность созерцать Творца и ощущать при этом непревзойдённое Счастье…
Тем временем бриллиантовая звезда вспыхнула и напустила синего тумана вокруг молоденькой глупышки, нашептывая ей свои скрипящие обещания.
— Ты хочешь стать такой же, как я? Я могу подарить тебе всю Вселенную с её бриллиантами. Ты заискришься, и все станут любоваться тобой! Мы будем вместе прогуливать по нашим небесам! Только обещай быть верной мне всегда! Откажись от Творца, бросай своё созвездие! – слащавый голос был так убедителен.
Порочная пелена сковывала разум, сознание вырисовывало картины вечного удовольствия, синий туман не давал рассмотреть хитрый мерцающий блеск холодных глаз.
— Подружка! Милая Подружка! Не верь ей! Вся Вселенная уже и так принадлежит тебе! Ты сама и есть вся Вселенная! А потом, как же я? Ты же не можешь оставить меня, свою добрую подружку! — тёплая звёздочка умаляла сквозь горячие слёзы.
И сердце холодной подружки встрепенулось, в нем ведь жила Любовь и она отозвалась на искренний зов и захотела остановить эти горькие слёзы, ведь это плакала Любовь во имя спасения дружбы, да и самой жизни в целом. В этот момент на небесах родилось сострадание, верный помощник в обретении Великой Любви.
Бирюзовая звезда-отшельница не выдержала такой горячей обстановки и унеслась куда подальше. Звездочки-подружки рассмеялись весело- весело, легко-легко! Они засияли огненным, таким теплым и нежным радужным светом и наперебой начали рассказывать друг другу о своих ощущениях. Другие звёзды из их созвездия Большой Медведицы тоже радостно моргали и внимательно прислушивались, чтобы все запомнить на века.
На небесах дни пролетают как мгновения и пока звезды становились мудрее, на земле дни сменяли ночи, а весна сменила зиму. Приближался праздник Пасхи. Люди уже украсили дома веточками вербы, если вдруг Иисус постучит у калитки, пусть знает мы рады его встретить, мы вымели сор из дома, мы освободили место для душевных богатств. Знаем и то, что Бог Любит нас, а в сердце каждого из нас живёт любовь, подаренная при рождении. Так давайте отыщем эту Любовь, если постараемся, то успеем к Святому Воскресению. А в Воскресение…. Христос Воскрес…. И увидел, что люди разобрались наконец-то в его заветах. Люди отыскали Любовь в сердцах. Люди любят и, главное, они дарят эту Любовь друг другу. Они всем сердцем поверили в Единого Бога и возлюбили ближнего, как и самих себя…..
Источник