Белое солнце пустыни комикс

Белое солнце пустыни

Персонажи

Поиск персонажей

• Будем искать среди персонажей фандома

Всего персонажей — 20

Чёрный Абдулла — бандит, бывший контрабандист и главный антагонист фильма.

Третья жена Абдуллы.

Самая младшая, девятая по старшинству жена Абдуллы.

Трусливый, жадный, коварный и безжалостный разбойник, возможно, существующий лишь в сознании Саида. Закадровый персонаж, собственной персоной в фильме не появляется.

Вторая жена Абдуллы.

Первая жена Абдуллы.

Восьмая жена Абдуллы.

Шестая, любимая жена Абдуллы.

Жена Фёдора Сухова.

Седьмая жена Абдуллы.

Жена Павла Верещагина

Павел Артемьевич Верещагин — начальник бывшей царской таможни.

Красноармеец, молодой неопытный боец.

Местный житель, родом из бедной семьи.

Четвёртая жена Абдуллы.

Фёдор Иванович Сухов — главный герой фильма, красноармеец Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени Августа Бебеля, возвращающийся из госпиталя домой.

Источник

Белое солнце пустыни. Полная версия

Аннотация: Авторы романа – сценаристы «Белого солнца» Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков написали его еще в 1960-е годы, но тогда издать его в таком виде было нельзя. Поэтому авторы и переделали роман в сценарий, кое-что переделав и избавившись от многих сюжетных линий. Примерно три четверти содержания книги для читателей будет абсолютно новым: в фильм эта часть романа не вошла.

Р. Ибрагимбеков и В. Ежов

БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

Бывший красноармеец Федор Сухов двигался по пустыне походным шагом, оставляя за собой лунки следов, которые горячий ветерок старался побыстрее засыпать песком.

Темные пятна пота на выгоревшей гимнастерке с белым, как иней, налетом соли говорили о том, что Сухов не первый день идет по песчаным барханам, тянущимся от горизонта до горизонта, словно волны застывшего моря.

За спиной у Сухова висел тощий «сидор», в руке он нес саперную лопатку с зарубками на черенке, на первый взгляд непонятного назначения. Новенький поясной ремень, широкий, кожаный, с двумя рядами дырочек не соответствовал рангу рядового бойца, каким еще недавно был Сухов. На одном боку к этому ремню был приторочен малость помятый металлический чайник, на другом – кобура с револьвером; у самой же пряжки с ремня свисал кинжал в ножнах из жесткой кожи, вернее, даже не кинжал, а тяжелый боевой нож.

Солнце поднималось все выше и выше. Кустик полыни застыл метелочкой, не отбрасывая от себя тени. Промелькнула ящерица, царапая песок коготочками, и вновь все замерло, погрузившись в густую жаркую тишину, только под тяжелыми ботинками Сухова равномерно шуршал песок.

Скрываясь за гребнем, извилистой волной проплыла гюрза, блеснув желтой спиной, расчерченной ромбиками…

В звенящей вышине возник пернатый хищник; медленно кружась, он наблюдал за бредущим человеком, затем обратил внимание на скользнувший с кромки бархана желтый зигзаг – змея! Тотчас орел сложил как бы по швам крылья и ринулся вниз, атакуя добычу. Тонкий свист возник в воздухе.

Сухов среагировал мгновенно: выхватив револьвер из кобуры одновременно с поворотом тела, он прицелился в несущуюся к земле птицу, но в последний момент сдержался и, не выстрелив, опустил руку.

Давно перешагнувший военную молодость, когда в боевом азарте он палил из ружья во что попало, Сухов научился беречь боезапас; не раз он попадал в такие переделки, когда верная смерть грозила только из-за того, что в роковой момент ему не хватало всего одного патрона.

Так же давно Сухов положил себе за правило применять оружие только против явного врага или когда нужно было добыть в пустыне пищу.

Напавший на змею орел ничем ему не грозил, а в пищу годился бы только при одном условии – если бы Сухов умирал с голода.

Он вложил револьвер в кобуру и, не двигаясь, долго глядел на гребень барханной цепи, за которой скрылся хищник; ждал, когда тот взлетит снова. Орел не появлялся. Тогда Сухов из любопытства решил взобраться на бархан и посмотреть, что там случилось.

Поднявшись на гребень, он в десяти шагах от себя увидел птицу на обрывистом, подветренном краю бархана. Это был довольно крупный орел-змеятник. Сухов медленно подошел к нему. Орел лежал на брюхе, широко разинув крючковатый клюв и распластав по песку крылья.

Стало понятно, что произошло: змея, почуяв смертельную опасность, успела соскользнуть с песчаного обрыва вниз, а орел, не рассчитав, врезался грудью в край бархана и разбился о песок.

– Ай-я-яй. Какже ты так оплошал, браток? – Сухов склонился над разбившимся орлом. – Видно, молодая ты еще птаха!

С пулеметной частотой колотилось птичье сердце – это можно было заметить по трепыханию перьев под горлом.

Источник

Боль и страдания Верещагина. Судьба актёра из «Белого солнца пустыни»

Актёр Павел Луспекаев , при рождении получивший фамилию Луспекян, прожил не слишком длинную, но яркую жизнь, и его история является подлинным примером триумфа воли над невзгодами.

Детство. Война. Последствия

Павел Луспекаев родился в селе Большие Салы в Ростовской области в 1927 году. Его отец, армянин Богдасар Гукасович Луспекян , был мясником, а мать происходила из донских казаков. С началом войны Павла вместе с многими другими подростками перевезли в город Фрунзе (ныне Бишкек), где он работал слесарем. В 1943 году Луспекаеву исполнилось 16 лет и он пошёл добровольцем на фронт, присоединился к партизанам, участвовал в боях.

В ходе войны будущий актёр был тяжёло ранен в руку, пуля раздробила кость в плечевом суставе. Товарищи по отряду оперативно доставила его в госпиталь, где врач принял решение об ампутации, но находившийся в полубессознательном состоянии Луспекаев схватил медика здоровой рукой и не отпускал, пока тот не согласился сделать всё возможное, чтобы избежать потери конечности.

Руку удалось спасти и после выздоровления Павел был переведён на должность в штабе партизанского движения. По злой иронии судьбы раненая рука до конца жизни не беспокоила Луспекаева, а вот ноги, которые он отморозил, неподвижно пролежав на снегу четыре часа во время разведывательной миссии, позднее напомнили о себе самым неприятным образом.

Актёр театра и кино. Семья. Ампутация

С 1944 года Павел Луспекаев играл в областном драматическом театре Луганска, который в те времена назывался Ворошиловград. После окончания войны он поехал поступать в театральное училище им. Щепина, где преподаватели неизменно высоко оценивали его актёрский талант. Во время учёбы Павел Борисович женился на Иннесе Кирилловой , которая училась на 2 курса старше него. У пары родилась дочь Лариса.

После окончания Щепкинского училища Луспекаеву довелось поколесить по стране: он играл в театрах Тбилиси и Киева, пока не осел наконец в Ленинграде, где выступал на сцене БДТ. Коллеги-актёры вспоминали, что Павел Борисович не любил заучивать роль досконально и порой нёс на сцене отсебятину.Однажды на уговоры драматурга Игнатия Дворецкого, который просил Луспекаева зазубить текст, актёр ответил: «Извини, но я не то что тебя, я самого Чехова своими словами играю!». Вместе с тем, легендарный британский актёр Лоуренс Оливье , увидев Павла Луспекаева на сцене Большого драматического театра, отзывался о нём как о гениальном артисте.

В 1954 году Павел Борисович дебютировал в кино в картине «Они спустились с гор» (Isini chamovidnen mtidan), после чего его ещё несколько раз приглашали сыграть военных или чиновников.

В 1962 году, после окончания съёмок в фильме «Капроновые сети» , где он сыграл шофёра, Луспекаев был госпитализирован. Развившийся из-за нарушения кровообращения в отмороженных во время войны ногах атеросклероз угрожал жизни актёра, и врачам пришлось ампутировать фаланги пальцев. В 1965 году актёр вышел на пенсию по инвалидности.

В 1966 году Павел Борисович сыграл небольшую, но очень яркую роль преподавателя гимнастики КостАлМеда в фильме «Республика ШКИД» , и в том же году вновь оказался на больничной койке. Врачи собирались ампутировать Луспекаеву ноги до колена, тем самым поставив крест на его карьере актёра, но Павел Борисович уговорил медиков удалить ему только стопы.

После операции Павла Луспекаева стали одолевать боли, и он начал принимать обезболивающие препараты на основе опиатов и вскоре у него развилась зависимость. Актёр пробовал отвлечься, непрерывно лузгая семечки, но это мало ему помогало. Родные Павла Борисовича помнят, как он, борясь с зависимостью, вёл дневник, в котором отмечал сперва часы, а потом дни без наркотиков.

«Белое солнце пустыни»

В 1968 году режиссёр Владимир Мотыль предложил Павлу Луспекаеву сыграть таможенника Верещагина в истерне «Белое солнце пустыни» . Изначально персонажа должны были звать Александром, и он должен был появиться всего в паре сцен, но в ходе съёмок режиссёр был так восхищён творческой самоотдачей Луспекаева, что значительно расширил роль таможенника за счёт сцен, построенных на импровизации актёра, и переименовал героя в Павла.

Зная об инвалидности актёра, Мотыль предполагал, что Верещагин будет перемещаться на костылях, но Луспекаев с негодованием отверг эту идею и собственноручно разработал конструкцию металлических упоров, которые, будучи вставленными в сапоги, позволяли ему передвигаться без тросточки. И всё же съёмки давались Павлу нелегко, вскоре ноги начинали болеть и его жена (настоящая, не экранная), приехавшая вместе с супругом в Дагестан, приносила ему стул.

Павел Борисович грустно и проникновенно спел вошедшую в фильм песню «Ваше благородие, госпожа удача», но, как вспоминают его коллеги по легендарной картине, большую часть времени он производил впечатление жизнерадостного человека, который умел шутить и мог взорваться громогласным хохотом. Несмотря на инвалидность, Луспекаев мог постоять за себя. В сцене на баркасе кровь мы видим на лице актёра настоящую кровь: в тот день он пришёл на съёмки после потасовки в пивнушке, в ходе которой его зацепили ножом.

После выхода «Белого солнца пустыни» на экраны Павла Луспекаева начали узнавать на улицах, но пожинать плоды славы актёру было не суждено.

Смерть и память

Павел Луспекаев ушёл из жизни через месяц после премьеры прославившей его картины. Он умер в Москве, в гостиничном номере, от разрыва сердечной аорты в возрасте 42 года. Последней картиной, в которой актёру довелось сниматься, стала драма «Такая длинная, длинная дорога…» .

Похороны Павла Борисовича совпали с празднованием столетия со дня рождения Ленина, так что семье актёра пришлось везти его тело из Москвы в Ленингард, где студия «Ленфильм» взяла на себя хлопоты по проводам Луспекаева в последний путь. Тело актёра было захоронено на Северном кладбище, позднее на его могиле таможенники поставили памятник.

Памятники Луспекаеву в образе Верещагина были также поставлены в Луганске, на границе Донецкой и Ростовской областей, а также возле штаб-квартиры Федеральной таможенной службы в Москве.

Кроме того, именем Павла Верещагина был назван патрульный корабль таможенной службы, спущенный на воду во Владивостоке в 2000 году. Участие в церемонии поднятия флага на судне приняла дочь Луспекаева. Внучка актёра закончила Российскую таможенную академию и работает по специальности в аэропорте Пулково.

Источник

Неизвестные подробности съемок «Белого солнца пустыни»

Фильм «Белое солнце пустыни» вышел на экраны в 1970 году и уже почти полвека является народным достоянием. Фразочки товарища Сухова и Петрухи давно уже перекочевали в фольклор: «Гюльчатай, открой личико!», «Восток — дело тонкое». Сейчас сложно представить, что уже готовую картину посчитали неудавшейся и хотели навсегда положить на полку.

Вестерн по-советски

Во второй половине 1960-х руководство Госкино поставило задачу снять приключенческую ленту в стиле американских вестернов, но в советских реалиях. Потом этот жанр назовут «истерн» (от английского слова East — «восток»). За основу для сценария соавторы Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков взяли реальный случай Гражданской войны, когда один из басмачей, убегая от красноармейцев, бросил в пустыне свой гарем. Изначально планировалось, что снимать фильм будет Андрей Михалков-Кончаловский, но в итоге он от предложенного сценария отказался. Поиски подходящего режиссера затянулись, в какой-то момент было решено предложить работу опальному Владимиру Мотылю, который тогда только снял вызвавшую у чиновников недовольство картину «Женя, Женечка и «катюша». Мотыль не пришел в восторг от сценария «Белого солнца. », но он находился в безвыходном положении — любое предложение о съемках для него тогда было удачей. К тому же за эту картину отвечала ЭТК — Эксперимен­тальная творческая киностудия, независимая от Госкино, которая была рассчитана на создание коммерчески успешных фильмов (сейчас бы их назвали «блокбастерами»).

Работа над картиной началась в 1968 году. Сложности возникли сразу же. На главную роль товарища Сухова утвердили Георгия Юматова, но в первый же день съемок (эпизод снимался в Ленинграде) он в назначенное время не явился — ассистенты нашли его в номере гостиницы пьяного и с разбитым в драке лицом. Появляться в кадре с такими синяками актер не мог, поэтому Владимиру Мотылю пришлось срочно вызывать из Москвы второго кандидата на главную роль — Анатолия Кузнецова. На роль таможенника Верещагина Мотыль решил взять ленинградского актера Павла Луспекаева. К тому моменту он был тяжело болен — из-за проблем с сосудами у него были сначала ампутированы пальцы на обеих ступнях, а затем и сами ступни. Актер передвигался на протезах, каждое движение вызывало у него сильнейшую боль. Режиссеру пришла в голову идея «добавить» к образу Верещагина костыли — Мотыль даже уже продумывал сцену драки с бандитами, где таможенник пустит их в ход. Но Павел Луспекаев от такого «реквизита» наотрез отказался, мол, «еще успею сыграть инвалида в следующей картине». Более того, все трюки в фильме он хотел исполнить сам, без помощи каскадеров.

На роль Петрухи взяли молодого паренька Николая Годови­кова — он уже мелькал в кино в эпизодах «Республики ШКИД» и «Жени, Женечки и «катюши». Роль Саида отдали актеру Московского театра сатиры Спартаку Мишулину.

Вместо актрис под чадрой — солдаты

Труднее всего оказалось найти достаточное количество «жен» для гарема. Актрису на роль Гюльчатай — Татьяну Денисову — нашли в Московском цирковом училище. Но через четыре месяца съемок ей предложили выгодный контракт в цирке, и она уехала на гастроли. Замену случайно нашли среди студенток Вагановского хореографического училища. Новую Гюльчатай звали Татьяна Федотова. Осталь­ных иска­ли по всему Советскому Союзу, причем на роль восточных красавиц брали даже женщин типично европейской внешности, например, баскетболистку Велту Деглав из Риги. Лишь три из девяти жен были профессиональными актрисами, остальные снимались в кино впервые.

Место действия фильма — пустыня где-то в Средней Азии. Город Педжент — вымышленный, но по косвенным репликам героев можно понять, что он находится на восточном берегу Каспийского моря, не очень далеко от границы с Персией. Съемки проходили под Махачкалой в Дагестане и возле города Байрам-Али в Туркмении. С середины июня на берегу Каспия началась постройка декораций — на песчаных дюнах возводились бутафорские дом Верещагина, сад с виноградником, нефтеналивные баки. К берегу подогнали старый баркас «Дербент». По воспоминаниям Владимира Мотыля, декорации доставили съемочной бригаде много хлопот — при сильном ветре они заваливались, их приходилось выстраивать заново.

Съемки фильма давались тяжело. Август, температура доходила до 45 градусов жары. Жены Абдуллы, наряженные в плотную чадру, изнывали от перегрева и после съемок лежали с мокрыми платками на лбах и валидолом под языком. Сжалившись над женщинами, Владимир Мотыль для некоторых эпизодов вместо них отправлял в кадр солдат из располагавшейся неподалеку военной части, ассистентов оператора и даже плотника. Все равно под чадрой незаметно.

Одна из последних ролей Луспекаева

А вот Спартаку Мишулину, сыгравшему роль Саида, замену найти было невозможно. Сцену, где он по самую шею зарыт в песок, снимали дважды. Закопать актера просто так было невозможно — в раскаленном песке он бы «испекся».

Для Мишулина выкопали яму, в нее поставили деревянный ящик, в который он и залез. Песок около шеи полили водой. Но когда отснятый материал прислали в Москву, выяснилось, что кинопленка бракованная и кадры надо переделывать. Узнав, что ему снова придется сидеть по горло в горячем песке, актер был в ярости.

Павлу Луспекаеву пришлось труднее всех — целый день вышагивать на своих протезах по раскаленным барханам, когда каждое движение приносило жуткую боль. Следом за ним на съемочной площадке всегда ходила его жена Инна Кириллова и несла алюминиевый стульчик. Через каждые 20 метров Луспекаев говорил ей: «Подставь». После съемок он всегда садился у моря и опускал ноги в воду, чтобы хоть немного уменьшить боль. Кстати, роль Верещагина — одна из последних ролей актера. Он умер через две недели после премьеры фильма.

Съемочную бригаду преследовали различные неприятности. В одну из ночей, когда сторож лег спать, местные воры украли из сарая часть реквизита — в том числе саблю, подаренную «Ленфильму» кавалеристом Окой Городовиковым, и часы фирмы «Буре», которые должны были надеть на руку товарища Сухова. Съемки застопорились, хотели привлечь к делу милицию. Владимир Мотыль нашел другой выход: разузнав, кто в этих краях является криминальным авторитетом, он отправился к нему «на поклон». Авторитетом оказался 26-летний дагестанец Али. Мотыль предложил ему эпизодическую роль в своем фильме, а когда тот с радостью согласился, режиссер пожаловался на кражу ценного реквизита. Новый участник съемочной группы тут же все «уладил», и уже к утру все вещи были возвращены киношникам. Али сыграл одну из эпизодических ролей в банде Абдуллы — именно он наставляет винтовку на товарища Сухова на берегу моря, в котором тот беспечно купался.

«В банде Абдуллы должны быть русские»

Съемки фильма затянулись на два года. Худсовет был недоволен результатами работы Владимира Мотыля — худрук Эксперимен­тального творческого объединения Григорий Чухрай назвал товарища Сухова «бесхарактерным», якобы он мало проявляет «мужицкой смекалки и чувства мужицкого юмора». Все сошлись на том, что главный герой — не супермен, а фильм — отнюдь не вестерн. Сам режиссер называл жанр своего детища «сказом-былиной с авантюрной пружиной». Владимир Мотыль несколько раз переписывал сценарий, многое пришлось менять по ходу съемок. Как вспоминал режиссер спустя много лет, «Белое солнце пустыни» было, наверное, единственным советским фильмом, который радикально отличался от изначально задуманного сценария.

Дирекция картины возмущалась еще и «перерасходом» — съемочная группа не смогла уложиться в выделенный бюджет и за первый период съемок израсходовала 350 тысяч рублей. К зиме было решено работу над фильмом «законсервировать» как дорогостоящую и «бесперспективную». Владимир Мотыль в отчаянии писал письма во все инстанции, чтобы ему дали возможность доснять картину. Спасение пришло от Министерства финансов — оно отказалось «списывать» уже потраченные 350 тысяч рублей, поэтому Мотылю разрешили снимать дальше.

После событий в Праге в 1968 году, к фильмам, где так или иначе всплывала международная и межнациональная тематика, относились особенно внимательно. «Белое солнце пустыни» курировал лично Владимир Баскаков — первый зампред Госкино СССР. Второй этап съемок проходил в Туркмении, и Баскаков постоянно слал туда телеграммы с указаниями, чтобы в банде Абдуллы обязательно были русские бандиты. Чинов­ник очень опасался, что иначе республиканские руководители могут обвинить Госкино в разжигании межнациональной розни — мол, все отрицательные персонажи у вас азиаты. Как потом вспоминал режиссер, бесконечные советы чиновника принесли пользу фильму: «Восток требует совершенно иного подхода, у них там другое мышление, у мусульман», — напутствовал он меня перед экспедицией, делая грозное лицо. Эти его слова и натолкнули меня вписать Сухову реплику: «Восток — дело тонкое».

Возможно, именно после замечаний Баскакова в банде Абдуллы появился нервный белогвардеец, который кричал: «Встать, когда с тобой говорит подпоручик!» Кстати, его сыграл каскадер Валентин Фабер, исполнявший в фильме почти все трюки.

Спасибо Брежневу

Мытарства фильма не закончились и после окончания съемок. Худсовет был по-прежнему недоволен результатом, требовал вносить все новые и новые поправки (например, сократил эпизоды с пьянством Вереща­гина, вырезал из кадра икону Богоматери со струйкой крови в сцене убийства хранителя музея). Но и этот вариант «Мос­фильм» не устроил, акт о приемке картины в Госкино так и не подписали.

Спас «Белое солнце пустыни», сам того не ведая, Леонид Брежнев. В те годы существовала практика закрытых «предпоказов» киноновинок на дачах высокопоставленных деятелей. Таким образом, спорный фильм оказался у генсека, который был большим любителем американских вестернов и пришел в восторг от увиденного. Естественно, после такого «высокого» признания картине был тут же дан зеленый свет, и уже в 1970-м она вышла на широкий экран. Только за первый год ее посмотрели более 34 миллионов человек.

Источник