Белое солнце пустыни банда абдуллы

— Я вот подумал: «Верещагин, уходи с баркаса, взорвёшься!» — это ж прямая аллюзия на Василия Верещагина, художника, который погиб при взрыве броненосца «Петропавловск» в русско-японскую. — Там ещё дурной подпоручик бегает с катаной — тоже вполне себе отсылка к русско-японской.

Белое солнце пустыни — эпический фильм, не стяжавший ни одной серьезной кинематографической награды, но завоевавший неугасающую народную любовь. Лучший из «советских вестернов», и, по скромному мнению здешних синефилов, один из лучших вестернов без поправки на «советскость». В центре произведения — конфликт традиций Востока и революционных реалий из России. В новеллизации показано даже лучше.

Традиционно — излюбленный фильм советских и российских космонавтов, которые всегда смотрят его перед запуском [2] .

Содержание

Сюжет [ править ]

Демобилизованный красноармеец Фёдор Сухов возвращается домой через прикаспийскую пустыню. По дороге он находит Саида, обреченного на мучительную смерть: его зарыли по шею в раскалённый песок люди басмача Джавдета. Сухов спасает Саида, после чего продолжает свой путь. Но недалеко ему удается уйти: бывший коллега, товарищ Рахимов, сбрасывает ему на руки гарем бывшего контрабандиста и нынешнего басмача Чёрного Абдуллы, который тот бросил, намереваясь уйти морем в Иран.

Сухов и преданный ему юный красноармеец Петруха доводят женщин до приморского городка и размещают в музее, чтоб те дождались Рахимова — но становится известно, что в городок вот-вот нагрянет Абдулла, который хочет воспользоваться баркасом для переправы в Иран. Узнав, что его гарем побывал в руках другого мужчины, Абдулла считает делом чести убить всех женщин. Его банда насчитывает несколько десятков человек — а противостоять им должны Сухов и Петруха. Саид покидает Сухова, опасаясь, что, если он погибнет в бою с Абдуллой, некому будет отомстить Джавдету за убитого отца. Сухов пытается привлечь союзника — бывшего таможенника Верещагина, коротающего чуждую ему войну в уединенном домике с павлинами…

Тропы и штампы [ править ]

Источник

Криминальные истории и семейные драмы «Белого солнца пустыни»

Фильм Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» появился случайно. Да и знаменитое название могло быть совсем иным. В 1968 году на «Мосфильме» планировали снять две приключенческие картины. Загвоздка была в отсутствии подходящих сценариев. Выручил драматург Валентин Ежов. Он решил создать сценарий о схватках со среднеазиатскими басмачами, не желавшими признавать советскую власть. В качестве консультантов выступили ветераны сражений в Средней Азии. Именно они рассказали о том, что басмачи, спасаясь от Красной Армии, часто бросали своих женщин на произвол судьбы, и бывшие наложницы, не привыкшие сами о себе заботиться, оказывались в трудном положении, из которого их обычно вызволяли красноармейцы, доводя гаремы до ближайших населенных мест.

Так возникла идея снять вестерн (точнее, «остерн», поскольку дело происходит на Востоке) под названием «Спасите гарем». Позже название было заменено на «Белое солнце пустыни».

Как режиссеру пришлось снять в фильме местного бандита

Съемки фильма с самого начала были окутаны криминальным флером. Часть эпизодов снимали в Дагестане. Группа приехала в Махачкалу, но вдруг выяснилось, что снимать невозможно: пропал реквизит. Киношников ограбили: унесли сабли и пистолеты, которыми должны были сражаться в фильме «бандиты» и «наши», украли актерские костюмы и даже гордость режиссера — крупные наручные часы товарища Сухова фирмы Буре. Это была катастрофа! Обращение в милицию не дало никаких результатов. Фильм оказался под угрозой срыва.

И тогда Владимир Мотыль рискнул пообщаться с местным криминалитетом и заручиться его поддержкой. Ему порекомендовали поговорить с неким Али — мол, он здесь главный. Али спросил — а мне-то какой интерес будет, если помогу найти реквизит? Мотыль хотел заплатить — и только насмешил дагестанского «авторитета».

Тогда режиссер предложил Али самому сняться в кино, предположив, что это может оказаться интересным. И угадал! Тот не смог устоять перед таким соблазном — «засветиться» на экране, прославиться на всю страну! Тщеславие взыграло. Через день весь украденный реквизит был на месте, включая шикарные часы Сухова. Пришлось и Мотылю сдержать свое слово. Он взял Али на эпизодическую роль одного из басмачей. Именно он направляет винтовку на выходящего из воды Сухова, который решил искупаться, и приказывает: «Руки!».

Говорили, что, когда фильм «Белое солнце пустыни» вышел, в кинотеатрах Махачкалы был аншлаг, как ни в каком другом городе. Местные по нескольку раз ходили посмотреть на своего и без того знаменитого земляка, который еще и стал кинозвездой.

Как Абдуллу чуть не убила из ревности жена

На волосок от гибели — фигуральной — оказался во время съемок и исполнитель роли Абдуллы, артист Кахи Кавсадзе. Режиссер очень хотел снять эротическую сцену с участием колоритного восточного красавца и одной из его жен. Кахи категорически был против. Мотылю все же удалось его уговорить, но Кавсадзе потребовал, чтобы из павильона на время съемок выгнали всех, не занятых в сцене, только тогда он соглашался раздеться. Выгнали. И тут в павильон ворвалась разгневанная супруга Кахи — Белла. Что тут началось. Ревнивая женщина устроила скандал, и Кавсадзе стоило больших трудов оправдаться.

Съемки чуть было не порушили семейную жизнь журналистки Галины Лучай, которую потрясенный ее внешностью Мотыль попросил сыграть Катерину Матвеевну. Галина заявила, что ее муж против. Однако Мотыль умел уговаривать. И все равно знаменитые ноги «Катерины Матвеевны» снимали отдельно, тело Лучай было, по мнению режиссера, недостаточно «кустодиевским». Ассистент режиссера с трудом убедил одну из ленинградок сняться в кино «по пояс с низу».

Интересно, что восточных красавиц — жен Абдуллы — играли не столько профессиональные актрисы (их было всего две или три из девяти), а случайные девушки: продавец, искусствовед, спортсменка-баскетболистка, филолог и даже. девушка легкого поведения, найденная в ленинградской гостинице.

Как Петруха — артист Николай Годовиков — чуть не оказался в тюрьме

На роль обаятельного, наивного и простоватого красноармейца Петрухи сначала хотели взять Савелия Крамарова. Затем режиссер решил позвать Юрия Чернова, который уже был известен по роли в фильме «Доживем до понедельника». И все-таки окончательным вариантом стал 19-летний Николай Годовиков. У него не было актерского образования, зато уже был киношный опыт: он участвовал в съемках картины «Республика ШКИД», играл беспризорника, затем последовала роль красноармейца в фильме «Женя, Женечка и «катюша».

На съемочной площадке Годовиков появился с разбитым лицом. Рассказывал, что упал накануне с лошади. Но верили этому объяснению далеко не все. Тем более что в детстве актер был дворовым хулиганом, имел приводы в милицию, дружил со шпаной. Слухи о «темном» прошлом молодого актера всплыли и в кинотусовке – и, как это часто бывает, обрастали невероятными подробностями.

По слухам, Годовиков был замешан в краже оборудования со съемочной площадки «Белого солнца пустыни». Вроде бы на студию явились неизвестные, которые искали своего друга Годовикова, а после их ухода обнаружилась пропажа дорогостоящей аппаратуры. Началось расследование, «Петруху» поместили в камеру предварительного заключения как одного из подозреваемых. Словом, ничего приятного парня не ждало.

Выручила повестка из военкомата — Николая призвали в армию. Честно отслужив, он вскоре женился, но судьба неуклонно вела его по кривым дорожкам.

Семейная жизнь то и дело прерывалась — Николай садился в тюрьму. Один срок он получил по статье «тунеядство» — тогда в Советском Союзе с этим было строго, не работаешь — значит, будешь сидеть. И никого не волновало то, что работать Николай не мог по состоянию здоровья — в пьяной разборке он получил удар в грудь «розочкой» — разбитой бутылкой — от соседа, приревновавшего к нему свою сожительницу.

Два раза Николай отсидел за кражи. Всего его тюремный стаж составил 8 лет. Он пытался выбраться из этого болота, время от времени устраивался на работу — то грузчиком, то сторожем, то рабочим в Метрострое. Срывался снова и снова — нужны были деньги, попадался — «госпожа удача» его не баловала. Женился, разводился. Несколько раз даже снялся в эпизодических ролях — его пригласили в «Менты», в сериалы «Агент национальной безопасности», «Русский спецназ». Но ничего уже не выправилось — здоровье оставляло желать лучшего, он страдал онкологией, осенью 2017-го попал в больницу — беспокоила давняя травма ноги. В ноябре 2017-го Годовикова не стало. Ему было 67 лет.

Источник

Откуда в «Белом солнце пустыни» белые офицеры в банде басмачей?

Многих зрителей культового истерна «Белое солнце пустыни» наверняка смутил один момент: в терроризирующей Каракумские пески банде Черного Абдуллы немало лиц совсем не стереотипно азиатских.

В окружении Абдуллы хватало людей и вполне великорусского вида – вспомнить хотя бы Аристарха, которому курбаши поручил «договориться с таможней», и еще нескольких мелькающих в кадре казаков в папахах и фуражках. Или явного белогвардейца подпоручика Семена, который эпично слил задание добыть у Верещагина гранаты.

Аналогичная история возникает в прологе фильма примерно тех же лет – «Корона Российской империи, или Снова неуловимые». Орду басмачей, грабящих поезд с хлебом голодающим Поволжья, там закулисно возглавляет черт знает как перебравшийся в Туркестан из Крыма полковник Кудасов.

А ведь есть еще и сериал 80-х «Государственная граница», где к шайке басмачей, набегающей в красный Таджикистан из некрасного Афганистана, присоседилась парочка эмиссаров РОВС из Парижа. В общем, в советских историко-революционных экшнах за халатом восточного разбойника нередко скрывался золотой погон.

Может показаться, что это лишь пропагандистский трюк, демонстрирующий зрителю единство мировой контры по «принципу амальгамы» – когда собираются в книжке про шпионов, скажем, офицер Колчака, штурмбанфюрер СС и агент ЦРУ и соображают на троих, как ловчей строить козни рабочим и колхозницам.

Так до недавнего времени думал и я. Пока чисто случайно, из нездорового любопытства, не обратил внимание на хроники гражданской войны в Закаспии и не понял, что не все так однозначно.

Война пришла в пески нынешнего Туркменистана (тогда Закаспийской области) в июле 1918 года, когда рабочие Закаспийской железной дороги в Ашхабаде взбунтовались против мобилизации на белочешский фронт. Местные Советы, где тон задавали эсеры и меньшевики, отложились от красной Москвы и создали Закаспийское временное правительство при поддержке туркменской племенной знати и англичан.

Закаспийскую власть охраняло маленькое, но разношерстное воинство — состоящее из русских мобилизованных (на этот раз «своими»), туркменских всадников, армян-дашнаков, английских солдат из метрополии и даже индийцев-сипаев.

Русской частью этой армии командовал генерал Ипполит Савицкий (1863 — 1941).

Осенью 1918 года Савицкий направился в далекий Екатеринодар, искать помощи у пробивавшейся к Каспийскому морю Добровольческой армии и ее командующего Деникина. Весной 1919 года он возвратился в Ашхабад с полномочиями главы всех антисоветских сил региона и с подкреплением из терских казаков и горцев. После ухода англичан в апреле 1919 года (только в Красноводске гарнизон задержался до августа) Закаспий окончательно перешел под контроль белого юга.

9-тысячная Туркестанская армия Савицкого поначалу наступала на восток, к красному Ташкенту, довольно бодро, взяв Мерв и Кушку. Но с мая началась полоса поражений от превосходящих числом советских войск. К тому же Закаспий был для юга России задворками, получавшими подкрепления и боеприпасы в последнюю очередь, и переводили туда самые бросовые офицерские кадры — лучшие были нужны на Дону и Днепре.

В конце мая большевики вытеснили войска Савицкого из Мерва, в июле — из Ашхабада, в феврале 1920 года пал Красноводск. Туркестанская армия сменила трех командующих, но это не помогло — она была почти полностью уничтожена.

На севере армию Савицкого поддерживал гораздо более колоритный персонаж — Джунаид-хан Хивинский, он же Мухаммед-Курбан Сердар. Выходец из знатной семьи туркменского племени йомудов, он буквально вырос в седле и с кинжалом. Сердар, как уважающий себя вождь кочевников, то грабил корованы и бунтовал против Хивы, то заключал с ханом взаимовыгодное соглашение.

В 1918 году хан Асфандияр назначил Мухаммед-Курбана, ставшего к тому времени неформальным лидером хивинских туркмен, командующим войсками ханства — о чем вскоре пожалел. Джунаид низложил и приказал убить Асфандияра, поставив на престол свою марионетку, и стал фактическим владыкой Хивы, т.е. всей нижней Амударьи и окрестных Каракумов — при этом не умея ни читать, ни писать.

Джунаид-хан попытался возвратить Хиве правый берег Амударьи, еще в 1870-х отошедший под прямое русское правление, но ему удалось отжать у советского Туркестана только небольшую полоску земли с городами Чимбай и Нукус — да и то при поддержке казаков, во главе со штабс-капитаном Коноплевым влившихся в хивинское войско. С другой стороны, до 1920 года, когда красный Туркестан воссоединился с РСФСР, командование в Ташкенте не смогло забороть хана своими силами и заключило с ним перемирие. Так до окончания гражданской войны в регионе установился шаткий паритет.

Во внутренней политике Джунаид-хан поддерживал «нормальный уровень средневекового зверства». Ходил даже слух, что он завел во дворце бассейн с гигантскими сомами, которым скармливал узников, но подтверждений этому я не нашел.

Во внешней политике хан пытался навести мосты не только с представлявшим белый юг Савицким, но и с уральскими казаками и Колчаком. В октябре 1919 года в Хиву из колчаковского Омска прибыла военная миссия полковника Худякова. АдмиралЪ также перебросил на помощь хану отряд в 130 казаков и девять офицеров при скорострельной пушке и девяти пулеметах.

Но было поздно — в октябре под белой Сибирью уже горела земля, да и Красная армия взялась за хана всерьез, привлекая на свою сторону враждебных ему туркменских вожаков. Зимой 1919-20 разгорелась битва за Хиву, которую хан в конце концов проиграл и 29 февраля 1920 года утек в Каракумы.

До 1922 года Джунаид оставался в туркменских песках со своей кочевой армией, в которой, скорее всего, застряла-таки часть связавших с ним судьбу русских. Могли прибиться к нему и выжившие остатки Туркестанской армии Савицкого. В 1922 году хан ушел в Иран, но продолжал набеги на СССР, прорываясь аж до Амударьи и штурмуя крупные города — а отойдя от дел, посылал в набеги своих верных курбаши. Скончался хан уже в 1938 году в своей ставке в Афганистане, под Гератом.

Можно ли назвать Джунаид-хана прототипом Черного Абдуллы? Пожалуй, лишь сильно отчасти. Хан принадлежал к племенной знати йомудов, а Абдулла «из простых собак, не из породистых» — их с небогатым Саидом отцы были друзьями.

Но истории Джунаид-хана и Туркестанской армии показывают нам: офицеры и белоказаки в союзе с курбаши — вполне себе реальность. Семен и Аристарх могли попасть в пустыню с хивинским делателем королей, а могли отбиться от отступающих отрядов Закаспийской области и податься в порученцы к Абдулле, чтобы хотя бы не умереть бесславно от голода и жажды.

На самом деле антикоммунистические силы России не раз пытались договориться о совместной борьбе с Советами, но если в европейской части страны это кончалось ничем из-за столкновения патриотизмов, например, Юденича с Маннергеймом или Пилсудского с Деникиным, то в отсталой Средней Азии местные лидеры, слабо отягощенные национальной сознательностью, легко шли на сделки со вчерашними завоевателями. Так, на другом конце Туркестана подходы к Колчаку искал и Мадамин-бек — архибасмач всея Ферганской долины.

В истории русской революции и Гражданской войны на самом деле масса эпизодов, остающихся для нас толком неизвестными — за пределами классических сюжетов о Корнилове-белочехах-Колчаке-Деникине-Врангеле и наиболее распиаренных интервенций. Постараюсь эти эпизоды своими скромными силами освещать и впредь.

Источник