Бабье лето есть время природы особого света неяркого солнца нежнейшего зноя

Ольга Бергольц. Бабье лето

Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется
бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.

Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина.
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!

Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой.
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.

О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю. И всё же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже.

Вот видишь — проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться.
. А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.

Другие статьи в литературном дневнике:

08.06.2018. Ольга Бергольц. Бабье лето

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Бабье лето

Ольга Берггольц
1956, 1960
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Другие статьи в литературном дневнике:

30.03.2011. Не знаю, чи побачу Вас, чи нi
29.03.2011. Виходжу в сад, вiн чорний i худий.
28.03.2011. Бувае мить якогось потрясiння.
27.03.2011. Размышления в день рождения
26.03.2011. I засмiялась провесiнь — Пора!
25.03.2011. Життя iде i все без коректур
24.03.2011. Мартовская сказка
23.03.2011. Коли вже люди обляглися спати.
22.03.2011. Запасаемся светом
15.03.2011. Ми виiхали в нiч. I це було шаленство.
14.03.2011. Весенние мысли
11.03.2011. Бабье лето
10.03.2011. Думи моi, думи моi
09.03.2011. Не спалося, а нiч, як море.
08.03.2011. Голоса весны
07.03.2011. Не треба класти руку на плече.
06.03.2011. Ни в каких не в стихах, а взаправду
05.03.2011. Хочу весну!
04.03.2011. Шипшина важко вiддае плоди
03.03.2011. Пелюстки старовинного романсу
02.03.2011. Поют петухи
01.03.2011. Веснянка

Источник

Восхитительное стихотворение Ольги Берггольц для тех женщин, кому за 50

…А я лишь теперь понимаю, как надо

любить и жалеть, и прощать, и прощаться.

Собралось как-то за большим столом четыре поколения женщин. Старшее — под и за 80, вообще ничего не хотело говорить и обсуждать. Они понимали, что слова — пустая вибрация воздуха. Они не утешат, не помогут, не научат. Жизнь нужно постигать самой, через собственные эмоции и переживания, через преодоление трудностей.

Младшие девочки были слишком малы, чтобы вообще понять, о чем идет речь.

А вот женщины 50+ с удовольствием поучали тех, кому слегка за 20-ть. Давали советы, и очень часто — они противоречили их образу жизни. Мол, я жила вот так и ничего не получила. А ты живи от обратного и, возможно, у тебя появится шанс на счастье:

«Не надо доверять мужчинам, не надо ни них рассчитывать, не надо любить» — заявляли они тоном экспертов.

Это говорили те, кто любил всем сердцем, доверился, но. обманулся, обжегся. И теперь предостерегал других об опасностях, которые таит любовь.

Конечно, можно заранее относиться к мужчинам как к предателям и нахлебникам.

Никого не подпускать к сердцу и сразу после школы начинать пахать за двоих, чтобы обеспечить жизнь себе и детям. Но разве процесс заочного разочарования и превращения в циничную особу кого-то сделал счастливым?

И вот захочет какой-то мужчина вас от всей души, всем своим огромным сердцем Вас полюбить, и что он увидит? Затравленный взгляд, сгорбленную осанку, как будто бы вы каждую минуту ждете удара и сухую душу? Он увидит ваш кокон, в который вы прячетесь. И решит, что не больно-то вам нужен. Вам в своей ракушке хорошо.

Наверное, стоит запомнить — ничего не бывает вечным. Как говорила Марина Цветаева:

« Я буду любить тебя всё лето », – это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» – и главное, куда дольше!

И это пройдет! — восклицал мудрый Соломон.

Нет чувств, которые бы длились вечно.

Но пока они есть — месяц, год, пять лет — нужно отдать всю себя. Только потому, что вы способны на такие глубокие переживания. А то, что у роз бывают шипы — так мало что хорошего в жизни обходится без побочного эффекта.

Можно выбрать любую форму существования и подкрутить тумблер своих чувств на нужную частоту. И только с годами поймешь — все ли ты сделала правильно или будут какие-то сожаления о содеянном:

«Бабье лето» 1956 год

Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.

Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина…
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!

Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой…
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.

О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю… И всё же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже…

Вот видишь — проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться…
…А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.

Источник

Осенние этюды. Бабье лето.

«Есть время природы особого света,
Неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
И в прелести спорит с самою весною. »
(О. Бергольц)

Ох и хороша же она, НАША осень.

Я влюбилась в неё (как и в Дальний Восток!) буквально сразу, впервые приехав сюда, на край света, в золотом сентябре.
Наверное, это была. любовь с первого взгляда!

И тогда же у меня родились первые строки стихотворения, посвящённого этому суровому и прекрасному уголку Вселенной:

В этот край я приехала осенью
И попала как будто в сказку я!
Зачарована сопок просинью
И неяркого солнышка ласкою.

Да, особенно хороша здесь не ранняя, а СРЕДИННАЯ (потому что октябрь – СЕРЕДИНА осени), «золотая» осень, когда начинается такая недолгая и так любимая мною пора, издавна называемая в народе метко и образно: «бабье лето». Оно – как поздняя любовь: и согреет, и порадует, но. недолго.

Сентябрь вовсю заливал нас дождями, а в начале октября вдруг установилась сухая и тёплая благодать: погода просто балует нас после дождливого и холодного лета и такого же начала осени!

Золотое солнце, ещё недавно буйное и разнузданное, через голубые витражи небес льёт на мир свет истины и радость просветления. Скорее, ласково, словно на прощание, оно дарит нам свои поцелуи, бодрящим, свежим оком своим созерцая слегка застывающую уже за ночь землю.

Листья на кустах орешника, шиповника и деревьях в лесу над красавицей Бирой ещё не опали и радуют глаз своей увядающей пестротой и разными узорами, достойными кисти художника.

Могучие красавцы дубы – самые яркие, броские! Стоят-полыхают, как внезапно разгоревшийся костёр, в своей разноцветной листве – от ярко-жёлтой до оранжево-красной и даже багряной.

Смотрю-любуюсь, застыв, на эту необыкновенную красоту, всматриваюсь в неё.

И вдруг. рождаются строки:

Словно опалённая пожаром,
На дубах листва заполыхала.
Пушкин осень воспевал недаром:
Осени симфонию слыхал он.

Вот и я стою и слушаю эту тихую, завораживающую, хоть и немножко грустную, музыку.
Симфонию Госпожи Осени.

Паутинки с крошечными, но такими отважными паучками-парашютистами, оторвавшись «от веток родимых», иногда пролетают мимо, ласково и нежно касаясь лица и волос.

–Счастливого пути! – говорю им и машу рукой.

И они, кивнув мне приветливо на прощание, летят дальше. А куда – и сами не ведают, глупенькие.

По небу, такому неожиданно яркому, сине-голубому, как ранним летом, плывут причудливые облака, похожие на диковинные цветы и сказочных животных.

И вдруг вижу: словно наперегонки с ними тянутся к югу длинным колеблющимся углом запоздавшие журавли. Огромная стая! Редкие они у нас гости!
И вот ведь что интересно: по какому-то таинственному (не ведомому нам!) велению могучей природы вожак однажды утром подаёт знак, и воздушная конница, эскадрон за эскадроном, взмывает в воздух и стремительно несётся на юг.

Торопятся, крикуны-бедолаги, от грядущих наших бурь и непогод в далёкие южные страны – туда, где солнце ещё не состарилось, где сверкают и манят к себе тихие речки и озёра да ярко зеленеют бархатистые сочные луга.

Останавливаюсь, чтобы проводить их взглядом и думаю: а грустят ли они, покидая наш холодный север? Радуются ли, стремясь в неведомые и такие далёкие и чужие, хоть и тёплые, страны? – как угадать.

И какая-то неожиданная, щемящая тоска вдруг уцепится за сердце, а глаза нет-нет да и заволокутся непрошеными и такими же неожиданными слезами.

Стою и. грущу, глядя в небо, что у меня нет крыльев.
И снова сочиняется:

Улетают. А все ли
вновь вернутся домой.
До свидания, милые!
Прилетайте весной!

Ну почему, почему у меня нет крыльев. Так бы сейчас и полетела, высоко-высоко – как летаю иногда. – во сне. Красиво и легко!

Как хочется посмотреть на нашу прекрасную Землю, на теперь уже мой Дальний Восток с высоты птичьего полёта.

Фотокартина – из Интернета.
Спасибо автору!

Источник

Н. Тэффи, Ч. де Габриак, О. Берггольц

_О. Берггольц_
Бабье лето
Надежда

К песне
———

Я синеглаза, светлокудра,
Я знаю — ты не для меня.
И я пройду смиренно-мудро,
Молчанье гордое храня.

И знаю я — есть жизнь другая,
Где я легка, тонка, смугла,
Где, от любви изнемогая,
Сама у ног твоих легла.

И, замерев от сладкой муки,
Какой не знали соловьи,
Ты гладишь тоненькие руки
И косы черные мои.

И, здесь не внемлющий моленьям,
Как кроткий раб, ты служишь там
Моим несознанным хотеньям,
Моим несказанным словам.

И в жизни той живу, не зная,
Где правда, где моя мечта,
Какая жизнь моя, родная —
Не знаю: эта или та.

Разгоралась огней золотая гирлянда,
Когда я вошла в шатер.
Были страшны глаза царя Эруанда,
Страшны, как черный костер!

И когда он свой взор опускал на камни,
Камни те рассыпалися в прах.
И тяжелым кольцом сжала сердце тоска мне,
Тоска, но не бледный страх!

Утолит моя пляска, как знойное счастье,
Безумье его души!
Звенит мой бубен, звенят запястья —
Пляши! Пляши! Пляши!

Кружусь я, кружусь все быстрее, быстрее,
Пока не наступит час,
Пока не сгорю на черном костре я,
На черном костре его глаз.

И когда огней золотая гирлянда,
Побледнев, догорит к утру —
Станут тихи глаза царя Эруанда,
Станут тихи, и я умру.

Гаснет моя лампада.
Полночь глядит в окно.
Мне никого не надо,
Я умерла давно!

Я умерла весною,
В тихий вечерний час.
Не говори со мною,-
Я не открою глаз!

Не оживу я снова —
Мысли о счастье брось!
Черное, злое слово
В сердце мое впилось.

Гаснет моя лампада.
Тени кругом слились.
Тише. Мне слез не надо.
Ты за меня молись!

Мое сердце — словно чаша
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.

Я на всех путях сбирала
Для тебя цветы,
Но цветы мои так мало
Видишь ты.

И венок, венок мой бедный
Ты уж сам порви!
Посмотри, какой он бледный
Без любви.

Надломилось, полно кровью,
Сердце, как стекло.
Все оно одной любовью
Истекло.

Где б нашей встречи ни было начало,
Ее конец не здесь!
Ты от души моей берешь так мало,
Горишь еще не весь!

И я с тобой всё тише, всё безмолвней.
Ужель идем к истокам той же тьмы?
О, если мы не будем ярче молний,
То что с тобою мы?

А если мы два пламени, две чаши,
С какой тоской глядит на нас Творец.
Где б ни было начало встречи нашей,
Не здесь — ее конец!

Фальшиво на дворе моем
поет усталая шарманка,
гадает нищая цыганка.
Зачем, о чем?

О том, что счастье — ясный сокол
не постучится в нашу дверь,
о том, что нам не ведать срока
глухих потерь.

Из-под лохмотьев шали пестрой
очей негаснущий костер.
Ведь мы с тобой, пожалуй, сестры —
И я колдунья с давних пор.

Чужим, немилым я колдую
всю ночь с заката до утра,-
кто корку мне подаст сухую,
кто даст кружочек серебра.

Но разве можно коркой хлеба
насытить жадные уста?
Не голод душит — давит небо,
там — пустота.

С моею царственной мечтой
Одна брожу по всей вселенной,
С моим презреньем к жизни тленной,
С моею горькой красотой.

Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба.
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона.

Но спят в угаснувших веках
Все те, кто были бы любимы,
Как я, печалию томимы,
Как я, одни в своих мечтах.

И я умру в степях чужбины,
Не разомкну заклятый круг.
К чему так нежны кисти рук,
Так тонко имя Черубины?

О. Берггольц
БАБЬЕ ЛЕТО

О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю. И всё же,
любовь моя, где ты? аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже.

О. Берггольц
НАДЕЖДА

Я все еще верю, что к жизни вернусь,-
однажды на раннем рассвете проснусь.
На раннем, на легком, в прозрачной росе,
где каплями ветки унизаны все,
и в чаше росянки стоит озерко,
и в нем отражается бег облаков,
и я, наклоняясь лицом молодым,
смотрю как на чудо на каплю воды,
и слезы восторга бегут, и легко,
и виден весь мир далеко-далеко.
Я все еще верю, что раннее утро,
знобя и сверкая, вернется опять
ко мне — обнищавшей, безрадостно-мудрой,
не смеющей радоваться и рыдать.

Какая темная зима,
какие долгие метели!
Проглянет солнце еле-еле —
и снова ночь, и снова тьма.

Какая в сердце немота,
ни звука в нем, ни стона даже.
Услышит смерть — и то не скажет.
И кто б ответил? Пустота.
О нет, не та зима, не та.

И даже нежности твоей
возврат нежданный и летучий —
зачем он мне? Как эти тучи:
под ними жизнь еще темней,
а мне уже не стать певучей.

Но разве же не я сама
себе предсказывала это —
что вот придет совсем без света,
совсем без радости зима.

Я тайно и горько ревную,
угрюмую думу тая:
тебе бы, наверно, иную —
светлей и отрадней, чем я.

За мною такие утраты
и столько любимых могил!
Пред ними я так виновата,
что если б ты знал — не простил.
Я стала так редко смеяться,
так злобно порою шутить,
что люди со мною боятся
о счастье своем говорить.
Недаром во время беседы,
смолкая, глаза отвожу,
как будто по тайному следу
далеко одна ухожу.
Туда, где ни мрака, ни света —
сырая рассветная дрожь.
И ты окликаешь: «Ну, где ты?»
О, знал бы, откуда зовешь!
Еще ты не знаешь, что будут
такие минуты, когда
тебе не откликнусь оттуда,
назад не вернусь никогда.

Я тайно и горько ревную,
но ты погоди — не покинь.
Тебе бы меня, но иную,
не знавшую этих пустынь:
до этого смертного лета,
когда повстречалися мы,
до горестной славы, до этой
полсердца отнявшей зимы.

Подумать — и точно осколок,
горя, шевельнется в груди.
Я стану простой и веселой —
тверди ж мне, что любишь, тверди!

О. Берггольц
К песне

Очнись, как хочешь, но очнись во мне —
в холодной, онемевшей глубине.

Я не мечтаю — вымолить слова.
Но дай мне знак, что ты ещё жива.

Я не прошу надолго — хоть на миг.
Хотя б не стих, а только вздох и крик.

Хотя бы шёпот только или стон.
Хотя б цепей твоих негромкий звон.

Источник